– Его жена была богатой наследницей, но хорошим здоровьем не отличалась и родила ему всего лишь одну дочь, да и та не прожила и полгода. – Бесс задумчиво посмотрела на Энн. – Говорят, теперь он ищет себе молодую жену, чтобы она родила ему сыновей. Он богатый дворянин и собой совсем недурен, – услужливо добавила она.

– Да, я полагаю, многие сочли бы его привлекательным, – согласилась Энн, – и он вовсе не так стар, как мне казалось. – Она стремительно поднялась и, подойдя к окну, оперлась локтями на полированный камень. – К тому же всегда остается надежда, что я ему не понравлюсь, – прошептала она, отчаянно пытаясь изгнать из памяти образ мужчины с глазами цвета летнего неба и улыбкой, затмевавшей солнце.

– А что вы сегодня наденете? – деловито спросила Бесс, стараясь отвлечь хозяйку от печальных мыслей.

– Вряд ли это имеет значение, Бесс. Выбирай сама.

Служанка быстро вытащила из гардероба платье роскошного ярко-алого шелка с длинными узкими рукавами и большим вырезом с отделкой из брюссельского кружева. «Бедной девочке нужны яркие цвета, чтобы ее собственные щечки казались хоть чуточку румяней», – решила Бесс.

Она помогла Энн одеться, а потом расчесала ей волосы, вплела в них тонкие бархатные ленточки вишневого цвета и, устроив на макушке корону из кос, закрепила ее застежкой, усеянной жемчугами.

– Вы чудесно выглядите, госпожа, – сказала она с горделивой улыбкой, отступая на шаг. – Все джентльмены сегодня оставят сердце у ваших ног, попомните мое слово!

* * *

Слова Бесс оказались пророческими: когда Энн в скором времени вошла в гостиную, Гленкеннон поднял глаза и одобрительно улыбнулся.

– Добрый вечер, моя дорогая. Ты сегодня просто обворожительна. – Он перевел взгляд на Эдмунда Блейка. – Кстати, Блейк как раз докладывал мне, что в мое отсутствие ты вела себя очень хорошо.

Энн заставила себя улыбнуться и пробормотать что-то в ответ. Она не смела взглянуть на Блейка: он теперь наверняка будет считать ее своей должницей.

Гленкеннон подмигнул Кэмпбеллу, который при появлении Энн поднялся с места и разглядывал ее с неприкрытым восхищением.

– Не могу вам выразить, Перси, насколько это для меня большое подспорье – иметь дочь, которая может присмотреть за хозяйством. У нее в руках работа так и кипит.

– Но мне здесь почти ничего не приходится делать, – возразила Энн, принимая бокал вина из рук Найджела Дугласа. – Слуги хорошо знают свою работу, в поместье все идет своим чередом даже в отсутствие хозяина.

– Вы столь же скромны, сколь и прелестны, – неотразимое сочетание, – с фатоватой улыбкой заметил Кэмпбелл, взяв ее под руку и ясно давая понять, что хочет усадить ее рядом с собой.

Энн бросила полный сожаления взгляд на Найджела Дугласа: ей хотелось сесть рядом с ним и обсудить новости из Данди. Пока мужчины были в отъезде, ей не хватало легких, ни к чему не обязывающих разговоров, его остроумия и забавных рассказов о службе при дворе короля Джейми Стюарта. Со времени его отъезда ей ни разу не выпало случая посмеяться…

Но Кэмпбелл ждал, и Энн послушно последовала за ним к дивану.

– Скажите, милорд, вы были в Данди по делам, или простой случай столкнул вас с моим отцом и привел сюда? – спросила она, усаживаясь.

– Увы, нас, как всегда, свели дела – и не слишком приятные. В последнее время участились набеги на наши земли, и с каждым разом разбойники становятся все более наглыми и дерзкими. На прошлой неделе сэр Александр Дорсетт послал в дань вашему отцу большое количество серебра, но обоз по дороге ограбили. А еще неделей раньше был уничтожен пороховой склад одного из английских аванпостов на границе. Вот все пострадавшие и встретились в Данди, чтобы обсудить, что можно предпринять.

– О разбойниках что-нибудь известно? Кто они такие? – спросила Энн.

– Пока мы этого не знаем. Они нападают глубокой ночью и не оставляют следов. – Тут Кэмпбелл надменно улыбнулся. – Но вы не беспокойтесь, сударыня, мы их скоро поймаем. Даже самые хитрые люди непременно совершают ошибки. Нашим незнакомым друзьям вскоре предстоит качаться на конце доброй английской веревки, уверяю вас.

– Это Маклин, я точно знаю, – уверенно заявил Гленкеннон. – Среди шотландских дикарей нет другого такого, кто мог бы подготовить и осуществить все эти набеги.

Сердце Энн больно подпрыгнуло в груди и забилось так сильно, что она слышала его стук у себя в ушах. Она уставилась на стиснутые на коленях руки, не смея поднять глаз.

– Набегами охвачена слишком обширная местность, такая работа не под силу одному человеку, – возразил Найджел Дуглас, наливая себе еще вина. – Скорее всего это дело рук нескольких бунтарей, которые хотят нажиться за счет Англии.

– Я тоже думаю, что это не Маклин, как бы нам ни хотелось доказать обратное, – подтвердил Кэмпбелл. – В ту самую ночь, когда был совершен набег на Мэйберн, я видел его своими глазами: он шатался по городу в обществе пары шлюх. Хоть и говорят, что Маклин занимается черной магией, даже он не способен оказаться одновременно в двух столь отдаленных друг от друга местах. К тому же хозяин трактира заверил меня, что Маклин пил, гулял с девками и тратил напропалую свои денежки в его заведении всю прошлую неделю. Это было как раз во время нападения на аванпост. Нет, это точно не Маклин, – повторил он. – Но если вы захотите повесить его просто ради забавы, я, к примеру, возражать не буду.

Энн упорно продолжала смотреть на собственные руки, прилагая все душевные силы к тому, чтобы удержать на лице вежливую внимательную улыбку, которая, похоже, так нравилась ее отцу. Итак, Фрэнсис шатается по городу и проводит время с гулящими девками… Господи, какой же она была дурой, как могла верить, что он до сих пор к ней неравнодушен… что он еще придет за ней! Фрэнсис никогда ее не любил, ни единой минуточки! Какое безумие – обманывать себя и вопреки очевидности питать ложные надежды, что в его действиях заключен какой-то трюк, что он хочет лишь поквитаться с ее отцом…

Каким-то чудом Энн все-таки удалось пережить этот бесконечный вечер. Она ушла к себе сразу после ужина, сославшись на головную боль, и тут же легла в постель. Ее глаза оставались сухими, но сердце заледенело. Надежды больше не было, все кончилось. Пока она в этой самой постели лила горькие слезы в подушку, Фрэнсис пил и проводил время с дешевыми женщинами!

Энн стиснула кулаки в мучительном приступе ревности и гнева, ногти больно впились ей в ладони. Она с горечью перебирала в уме все обидные слова, что он сказал ей в то утро, и – как ни смешно – именно они помогли ей взять себя в руки. Фрэнсис Маклин еще пожалеет о том, что бросил ее, как надоевшую игрушку! Пусть он узнает, что прекрасная дочь графа Гленкеннона покорила всю Шотландию. С утра она приложит все старания, чтобы очаровать сэра Перси, а на следующей неделе приедут другие гости, и их она тоже сумеет завоевать. И пусть это на руку ее отцу, ей все равно. Главное, чтобы до Фрэнсиса дошли слухи о ее успехе!

15

Сидя у стола в своем кабинете, Фрэнсис задумчиво глядел на бокал вина, который держал в руке. Последние шесть недель прошли очень успешно: пять удачных набегов на англичан, и ни единой потери! Должно быть, Гленкеннон с ума сходит все эти дни.

Он удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, можно позволить себе подумать о другом. И сразу же, как уже не однажды случалось за последние недели, на него нахлынули воспоминания об Энн. Поначалу Фрэнсис пытался бороться с видениями, которые преследовали его, пока он лежал без сна на жесткой земле или сидел на коне, всматриваясь в клубящийся туман. Но в конце концов он стал даже радоваться ее присутствию в своих мыслях: это приносило ему успокоение. Вопреки всем превратностям судьбы, вопреки рассудку он знал, что это невозможно. Но когда он думал о будущем, то всегда представлял себе Энн рядом с собой…

– Я не помешал?

Фрэнсис распрямился, как пружина, его рука инстинктивно потянулась к кинжалу на поясе.

– Конрад, ради всего святого! В следующий раз советую не подкрадываться исподтишка, а не то не дожить тебе до старости. – Вновь откинувшись на спинку кресла, Фрэнсис заглянул в серые глаза друга, искрившиеся весельем из-под спутанной темно-рыжей шевелюры. – Ладно, раз ты уже вошел, так хоть сделай что-нибудь толковое. Принеси сюда графин.

– Когда я вошел, у тебя был такой блаженный вид, будто ты мысленно уже провожал славного графа Роберта в последний путь, – заметил Конрад.

Он подошел к столу, захватив графин с вином и бокал для себя.

Фрэнсис усмехнулся и покачал головой:

– Ошибаешься, дружище, я думал совсем не о том. Мне грезилось куда более приятное лицо, чем физиономия Гленкеннона.

– Что может быть приятнее, чем видеть гибель своих врагов? Разве что речь идет о какой-нибудь прекрасной леди… – Конрад огляделся. – Где ты ее спрятал? Смерть как хочется увидеть личико поприятнее тех рож, с которыми мне пришлось сталкиваться в последние несколько недель!

– Думаешь, я такой дурак, чтобы привезти ее в Кеймри? Да я на пушечный выстрел не подпустил бы ни одну порядочную девушку к такому безбожному повесе, как ты. – Фрэнсис толкнул свой бокал через стол к Конраду, чтобы тот его наполнил. – Самое приятное лицо, какое мы тут видели за последние недели, это лицо Дональда: наконец-то он сбрил свою дурацкую бороду! Нет, старина, эту леди я прячу у себя в сердце.

– Гм… – разочарованно промычал Конрад. – Тогда какой в ней прок? Слушай, давай съездим в Данди, а то и в Эдинбург, если хочешь, и найдем себе женщин из плоти и крови. Они нам помогут приятно провести вечерок-другой.

– Я уже был в Данди и ничего себе по вкусу не нашел, – вздохнул Фрэнсис.

Конрад изумленно уставился на него.

– Не верю своим ушам. Раньше ты не был таким привередливым, Фрэнсис. Как видно, тут дело серьезное. Расскажи же мне, кто она… или нет, погоди, я сам угадаю! Неужели ты наконец сделал предложение Элизабет Макинтайр? Все окрестные сплетники только об этом и судачили целый год.