– Эх, малыш, ты еще не понял, что о женщине нельзя судить по внешнему виду. Обертка красивая, а вот что под ней – это еще надо посмотреть. Может, дело того и не стоит.

– Я бы с удовольствием заглянул под эту обертку, – вздохнул Уилл.

Фрэнсис положил руку ему на плечо.

– Не советую тебе засматриваться на эту леди, мой мальчик, – усмехнулся он. – Она съест тебя живьем и не поморщится. Еще и добавки попросит.

– Это мы еще посмотрим! – с вызовом заявил Уилл, и воины клана Маклинов дружно расхохотались.

* * *

Элизабет не спеша ехала в Кеймри, улыбаясь собственным мыслям. Стало быть, дошедшие до нее слухи оказались правдой: Камероны освобождены, а дочка Гленкеннона укатила восвояси. Никто и ничто больше не отвлечет от нее внимания Фрэнсиса. Путь свободен!

Брак с Фрэнсисом Маклином был целью ее жизни с тех пор, как она себя помнила. Ей было лет девять или десять, когда она впервые увидела великолепный замок Кеймри и услышала, как ее мать сказала отцу, что их дочка может сделать выгодную партию. Пока она подрастала, имя Фрэнсиса Маклина было на устах у всех окружающих женщин, он считался самым желанным призом для любой девицы на выданье. Даже отец поощрял ее притязания, постоянно напоминая ей, что она первая красавица во всей Шотландии, и не раз выражал вслух свое желание породниться с могущественным кланом Маклинов.

Но Фрэнсис никогда не выказывал ей особых знаков внимания – до прошлого года, когда вся ее семья приехала в гости в Кеймри. Однажды вечером они гуляли по саду, и Элизабет позволила Фрэнсису ее поцеловать. Поцелуй был таким страстным, что у нее не осталось никаких сомнений относительно его намерений. Однако, как ни странно, предложения не последовало. После той ночи Фрэнсис вел себя с ней очень мило при каждой новой встрече, но ей так и не удалось добиться поставленной цели.

Месяц назад Элизабет приехала на бал в Кеймри, полная решимости наконец объясниться с ним, но в тот злосчастный вечер он неотрывно следовал взглядом за этой соплячкой Рэндалл и уделял ей куда больше внимания, чем Элизабет готова была признать даже наедине с собой… Ее руки крепче стиснули вожжи, к сердцу прихлынула жгучая волна ревности. Она хотела его! С той самой ночи в саду она больше ни о чем не могла думать. После того случая ее целовали многие мужчины, но Элизабет мечтала только о Фрэнсисе. Кроме всего прочего, он был так сказочно богат…

Элизабет улыбнулась собственным мыслям. На этот раз ей ничто не помешает. Она прогостит у своей скучной тетки до тех пор, пока не узнает наверняка, что Камероны уехали к себе. И тогда она вернется, опять остановится на ночь в Кеймри и уж на этот раз непременно завлечет Фрэнсиса к себе в постель! А после того, как он переспит с ней раз или два (если ей повезет), она уедет, но лишь для того, чтобы позже вернуться и заявить, что ждет от него ребенка. Фрэнсис хочет детей – разве отец не твердил ей об этом много раз?

Элизабет охватило странное возбуждение. Возможно, к тому времени она действительно сумеет от него забеременеть, а если нет… что ж, после свадьбы можно будет разыграть несчастный случай, неудачное падение и потерю несуществующего ребенка. Зато она станет леди Маклин из Кеймри и приобретет богатство, о котором не смела даже мечтать!

* * *

Фрэнсис так и не вернулся в Кеймри в то утро: ему хотелось под любым предлогом избежать галантной словесной пикировки с Элизабет, которая неизбежно заняла бы большую часть дня. Он решил поискать Дональда, которого накануне отправил оповестить арендаторов на случай, если Гленкеннону вновь вздумается идти на них походом.

Дональда он нагнал вскоре после полудня – его старый друг остановился перекусить куском холодного рулета с бараниной и краюхой овсяного хлеба. Фрэнсис привязал Люцифера и оставил его пастись на скудной травке рядом с худой серой конягой Дональда, а сам сел на земле, скрестив ноги, у небольшого костерка. Дональд передал ему ломоть хлеба с положенным сверху куском рулета и вопросительно поднял косматую бровь.

– Ты что же думал – я не справлюсь без посторонней помощи?

Проголодавшийся Фрэнсис откусил сразу половину рулета.

– Нет, – с трудом проговорил он с набитым ртом. – Просто в Кеймри нагрянули гости.

– И что же? Ты сочинил новые правила гостеприимства? Разве отныне хозяин дома обязан покидать свое жилище, когда у ворот стучатся гости?

Фрэнсис не оценил по достоинству попытку Дональда проявить остроумие.

– Это Элизабет Макинтайр вздумала «провести тихий вечер в обществе Дженет» Вот я и почел за благо удалиться.

Дональд рассмеялся:

– И напрасно. Может быть, пара блестящих женских глаз – это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Фрэнсис оперся локтем на колено и задумчиво уставился на далекие холмы.

– В последнее время у меня такое настроение, что вряд ли моя компания устроит кого-либо, кроме неотесанного медведя вроде тебя.

– Это все из-за девчонки у тебя такое дурное настроение. Значит, другая девчонка поможет тебе его исправить. Ты же знаешь, как следует поступать в подобных случаях. Надо чем-то занять себя… хотя бы на день.

– Мои дни пусты, Дональд, – тихо ответил Фрэнсис, пропуская сквозь пальцы бахрому листа папоротника.

– Ну, пусты они или нет, эти дни пройдут, время принесет облегчение. Другого выхода нет, так что толку мечтать о невозможном?

– А разве я мечтаю о невозможном, Дональд? Может быть, существует решение, о котором я просто не подумал?..

Дональд покачал головой:

– Ничего нельзя сделать, сынок. Мне тоже нравится эта девочка, но она тебя погубит. Гленкеннон только и ждет случая ввязаться в драку, а ты единственный, кто мог бы объединить все кланы и поднять их на борьбу.

– Разрази меня гром, Дональд! Почему именно я? Может, я вообще не создан, чтобы стоять во главе клана? – с горечью воскликнул Фрэнсис.

– Но ты уже стоишь во главе клана! – резко возразил Дональд. – И ты неплохо справляешься, хотя я знаю, что по временам тебе приходится нелегко. Ты можешь мне не поверить, но мне не раз приходилось слышать те же сомнения от старого хозяина.

Фрэнсис изумленно поднял на него глаза.

– От отца?

Он был не в силах представить себе, что Колин Маклин когда-либо сомневался в своих силах.

– Да, сынок, твой отец был всего лишь человеком, как и любой другой. По временам он чувствовал себя усталым и растерянным – в точности как ты сейчас. Но я уверен, что он бы тебе посоветовал жить дальше и действовать, а не тратить время попусту, тоскуя о недостижимом.

Фрэнсис пожал плечами:

– А как ты думаешь, что скажет Элизабет, когда узнает, что, добившись своей цели, она связала себя с объявленным вне закона бродягой без гроша за душой? Боже праведный, вот была бы славная шутка! – мрачно усмехнулся он.

– А может, ты возводишь напраслину на девушку? – рассудительно возразил Дональд. – Может, ей нужно от тебя не только золото? Правда, у тебя разбойничья рожа, да и манеры не лучше, но девицам ты как-то умеешь согреть душу.

– Если у Элизабет и есть душа, я не в силах ее согреть. Но, может, оно и к лучшему. Она хоть не станет требовать от меня того, что я дать не могу. – Он снова пожал плечами: – Если она принесет мне сыновей, то, наверное, стоит пожертвовать своей свободой. Ты прав: мне надо жить дальше. Пожалуй, это единственное верное решение…

– Только не делай глупостей, сынок, – предупредил Дональд, – а главное, не торопись. Дай себе время. Спешить некуда.

* * *

Мрачное настроение не оставило Фрэнсиса и во время обеда: все ему было не по душе, кроме разве что крепкого красного вина. Ему даже стало казаться, что стоит только выпить сколько следует, как ощущение пустоты и боли в груди исчезнет само собой.

Он так часто наполнял свой бокал, что в конце концов Дженет бросила на него обеспокоенный взгляд, несомненно догадываясь о причине гнетущей его тоски. За последние две недели она только раз упомянула об Энн, и Фрэнсис очень спокойно объяснил, что между ними все кончено. Причем его угрюмый взгляд яснее ясного дал ей понять, что больше об этом разговаривать не стоит.

– Фрэнсис, ты не нальешь мне еще вина?

Он перевел взгляд на женщину, сидящую рядом с ним.

– Да, конечно… с удовольствием, Элизабет.

Фрэнсис взял ее бокал, причем Элизабет приложила все старания к тому, чтобы их пальцы соприкоснулись. Он безмолвно налил ей вина из хрустального графина, вспоминая свой разговор с Дональдом. Быть может, эта женщина и есть то самое лекарство, которое его излечит?..

Вернув ей бокал, Фрэнсис отметил восхитительный контраст между ее безупречной кожей цвета слоновой кости и черными волосами. Его взгляд скользнул ниже, к щедрой округлости груди, выступающей над модным низким вырезом желтого парчового платья. И как можно смотреть на такую женщину, не испытывая ничего, кроме того холодного восхищения, с каким люди глядят на статуи? Когда-то при виде Элизабет у него учащалось сердцебиение, но сейчас он невольно сравнивал ее с золотоволосой девушкой, которую никак не мог изгнать из памяти. И сравнение было не в пользу Элизабет…

Будь она проклята, эта Энн! Она превратила его в евнуха! Залпом осушив бокал, Фрэнсис поставил его на стол.

– Сегодня прекрасный вечер, дорогая, – внезапно заметил он. – Я уверен, что прогулка по саду пойдет на пользу нам обоим.

Элизабет послала ему томную улыбку.

– Спасибо за чудесное предложение, Фрэнсис.

Не обращая внимания на озабоченный взгляд сестры, Фрэнсис взял Элизабет под руку и вывел ее из зала. Но пока он шел рядом с ней по саду в темноте весенней ночи, его продолжало неотступно преследовать воспоминание о других ночах, о другой женщине, бродившей рядом с ним по этим садовым дорожкам. От чрезмерного количества выпитого вина его немного лихорадило, и он вдруг почувствовал приступ безрассудного гнева. Слишком много времени он прожил монахом-отшельником! С этой девчонкой он вел себя как школьник, не знающий, с какого бока подступиться к делу. Если бы он не сдерживался, если бы с самого начала овладел ею, то не мучился бы так сейчас, когда она стала для него недоступной. В конце концов, разве одна женщина хоть чем-нибудь отличается от другой?