– Я вам, мерзавцам, не приятель.

Я отвернулся, озираясь в поисках Ника, и тут почувствовал на плече чью-то руку. Длинноволосая тайка лет пятидесяти приблизила свое лицо чуть ли не вплотную к моему. Она была с ног до головы одета в черное, словно пыталась слиться с полумраком, царящим в баре. Я понял, что это мама-сан, которая управляет заведением. Ее кожа напоминала поверхность луны.

– Линдси сейчас занята, – сообщила она доверительным шепотом.

– Линдси?

Мама-сан имела в виду Кай. Имя Линдси ей дали в баре. А может, она сама его выбрала. Нелепое имя для чао-лей.

– Она увидится с вами позже. А пока… у нас много хороших девушек.

Я стряхнул ее руку и вышел на пляж. Было уже прохладно, и желающих выпить на открытом воздухе осталось мало. Ник сидел один за ближайшим к морю столиком и пытался закурить. Я выдернул сигарету у него изо рта и отбросил ее в сторону.

– Ты же не куришь, – напомнил я.

Ник нахмурился и рассеянно глянул на сигарету, потом повернулся ко мне:

– Хочешь выпить?

Ник помахал рукой в воздухе. Теперь, вблизи от жены, он казался еще пьянее.

– Эй, две бутылки пива «Сингха»!

– Пойдем домой, – сказал я, вставая. – Хватит на сегодня.

Перед нами появилось две бутылки. Я вздохнул и сделал большой глоток. От холодного пива и ночного воздуха по телу прошла дрожь.

– Я сыт этими барами по горло, – сказал Ник.

– Она просто официантка, – возразил я, – вот и все.

– Ты знаешь, что происходит в таких барах? Знаешь о штрафах, которые клиенты платят за право увести девушку с собой? О медицинских обследованиях каждые две недели? – Он горько рассмеялся. – Весь Таиланд – один большой бордель.

– Неправда, – сказал я, достал из чашки счет и приготовил деньги. – Если тебе это надо, недостатка в борделях не будет. Если нет – всегда можно просто взять и уйти.

– Но я-то не могу уйти. Я должен быть рядом с женой… на всякий случай.

Ник покачал головой и закрыл лицо руками. Я огляделся. Мне не хотелось, чтобы он плакал здесь.

– Ник…

– Чтобы убедиться, что с ней все в порядке. – Он посмотрел на меня своими несчастными, мокрыми от слез глазами. – Просто на всякий случай.

– Я понимаю. Но сидеть здесь, шпионить за ней…

– Я не шпионю, – возразил Ник и одним глотком допил пиво. – Я просто хочу быть рядом.

Однако ему было отказано даже в этом. К нашему столику подошел вышибала. Он стоял, опустив руки по швам, и всей своей позой как бы извинялся перед нами, но я знал, что его поведение в любую секунду может измениться. Если Ник и заметил вышибалу, то виду не подал.

– Я слышал, некоторые женщины выходят за иностранцев, хотя у них уже есть тайский муж. Таких историй много. Говорят, они просто не считают нас полноценными людьми, поэтому браки с нами вроде как ненастоящие.

Я подумал о двоюродном брате Кай и тут же заставил себя отогнать непрошеную мысль.

– Это не ты говоришь, Ник. Это пиво в тебе говорит.

– Если кто-нибудь ее хоть пальцем тронет, я его убью!

– Эй, – сказал я, – держи себя в руках.

Вышибала взял Ника под локоть и почти без усилий поднял со стула. Таец знал, что делает. Все так же одной рукой он легко развернул моего друга лицом к выходу. Тогда я встал с места, перегнулся через стол и с силой ударил вышибалу в грудь. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Он думал, что справится со мной одной левой, и, возможно, не ошибался. Однако не был уверен на все сто, потому что для меня этот пьяный англичанин значил гораздо больше, чем для него.

– Мы уходим, – сказал я, и вышибала отпустил Ника.

Я взял друга под руку и повел обратно в бар. Он улыбался и думал о чем-то своем.

– Знаешь легенду об Орфее и Эвридике? – спросил Ник.

– Просто пойдем домой, хорошо? Можешь остаться на ночь у меня.

– Орфей отправился в царство мертвых за своей женой Эвридикой. Она погибла в день их свадьбы, когда на нее напал сатир – бросилась бежать и упала в змеиное гнездо. Скорбя о жене, Орфей играл такую прекрасную музыку, что даже боги плакали.

Ник и сам заплакал.

– Кажется, я смотрел такой фильм, – ответил я. – Ну, пошли, пошли.

– Орфею было сказано, что он может забрать Эвридику из мира умерших при одном условии: если не будет смотреть на нее, пока оба они не окажутся в мире живых.

Мы вошли в «Длинный бар». Народу внутри стало еще больше, и продвигались мы медленно. Кай по-прежнему играла с байкерами в «Четыре в ряд». Один из них, маленький и мерзкий, привычным жестом положил руку ей на локоть. Ник на них не смотрел – изо всех сил старался не смотреть. Он был теперь Орфеем в царстве мертвых.

На сцене апатичных гоу-гоу танцовщиц сменила филиппинская группа – гитарист и певица. Гитарист сыграл вступление к Hotel California. Играл он очень хорошо. Девушка запела о темном пустом шоссе – тоже очень хорошо.

– Если я уйду отсюда, ни разу на нее не взглянув, у нас все наладится, – сказал Ник. – Я действительно в это верю.

Какая-то светловолосая девушка, очень хорошенькая и очень пьяная, забралась на сцену и принялась со смехом кривляться под музыку. Музыканты-филиппинцы добродушно улыбались: все это они видели уже не раз. Они не перестали улыбаться, даже когда блондинка схватила микрофон и начала подпевать, хотя была родом откуда-то из восточной Европы и не сильно разбиралась в творчестве Eagles.

– Я люблю ее, Том, – сказал Ник.

– Я знаю.

Мы проталкивались сквозь толпу.

Огромный мужик, бойфренд блондинки, попытался присоединиться к ней и исполнить дуэт. Однако ступеньки были рассчитаны на девятнадцатилетних тайских танцовщиц, а не на пьяных сорокалетних мафиози из восточной Европы. Мужик растянулся на лестнице и прокричал что-то на неизвестном мне языке. Возможно, что-то насчет прекрасного голоса своей подружки.

Наконец мы добрались до двери.

Ник обернулся.

Он просто не мог ничего с собой поделать.

Партия в «Четыре в ряд» закончилась, и Кай стояла теперь у стойки и, перекрикивая шум, обращалась к одному из барменов. Ник оглянулся прежде, чем они достигли мира живых.

– Черное на свадьбе… – пробормотал он. – Ты видел человека в черном на нашей свадьбе?

На другой стороне дороги стоял магазинчик, похожий на стеклянный ящик – одна из тех лавочек, где можно взять напрокат мотоцикл, заказать экскурсию, обменять иностранную валюту на баты, купить билеты на тайский бокс или сдать в стирку белье. Внутри не было никого, кроме малышки в деревянном манеже, которая училась вставать на ноги. Я смотрел на девочку, гадая, где ее родители, и не заметил мотоцикла, пока он чуть нас не переехал.

Я отшатнулся, и мотоцикл промчался мимо. Сбоку у него была люлька с металлической морозильной камерой. Мотоциклист, одетый в школьную форму, затормозил дальше по улице перед одним из массажных салонов, достал из морозилки несколько коробок с мороженым и отдал женщине в обмен на стопку батов.

Когда парнишка чуть меня не сбил, я не заметил светлую прядь у него в волосах. И только когда он распихивал деньги по карманам, я осознал, что полночный мороженщик – не кто иной, как Чатри.

Я отлучился в дом за спальным мешком, а когда вернулся в сарай, Ник пытался закурить очередную сигарету. На этот раз я отобрал у него всю пачку: в сарае стояли канистры с бензином и машинным маслом, не говоря уже о мотоцикле. Ник не возражал. Вечер совершенно его вымотал.

– Я был рад, что ты со мной на свадьбе, – сказал он. – Моя семья не понимала, но я чувствовал, что ты понимаешь. Кай особенная – каждый мужчина думает так о своей невесте, знаю. В ней есть что-то волшебное.

Ник посмотрел на меня, и в ту минуту он не показался мне таким уж пьяным.

– Моя жена совершенно неиспорченная.

– Постарайся заснуть, – ответил я. – Все у вас наладится.

Я действительно верил в то, что говорил. Он продаст еще несколько статей, денег станет больше, и все образуется. Я подошел к двери и подождал, пока он устроится в спальном мешке, прежде чем выключить свет. На это краткое мгновение мне почудилось, будто я его отец, а он мой ребенок. Потом я нажал кнопку выключателя, и стало темно, только снаружи бледно сияли луна и звезды.

– Есть одна фраза, которую мы говорим друг другу, – сонно пробормотал Ник, обращаясь уже к самому себе. – «Чан рак кхун джа дай». Мы все время ее повторяем.

– Я знаю, – ответил я, хотя по-прежнему понятия не имел, что она значит.


Тесс разбудила меня посреди ночи.

– Дым! – сказала она. – Дым!

Я выскочил из постели и принялся натягивать брюки, чувствуя в воздухе густой, едкий дым. Я бросился к двери, а за спиной у меня жена успокаивала проснувшихся детей. Господин и госпожа Ботен уже стояли на веранде своего дома. Рядом с ними, протирая глаза, появился Чатри. Господин Ботен поднял руку и указал в сторону берега:

– Это на пляже.

Далеко внизу изгибался дугой Най-Янг. Посередине пляжа в полной темноте бушевал огонь. Очевидно, пожар начался какое-то время назад, потому что отдельные языки пламени были уже высотой с самые высокие деревья.

В черноте ночи пожар распространял тусклый свет, освещая казуарины и отбрасывая гигантские тени, которые вытягивались и бешено плясали по спящему морю. Густой черный дым поднимался с пляжа, затмевая луну и звезды. Он ел мне глаза.

Я бросился к сараю и распахнул дверь, громко зовя его по имени, хотя и знал, что никого не найду.

30

В жемчужно-сером свете утра жена устроилась позади меня на мотоцикле, и мы поехали на пляж посмотреть на обуглившийся скелет «Длинного бара».

На дороге стояли люди – глазели на черные мокрые развалины, указывали на покореженные металлические табуреты, кучи битого стекла и овальную стойку, похожую на лодку, которую подожгли, затопили, а потом, мокрую и обезображенную, вытащили на поверхность.

Тесс прижалась лицом к моей спине.