У нее не было ответа, и это его печалило.

– Позволь, я буду этим человеком в твоей жизни, – прошептал он. – Доверься мне и доверься своим чувствам.

Она тяжело вздохнула, но ничего не ответила. Поднеся руку девушки к губам, Стив поцеловал ее, чувствуя, как дрожат пальцы, и понимая, что он сказал все что мог. Что будет дальше – решать ей.

– Когда ты будешь готова испытать свою судьбу со мной – ты знаешь, где меня найти.

Она положила конверт на стол и, бросив на него последний взгляд, повернулась и пошла к выходу. Смотреть на ее полные слез глаза и на то, как она уходит из его офиса и из его жизни, было невыносимо тяжело.


Находясь среди коллег и посетителей кафе, Лиз чувствовала себя как никогда несчастной и одинокой. Весь день она трудилась без отдыха, стараясь постоянно занимать чем-нибудь руки и голову и подавлять гнетущее, тревожное чувство, которое засело в ней с того самого момента, как она покинула офис Стива. Но теперь, когда, свернувшись калачиком, она лежала на диване, попивая горячий чай и ожидая появления Валери, у нее было время все обдумать. Лиз снова и снова прокручивала в голове свой последний разговор со Стивом. Пора было разобраться в себе, в своих поступках, в своей жизни и своем будущем.

Нужны ли были все те жертвы, которые она приносила многие годы, и стоило ли приносить самую главную жертву – позволить Стиву уйти?

Он любил ее. И от одной этой мысли у нее что-то сильно сжималось в груди и учащался пульс. Та последняя ночь, когда они занимались любовью и когда соединились не только их тела, но и сердца, теперь казалась просто волшебной. Она не смогла тогда ничего ему сказать, но сомнений не было – она тоже его полюбила.

Лиз не знала, что с этим делать. Страх впустить Стива в свое сердце был сильнее, чем желание полностью связать с ним свою жизнь.

Недовольно вздохнув, она взъерошила волосы и налила себе еще одну чашку чая – ее до костей пробирал озноб. К сожалению, лекарства от любви еще не придумали.

Звук ключа, вставляемого в замочную скважину входной двери, отвлек Лиз от печальных мыслей и заставил стрелой пронестись по комнате и распахнуть дверь. На пороге, застыв от неожиданности, стояла Валери с многочисленными сумками и пакетами в руках. Она бросила на Лиз сердитый взгляд:

– Господи, Лиз, разрыв сердца может случиться. – Она быстро оглядела сестру и ухмыльнулась: – Ты выглядишь просто отвратительно.

В ответ на приветствие своей кузины Лиз покачала головой. Ни «привет, как дела», ни даже «черт, мне надо было сказать тебе, что я собираюсь уехать из страны на десять дней». Оказывается, Валери больше волнует, как Лиз выглядит. Поразительно.

– Ну, наверное, по сравнению с тобой я действительно выгляжу не очень. – С этим Лиз была согласна.

На голове у нее творилось бог знает что, она была ненакрашена и одета в старую пижаму. Ее сестра, напротив, выглядела невероятно шикарно, с новой прической, безупречным макияжем и в очаровательном костюмчике, правда, чересчур открытом.

Валери подняла с пола свой новый чемодан, явно авторской работы, и прошествовала в квартиру.

– Захвати сумки, ладно? Я думала, умру, пока дотащу все это до дома.

Стиснув зубы, Лиз втащила две самые большие сумки в комнату, просто для того, чтобы ускорить процесс. Валери в это время разбирала покупки. Лиз подумала: почему Роб не проводил Валери до дома? Может быть, потому, что Роб не джентльмен и зациклен на самом себе в не меньшей степени, чем ее сестра. Лиз пришло в голову, что они прекрасно подходят друг другу.

Валери развалилась на диване и манерно вздохнула:

– Я полностью вымотана.

– А я чуть не сошла с ума, переживая за тебя, – ответила Лиз, не в силах больше сдерживать раздражение, которое копилось в ней последние двое суток, – Где ты была?

Она знала ответ, но хотела услышать его от сестры.

– Неплохо проводила время в Париже, – сказала Валери с самодовольной улыбкой, не обращая никакого внимания на переживания Лиз. – И лучшее в этой поездке – то, что все расходы оплачивались.

«Наверняка в качестве компенсации за то, что ты с ним спала», – подумала Лиз, но оставила это резкое замечание при себе.

Вместо этого она скрестила руки на груди и уставилась на сестру ясным, открытым взглядом.

– А тебе не приходило в голову, что стоило сообщить мне, где ты находишься?

Плечо Валери приподнялось, изобразив какой-то безразличный жест.

– Я оставила тебе записку.

– В которой ничего не было сказано конкретно. Ты написала, что собираешься провести уик-энд с Робом, и ни слова про то, что на полторы недели собираешься уехать из страны.

От раздражения Лиз начала говорить громче. Валери изучала свой французский маникюр.

– Мои планы поменялись. Давай, ругай меня.

Лиз чувствовала подкатывающую к горлу злость.

Разглядывая свою самовлюбленную сестру, она все больше и больше расстраивалась.

– Раз ты купила сумки и чемодан и еще до поездки подала документы на загранпаспорт, значит, ты знала, что уезжаешь не только на выходные. Так что не надо мне говорить всякую чушь про то, что твои планы изменились. Ты и раньше знала об этой поездке, и у тебя было полно времени, чтобы сообщить мне о ней, а учитывая то, что мы живем вместе, сообщать, куда ты едешь и когда возвращаешься – проявление элементарной вежливости.

– Ты хочешь узнать, почему я не сказала тебе о поездке? Хорошо, вот тебе правда, – произнесла Валери, и в ее голосе зазвучали нотки раздражения. – Если бы я сказала тебе, куда еду и с кем, мне бы пришлось выслушать целую лекцию о том, как я должна себя вести. Я не желаю этого слушать! Ты никогда не одобряешь моих поступков, так какой смысл говорить тебе раньше времени?

– Я переживаю за тебя.

Ответа не последовало. Ни одного теплого слова. Лиз почувствовала, что Валери разозлилась, и переживала это до глубины души. Лиз хотела, чтобы окружающие относились к ней доброжелательно, в том числе и кузина. А Валери явно таила в душе злобу за то, что Лиз досталась часть любви и внимания ее родителей.

– Черт побери, Валери, в крайнем случае ты могла бы позвонить из Парижа или каким-то другим образом дать мне знать, что ты жива и с тобой все в порядке. Веришь или нет, но я тут чуть с ума не сошла.

Не проронив ни звука в ответ, сестра холодно смотрела на нее.

– С тех пор как ты уехала, твоя мать постоянно звонила, и мне уже пришлось ей один раз соврать. Я больше не собираюсь этого делать.

– А я тебя просила? – огрызнулась Валери.

– Нет, ты меня не просила, но что мне надо было говорить твоим родителям? – Лиз металась по комнате, пытаясь любым способом дать выход избытку энергии, который накопился у нее внутри. – Что ты зарабатываешь на жизнь сексом по телефону и встречаешься со своими клиентами, посещаешь оргии и летаешь через океан с любовниками? Ты что, действительно хочешь, чтобы твои родители узнали, что у тебя за работа и с чем она связана?

Валери решительно выпрямилась:

– Ты и понятия не имеешь, с чем связана моя работа.

– К несчастью, имею, – сказала Лиз, и в ее голосе чувствовалось явное отвращение к работе, которую выбрала ее сестра. – Для того чтобы разыскать тебя, я неделю проработала в этом вертепе и сходила на их вечеринку «Буйная фантазия», для того чтобы найти Трикси Лейн и разузнать про Роба, о котором у большинства девушек, посещающих эти вечеринки, сложилось определенное мнение! Так что я прекрасно знаю и про твою работу, и про все радости, с ней связанные!

– Ух ты! Никак, мисс Уси-Пуси Я-за-всех-в-ответе пришлось из-за меня извозиться в грязи? – нахально растягивая слова, произнесла Валери. – Как приятно узнать, что в тебе еще сохранилось немножко смелости и тяги к приключениям!

Лиз пропустила сарказм сестры мимо ушей.

– Валери, я сделала это ради тебя. Потому что мы с тобой родные люди, и я хочу быть уверена, что ты в безопасности и с тобой все в порядке. А еще я сделала это ради твоих родителей.

Валери поднялась и подошла к ней. Между ними оставалось не больше метра, и Лиз увидела в глазах сестры ненависть.

– А кто просил тебя делать что-нибудь ради меня? – спросила Валери. – Я точно не просила, и все равно ты вечно позволяешь себе лезть со своей помощью и пытаешься меня контролировать, чтобы я непременно была пай-девочкой. Так вот, сестричка: в отличие от тебя, у меня нет никакого желания быть хорошей девочкой, поэтому займись лучше своей жизнью.

Оскорбительные слова, произнесенные Валери, были как ушат холодной воды. Она часто заморгала, осознав вдруг, в какую дрянь превратилась Валери. Лиз поняла, что всегда старалась быть ее противоположностью, чтобы уравновешивать ее разнузданное поведение, и когда их брак с Тревисом подошел к печальному концу, Лиз подсознательно сравнивала свои недостатки с недостатками сестры. В ней тогда соединились разочарование и чувство вины, потому что она всеми силами добивалась одобрения дяди и тети и ни в коем случае не хотела их расстраивать. Так она пыталась отплатить им за то, что после смерти родителей их дом стал ее домом, а их семья – ее семьей.

Лиз знала, что всегда будет безгранично благодарна им за то, что они вырастили ее, но теперь ей не нужно получать от них одобрения. Она стала взрослым человеком, и хотя брак с Тревисом был ошибкой, Валери наделала еще больше ошибок, а дядя и тетя не перестают любить ее.

Слова кузины больно ранили Лиз, но, черт побери, может быть, в них есть искорка здравого смысла?

Да, ей нужно заняться своей жизнью, как язвительно посоветовала ей Валери. Теперь у нее должна начаться новая жизнь, прямо здесь, сейчас. Никаких отговорок, никакого чувства вины, никаких обременяющих мыслей.

Лиз не могла изменить ни Валери, ни своего отношения к ней. Ясно, что в Валери всегда будет жить чувство обиды, и это проблема Валери, а не ее. Нет необходимости терпеть самовлюбленность и высокомерие сестры. Они обе уже взрослые женщины, и Лиз не надо больше отвечать ни за кого, кроме себя.