— Я — Кларк Мэтьюз. Руфус Клейтон был моим дядей, его…э… первая жена Матильда приходилась сестрой моему отцу.

Кэсс застыла на месте, а Кайл стал лихорадочно вспоминать, где он слышал это имя.

— Не слишком ли вы торопитесь, кузен Кларк? По завещанию моего отца остался год до вашего вступления в права наследства, — холодно ответила Кэсс.

Кларк Мэтьюз невольно сделал шаг назад, с недоумением глядя на неприветливую женщину с растрепанными волосами, в вызывающих брюках и мятой мужской рубашке.

— Я помню условия завещания, кузина Кассандра. Надеюсь, я могу обращаться к вам как к кузине, хотя мы и не кровная родня? — Не дождавшись ответа, Мэтьюз продолжал. — Я проделал путь из Канзас-Сити, чтобы встретиться с вами, а не лишать вас наследства.

Он замолчал, посмотрел на грозного бандита, стоящего рядом с Кэсс, и нервно кашлянул.

— Э… не могли бы мы встретиться где-нибудь наедине и обсудить этот вопрос?

Губы Кэсс дрогнули в улыбке.

— О, простите мне плохие манеры. Это — мой главный управляющий и Друг Кайл Ханникат. Кайл сдвинул пыльную шляпу на затылок.

— Привет, — небрежно произнес он. Ему не нравился этот тощий изворотливый человек.

— Почему бы тебе не сходить в банк, пока я приму «кузена Кларка»? — обратилась Кэсс к Ханникату.

Тот кивнул Мэтьюзу и вышел.

— Грубый парень, — снисходительно сказал кузен. — Зачем он вам нужен? Он, похоже, простой бандит.

— Конечно, — засмеялась Кэсс, — но, поверьте, совсем не простой. Это мой самый ценный работник, он заботится о людях, которые надоедают мне.

Мэтьюз побледнел.

— Но, Кассандра… э… кузина Кассандра, я совсем не хотел вас обидеть. Просто я надеялся, что мы могли бы приятно провести время и обсудить некоторые вопросы, представляющие для нас взаимный интерес. Может, вечером за обедом?

Он вдруг стал похож на щенка, ждущего объедки со стола, сразу превратившись в заикающегося просителя. Просителя!

Кэсс прошла мимо него и непринужденно облокотилась о стойку.

— Вы хотите обсудить за обедом только взаимные интересы?

— Ну… — он было двинулся за ней, но передумал. — Вам известно, что, если в течение года вы не выполните условия завещания дяди Руфуса, то потеряете все. Вы занялись тяжбой, пытаясь оспорить завещание, но я предлагаю более удачное решение вашей проблемы. Вы будете избавлены от судебных расходов и забот по ведению этого опасного бизнеса. Такая жизнь не подходит для женщины вашего образования и красоты.

По лицу Кэсс и насмешливому жесту, каким она провела по своим спутанным, грязным волосам, Мэтьюз понял, что она почувствовала фальшь в его приготовленной речи, но упрямо продолжал.

— Вы не можете выиграть тяжбу, поэтому должны выйти замуж. Очевидно, здесь, в Денвере, не нашлось никого, кто отвечал бы вашим высоким требованиям. Вам не следует также выходить замуж за какого-нибудь проходимца, которому нужны только ваши деньги. Я стану наследником в любом случае, поэтому у меня нет такого мотива. Если мы с вами поженимся, этот вопрос решится сам собой.

Лицо Кэсс выражало абсолютное презрение.

— Вам чертовски повезло, что мой хлыст остался во дворе, иначе я бы сняла слой с твоей шкуры! Я занимаюсь делом уже шесть лет, я превратила его в более крупное и процветающее предприятие, чем сукин сын Руфус, и вы полагаете, что я сдамся, как больной мул? Не знаю, как воспитывают леди в Канзас-Сити, но у нас в Колорадо женщины сами заботятся о себе! Я выиграю сражение. Я удержу Клейтон Фрейтинг, и вы никогда не увидите ни одного… жалкого гроша.

Она подчеркивала каждое слово, тыча пальцем в его костлявую грудь. Когда она закончила свою отповедь, Мэтьюз был уже у самого выхода.

Кэсс захлопнула за ним дверь и попыталась укротить свой гнев. Подойдя к письменному столу, она опустилась в потрепанное кожаное кресло и запустила пальцы в волосы: «Я должна подумать… найти выход».

Перебирая груду бумаг на столе, — она проклинала Генри Саттлера, отлучившегося, несомненно, по какому-то своему дурацкому делу. Когда он вернется, она шкуру с него спустит за то, что впустил этого подлого Мэтьюза в ее контору.

Именно в этот момент и появился Генри, стареющий мужчина с блестящей лысиной и сутулой спиной. Он никогда не бегал, если можно было идти не торопясь, и никогда не ходил нормально, если можно было ползти черепашьим шагом.

— Здравствуйте, мисс Кэсс. Рад, что вы вернулись, — сказал он, бредя к ее столу. — Ваш кузен уже ушел?

— Да, Генри. Но он мне не кузен, а дальний родственник моего отца от первой жены. Я буду тебе очень признательна, если впредь ты станешь запирать мою контору и не пускать в нес незнакомых людей, когда тебе понадобится уйти.

Он небрежно качнул головой н протянул ей пачку почты.

— Я больше никого не оставлю здесь, мисс Касс.

— Именно так ты и должен поступать, — сердито ответила она и принялась за почту. Взяв в руки толстый конверт с печатью крупнейшей юридической фирмы. Касс взглянула на Генри.

— Мне нужно о многом подумать. Генри. Почему бы тебе не отдохнуть оставшуюся часть дня?

Тот охотно побрел к, выходу, а Касс, скрежеща зубами, ждала, пока за ним захлопнется дверь, после чего с мрачным предчувствием разорвала конверт.

Кайл застал ее сидящей в темноте. Едва разглядев ее, он подошел к стене и зажег лампу.

— Касс, я был у тебя дома, и Вера сказала, что ты еще не приходила. Что, черт возьми, случилось? Эй! Что-то совсем неладное, так? Неужели этот тощий…

— Нет, нет, с Кларком Мэтьюзом справиться легко. Кайл. По крайней мере, у нас впереди еще год, — мрачно добавила она, протягивая ему письмо.

Не будучи большим грамотеем, тот медленно прочитал первые две строчки и оставил это занятие.

— Полагаю, последняя строчка письма говорит о том, что ты проиграла? Она уныло кивнула.

— Я все думала, Кайл…

— Ты не можешь делать это в темноте, на голодный желудок, с грузом месячной грязи.

Он сел на корточки рядом с ее креслом.

— Мне пришла идея. Я отведу тебя домой, а пока ты будешь мокнуть в горячей воде, я приготовлю нам настоящую еду, чтобы мы знали, что жуем. Потом ты расскажешь о своих планах. Идет?

Он поднял ее с кресла, но, как только она пошла к двери, выражение его лица стало озабоченным. Не в привычках Касс сидеть одной и раздумывать в темноте. Ему это не понравилось, и он не думал, что ему понравится ее план.

— Так что ты собираешься делать? — Кайл с такой силой бросил нож на тарелку, что экономка Вера Ли пулей вылетела из кухни через вращающуюся дверь.

— Я сказала, что собираюсь послать тебя в Штаты, чтобы ты нашел мне мужчину, приговоренного к смерти, освободил его… Неважно как: взяточничество, побег… А потом привез его в Колорадо, чтобы он женился на мне.

Ханникат замотал головой.

— Выйти замуж за убийцу? Какого-нибудь простого увальня, который ограбит тебя и уничтожит как ошпаренную собаку сразу после свадьбы? Касс, это ненормально!

— Нет, Кайл. По условиям завещания любой мужчина, за которого я выйду замуж, автоматически вступает во владение всем моим достоянием. Но, если его разыскивают за преступление, а мы объясним ему, что ты поймаешь его и посмотришь, как его будут вешать, ему придется придерживаться тех условии, которые буду диктовать я. Он станет подставным лицом, но хозяйкой по-прежнему останусь я.

Кайл отхлебнул крепкого кофе, чтобы запить картофельное пюре с кремовой подливкой, осторожно прочистил горло и заставил себя взглянуть Касс прямо в глаза.

— Есть одна маленькая деталь, о которой ты забыла. Будет не просто свадьба, хотя бы и показная, Кэсс, — он замолчал, и лицо его покраснело. — Тебе нужно родить от него ребенка. А что за отец получится из какого-то мужлана с этапа?

— А что за отец был Руфус Клейтон? — отпарировала она. — Любой мужчина, даже самый богатый и респектабельный, может сделать со мной то же, что отец сделал с моей матерью. Кайл, я поклялась удержать свое состояние, и во имя Господа сделаю это!

Ханникат вздохнул. Однажды ночью, когда они чуть было не погибли на крутой горной тропе, они распили бутылку виски у костра. Не привыкшая к спиртному, не имевшая друзей, которым могла бы довериться, Кэсс рассказала ему о Руфусс и Эйлин, о своем печальном одиноком детстве. Это объяснило ему твердость характера и холодность женщины, на которую он работал. Кайл стал смотреть на нее другими глазами. Родившийся в борделе восточного Техаса, лишенный материнской любви, брошенный на произвол судьбы в одиннадцать лет, он понимал, что значит быть одиноким.

Касс наблюдала за Ханникатом, обдумывающим ее план.

— Я смогу справиться с беглецом. Кайл. Я… мне придется стать его женой… пока я не забеременею. Если родится мальчик, которого так желал мой отец, я заплачу этому человеку и отошлю его подальше, чтобы он никогда не вернулся, чтобы не пожелал командовать мной или оспаривать мое право на наследство.

Кайл провел годы юности в Штатах, в дикой юго-восточной области, достаточно далекой, чтобы безо всяких опасений найти там се будущего жениха и привезти его в Колорадо.

Кайл откинулся в кресле и почесал голову.

— Какие у тебя пожелания насчет его внешнего вида и прочего? Проверить у него зубы? Я никогда раньше не покупал людей, только лошадей и мулов.

— Он должен быть чистым, достаточно понятливым и умным. Я не хочу родить идиота, — резко ответила она.

Глава 4

Штаты. 1870 г.

—Проклятье, я совершенно забыл про здешнюю жару, — ворчал Кайл, подгоняя свою лошадь, которая бежала по высушенной солнцем красной земле, таща за собой второго коня. Поднятый ветром песок хлестал по щекам и резал глаза. Хотя Кайл вырос на жарких равнинах, но, привыкнув к сухому, прохладному воздуху Скалистых Гор, он теперь находил пейзаж Оклахомы таким же унылым, как и свою миссию. Вытащить птичку из тюремной клетки и доставить к Касс! Снова выругавшись, Ханникат оглядел горизонт в поисках хоть какого-то признака жизни.