Почему. Почему. Он хотел знать почему. Я смотрела на него между ударами... эммм... и выглядел он очень сосредоточенным. Я же... моя голова и правда начала побаливать. Я была уставшей, ошеломленной и неудовлетворенной. Может даже слегка придурковатой?

После последнего удара, я выпрямилась, но покачнулась влево. Обретя равновесия, я вздохнула и заговорила.

— Ты хочешь знать почему?

— Да, хотелось бы. Ты больше не будешь биться головой?

— Боже правый, больше никаких ударов. Ладно. Почему? Дело в том... — я заходила по кругу из шоколадных чипсов и орехов пекана, которые валялись на полу рядом со столешницей. Я посадила Клайва на стол, дала ему грецкий орех, который он теперь гонял своими лапками. По всему полу был беспорядок, как и в моих мыслях. Соберись. — Саймон ты хоть раз слышал о Пиццерии Парлори?

Надо отдать ему должное, Саймон слушал меня. Он слушал, пока я наворачивала круги вокруг столешницы, свирепствуя и разглагольствуя. Я сама едва понимала свои слова:

— Вайнштейн... одна ночь... пулеметчик... Оно ушло! Ночи напролет... Джордан Каталано... даже с Клуни!.. дыра... Опра... одиночество... одна... даже с Клуни! Джейсон Борн... почти с Клуни... розовое белье... долбеж...

Спустя какое-то время он выглядел таким же дерганным, как и я себя чувствовала. Но все же я была настроена высказаться. Он пытался остановить меня, пока я ходила, но я одернула его руки, чуть не свернув миску с нарезанным пекано, которую я все равно уронила, пока ходила по кругу. Я продолжала ходить, невзирая на весь этот беспорядок.

Я сделала последний круг, бормоча:

— Испанская сказка с креветками, — когда я поскользнулась на кексе и упала ему в руки.

Он держал меня крепко, дышал одновременно со мной, целуя меня в лоб.

— Кэролайн, малышка, ты должна мне рассказать что происходит? Это твое бормотание? Оно, конечно, милое, но я, по правде говоря, ничего не понял, — он положил руки мне на поясницу и не отпускал. Я немного отстранилась, не разрывая его объятия, и заглянула ему в глаза.

— Как ты узнал? — спросила я.

— Да ладно, иногда парни просто знают.

— Нет, серьезно. Как ты узнал? — переспросила я.

Он поцеловал меня в нос.

— Потому что неожиданно ты перестала быть моей Кэролайн.

— Я сымитировала это, потому что у меня уже тысячи лет не было оргазмов, — невзначай сказала я.

— Повтори?

— Сейчас я пройду по коридору и начну пинать твою дверь, — выдохнула я, отойдя от него, и пробираясь через рассыпанный сахар.

— Подожди, подожди, ты что? У тебя не было чего? — он дернул меня за руку, когда я отвернулась от него, раскрывая правду.

— Оргазма. Саймон. Оргазма. Большой «О», кульминации, счастливого конца. Никаких оргазмов у этой Куколки. Кори Вайнштейн дал мне пяти процентную скидку, как-будто я в ней нуждалась, а в замен он забрал мою «О», — всхлипнула я, из глаз побежали слезы. — Так что, можешь вернуться к своему гарему. А я, как и прежде, вернусь к монашеской жизни, — я сломалась и снова заплакала.

— Монашеской? Что? Пожалуйста, иди ко мне. Тащи сюда свою истеричную задницу, — он втащил меня на кухню, и обнял. Он покачивал меня из стороны в сторону, пока я продолжала глупые вопли и рыдания.

— Ты такой... такой... замечательный, а я не могу... не могу... ты такой хороший... в постели... и во всем другом... а я не могу... не могу... боже, ты такой горячий... и когда ты кончил... так сексуально... и ты приехал домой... а я испортила бриошь... и мне кажется... мне кажется... я тебя люблю.

Так стоп. Дыши. Что я только что сказала?

— Кэролайн, эй, перестань плакать, ты такая превосходная девушка. И не могла бы повторить последнюю часть?

Я только что призналась Саймону в любви. Пока пачкала соплями его свитер. Я вдохнула его запах, затем отошла от него, и отвернулась к стене, на которой еще остался кусок теста. Нервы ожили, впервые в жизни в самый нужный момент. Могла ли я начать отрицать? Могла ли я сослаться на них?

— Какую часть? — спросила я у стены, и Клайва, который перестал играть с орехами.

— Самую последнюю, — я слышала, как он ответил, его голос был четким и ясным.

— Что я испортила бриошь? — предположила я.

— Ты, правда, думаешь, что я интересуюсь именно этой частью?

— Эм, нет?

— Попробуй еще раз.

— Я не хочу.

— Кэролайн, подожди, какое у тебя второе имя?

— Элизабет.

— Кэролайн Элизабет, — пригрозил он, его низкий голос заставил меня хихикать.

— Бриошь очень вкусный, конечно, если он не со вкусом известки, — выпалила я, и моя усталость вперемешку с моим признанием смешались в непонятное потряхивание. Но если честно, мне стало даже немного легче.

— Пожалуйста, повернись ко мне, — попросил он и я послушалась. Он расстегнул и снял испачканный кардиган. — Я немного не выспался, так что давай быстро подытожим. Во-первых, если я правильно понял, ты не испытываешь оргазмов?

— Да, — бубнила я, глядя как он раздевается, и бросает одежду на стул.

— Во-вторых, бриошь очень сложно приговорить, я прав?

— Да, — выдохнула я, не в силах отвести от него глаз. Под кардиганом была обычная белая рубашка. Которая сама по себе была замечательной, но вот с закатанными рукавами? Это нечто.

— И в-третьих, тебе кажется, что ты меня любишь? — спросил он, его голос низкий, успокаивающий, как мед и патока, как теплое одеяло.

— Да, — прошептала я, зная, что эти слова 100% правда. Я любила Саймона. Этого большого, настоящего мажора.

— Тебе кажется или ты знаешь?

— Я знаю.

— Так, хорошо. Есть о чем подумать, да? — ответил он, и его глаза забегали, когда он подошел ближе. — Ты, правда, не догадывалась? — Он опустил руки мне на ключицы, и погладил пальцами верх моей груди.

Мое дыхание участилось, тело вернулось к жизни.

— О чем не догадывалась? — пробубнила я, позволяя ему прижать меня к стене.

— Как сильно ты завладела мной, Куколка, — последнюю часть он прошептал у самого уха. — И я знаю, что достаточно сильно тебя люблю, чтобы подарить тебе твой счастливый конец.

И потом он поцеловал меня. Сердце было в раю, а он целовал меня также как в нашей сказке, вот только в этой сказке, я была вся в тесте, и с котом, у которого в лапах застряли орехи. Но это нисколько не остановило меня от ответного поцелуя, такого, словно от него зависела моя жизнь.

— Ты хоть понимаешь, что я запал на тебя в ту ночь, когда ты долбилась в мою дверь? — спросил он, целуя мою шею. — Я ни с кем не был, с тех пор как мы начали общаться.

Я всхлипнула.

— Но я думала, то есть, я видела тебя...

— Я знаю, о чем ты думала, но я говорю правду. Как я мог спать с другими, когда был влюблен в тебя?

Он любил меня! Но подождите, что происходит? Он отодвинулся... куда он пошел?

— А сейчас, я должен сделать то, о чем никогда даже не думал. — Он выдохнул, глядя на весь хлеб, разложенный на столе. Одним резким движением, он скинул все на пол. Хлеб разлетелся во все стороны, и я готова поклясться, что слышала, как Саймон взвизгнул, пока делала это. Но затем он повернулся ко мне, его глаза потемнели, и таили опасность. Он схватил меня, посадил на стол прямо перед собой, развел мои ноги и встал между ними.

— Ты хоть понимаешь, какое веселье тебя ждет? — спросил Саймон, засовывая руки мне под фартук, гладя мой живот своими теплыми и немного шершавыми руками.

— Ты сейчас о чем?

— Твоя «О» пропала, и я готов к вызову, — улыбнулся он, притягивая меня к краю стола, прижимая к себе. Положив одну руку мне под колено, он обернул мою ногу вокруг своей талии, снова целуя меня, его губы и язык были горячими, настойчивыми.

— Все не так просто. Она сильно потерялась, — протестовала я между поцелуями, расстегивая пуговицы на его рубашке, открывая вид на его испанский загар.

— Я люблю сложности.

— Тебе надо печатать это на футболках.

— Напечатай это — почему ты все еще одета?

Он разложил меня на столе, пока я игриво ему улыбалась. Моя нога задела банку с мукой, и она рассыпалась, упав на пол, пачкая все вокруг. Волосы Саймона выглядели как бисквит, взбитый и посыпанный мукой. Я кашлянула, поднял клуб муки в воздух, от чего Саймон только рассмеялся. Он тут же замолчал, когда я потянувшись к нему, положила руку на его твердый член, который все еще был спрятан под джинсами. Он застонал и это был мой самый любимый в мире звук.

— Черт, Кэролайн. Обожаю, когда ты ко мне прикасаешься, — сказал он сквозь зубы, целуя мою шею, оставляя на ней следы от поцелуев. Его язык блуждал по моему телу, прямо под фартуком. Руки мигом нашли край моего топа, после чего он пролетел через всю комнату, прямо в раковину. Спустя пару секунд за ним последовали и мои короткие шорты, также как и джинсы и его белая рубашка.

А фартук? Вот с ним у нас небольшая загвоздка.

— Ты что морячка? Кто завязывал этот узел, Папай? — кипятился он, пока возился с завязками. Пока он дергал за веревки, то умудрился опрокинуть миску с апельсиновым джемом, которая скатилась, и упала на пол. Я тоже приложила руку к беспорядку, уронив изюм, когда пыталась развернуться и посмотреть на этот узел.

— Саймон, к черту этот фартук. Смотри сюда, — настояла я, сняв лифчик, и бросив его на пол. Я опустила верх фартука, обхватив руками грудь, сжала ее. Он смотрел на мою грудь опьяненными глазами и собирался наброситься на меня. Резко толкнув меня на стол, его настойчивый рот прильнул к моей шее, набрасываясь на мою кожу, словно до этого она ему что-то сделала, а сейчас он пытался отомстить. И весьма страстным способом.