Кайли Адамс - Унеси меня на Луну

— Из этой девушки получилась бы прекрасная невеста, если бы она хоть раз явилась на собственную свадьбу, — заявила одна из гостей своей соседке справа. — По-моему, это уже третье венчание?

— Да, третье, вы не ошиблись, — подтвердила другая гостья. — Так я и знала, что невесты не будет. Я сама подумывала не приходить, но потом вспомнила, что на свадьбах всегда великолепно кормят.

Первая женщина с энтузиазмом закивала:

— Да-да, в жизни не пробовала такого вкусного торта.

Дебби Кардинелла, сестра и потому поневоле подружка пропавшей невесты, вымученно улыбнулась разговорчивым гостьям. Затянутая в золотой атлас и страстно мечтающая о чем-нибудь сладком, она чувствовала себя ужасно несчастной. И зачем только эта болтушка произнесла слово «торт»? На последней свадьбе Дебби съела целый ярус торта — тот, что был с начинкой из ванильного крема с засахаренными виноградинами и сверху облит шоколадом. Одним словом, экстаз.

Откуда ни возьмись прямо перед ней возник отец, от волнения не находивший себе места.

— Где твоя сестра?

— Не знаю, папа, — спокойно ответила Дебби. — Я знаю об этом не больше чем тридцать секунд назад, когда ты последний раз задавал мне тот же вопрос.

Жених, Винсент Скалья, необыкновенно элегантный в своем темно-синем однобортном костюме, застыл словно статуя. Джозеф Кардинелла посмотрел на него, выдавил из себя неестественно жизнерадостную улыбку и поднял вверх большой палец.

— Не волнуйся, сынок, она непременно придет, я это чувствую.

Он прошел по проходу, улыбаясь гостям с таким видом, словно церемония идет точно по плану, хотя на лицах окружающих уже отражались сомнения.

Зазвучал «Свадебный марш». Потом снова. И снова. У Дебби даже мелькнула мысль, не дать ли органисту по голове, чтобы он хотя бы на время отключился. Она кивнула, мысленно приняв решение: сегодня она съест слой торта, который начинен муссом из белого шоколада, полит лимонной глазурью и отделан карамельными нитями. Одним словом, райское наслаждение. Это самое малое, что она заслужила. Отец раз в месяц затевает подготовку к свадьбе, втягивая в эту суету и Дебби, а сестра уже трижды с завидным упорством уклоняется от роли невесты.

Дебби повернулась к Винсенту и послала ему ободряющую улыбку. Три несостоявшиеся свадьбы подряд! Три раза подряд невеста не явилась в церковь. Для самолюбия мужчины — особенно коротышки — это должно быть равносильно убийству. Временами Дебби хотелось выйти к алтарю, встать рядом с Винсентом и сказать священнику, чтобы он выполнил свои обязанности — если уж совсем честно, того хотели все двести семнадцать фунтов ее тела.

Однако фантазия как пришла, так и ушла. С фактами не поспоришь. Дебби была влюблена в Винсента Скалью еще со школы, но он ее почти не замечал. Винсент обращал внимание только на ее сестру — младшую, более стройную, более стильную. Если уж смотреть правде в глаза, надо признать, что из двух сестер Кардинелла не только Винсент, но и большинство людей видят только одну. Они восхищаются ее шиком, ее живостью. Даже когда Софии нет в комнате, само предвкушение ее прихода вызывает всеобщее оживление. Что бы сестра ни делала: стояла ли, ходила ли, ставила ли свою подпись под документом, — все это несло на себе печать изящества и стиля. Она умела обращаться и со сторожем, и с президентом корпораций так, словно они занимали равное положение в мире неравенства. Одним словом, совершенство.

Ненавидела ли ее Дебби? Нет, это казалось ей слишком банальным. Она любила сестру, дорожила ею, была для нее не только сестрой, но и лучшей подругой. Но некоторые поступки Софии ее просто возмущали. Без зазрения совести допустить, чтобы гости собрались на свадьбу, которая не состоится, потому что невеста не собирается на ней появиться, — это уж слишком.

Дебби заметила Мистера Пиклза, йоркширского терьера Софии.

— Этого только не хватало! — пробормотала она.

Маленький сварливый песик имел обыкновение задирать лапку в самых неподходящих местах, если ему что-то не нравилось. И сейчас, когда его хозяйка находилась неизвестно где, а остальные члены семьи не обращали на него внимания, этот тиран размером с чайную чашку был, разумеется, недоволен.

На этот раз он нацелился не на новый диван и не на пару начищенных до блеска ботинок. Мистер Пиклз важно прошествовал к алтарю, пустил струю на ногу Винсента Скальи и потрусил прочь. Жених стоял недвижно. Ни к кому конкретно не обращаясь, он пробурчал:

— Ну вот, день пошел псу под хвост.

Он угрожающе помахал в воздухе кулаком. Видя это, Джозеф Кардинелла остановился перед органистом и заорал:

— Продолжай играть! На этот раз она придет, я знаю!

Дебби закрыла лицо руками. Отец вцепился в мысль об этой свадьбе, как питбуль в сочный кусок мяса. Одним словом, кошмар!

— Реймонд, ну не упрямься, ты же знаешь, как я этого хочу.

София Роуз Кардинелла дерзко посмотрела на задумавшегося парикмахера. Но ни повелительные нотки в ее голосе, ни упрямо вздернутый носик не могли поколебать его решимости. Реймонд все еще раздумывал.

— София, ты уверена? Это очень серьезный шаг.

Из-за сильного шотландского акцента слова липли к его языку, как сахарная пудра. Девушке очень нравился его красивый голос, она не раз думала, что он должен звучать со всех существующих аудиокассет.

— Я тебя умоляю, отрежь их.

Реймонд театрально вздохнул, приподнял обеими руками пышную гриву ее волос и, издав не менее театральный стон мучительного восторга, наклонил голову и зарылся в них лицом.

София рассмеялась:

— Даже не пытайся меня отговорить. Лучше возьми свои особые ножницы и займись делом. Если я буду визжать и кричать, чтобы ты прекратил, не обращай внимания — это тот редкий случай, когда «нет» в устах девушки означает «да».

— Ладно, тебе виднее.

Похоже, Реймонд покорился неизбежному.

— Спасибо! Ура! — София радостно замахала руками, словно дирижируя невидимым оркестром. — Мне виднее, мне виднее!

Парикмахер посмотрел на нее несколько озадаченно. Девушка взглянула на часы.

— Знаешь, где я сейчас должна бы находиться?

Реймонд выдержал паузу.

— На кушетке психоаналитика?

София не обиделась на его беззлобную шпильку. Лукаво улыбнувшись, она надула губки, склонила голову набок и произнесла нараспев:

— Нет, Реймонд, мне сейчас полагалось быть на собственной свадьбе.

— На свадьбе? На твоей?

— Вот именно.

— Выходит, ты сказала «да» и тут же удрала от мужа, родственников и гостей, чтобы примчаться сюда и отрезать волосы?

— Не совсем так. Я сказала «нет уж» и вылезла в окно в Сохо, чтобы примчаться сюда и отрезать волосы.

— Тогда, наверное, ты решила отрезать волосы в приступе предсвадебной лихорадки.

София улыбнулась. Ей нравилась манера Реймонда повышать голос к концу предложения.

— Будь это так, я пришла бы к тебе с этой просьбой три свадьбы назад.

— Три свадьбы?

Она кивнула.

— Надеюсь, не с одним и тем же парнем?

София снова кивнула.

— Он что, мазохист?

Она захихикала.

— Папа одержим идеей слияния семей, и этот злосчастный жених — старший сын одной из самых влиятельных фамилий.

Реймонд стал насвистывать мелодию из «Крестного отца». Всем было известно, что Джозефа Кардинеллу, сицилийца по происхождению, отделяет от мафии не шесть поколений, а гораздо меньше.

— Прекрати! — шутливо ужаснулась София и с гордостью заявила: — Наша семья никогда не имела дела ни с наркотиками, ни с проституцией, ни с незаконной торговлей оружием.

— Ничего смешного! — притворно нахмурился Реймонд.

— Как бы то ни было, я сто раз повторяла отцу, что не собираюсь выходить замуж за этого типа. Чтобы я вышла за Винсента Скалью?! Это же надо такое придумать?! Но мой отец самый упрямый человек на этой планете. — София вздохнула и покачала головой. — Он ничего не желает слышать. Поэтому я решила не тратить порох понапрасну, пусть себе готовится к этим нелепым свадьбам, если ему так хочется, а я просто на них не появлюсь. Между прочим, выходит не так уж плохо: отец всегда заказывает угощение в лучших ресторанах, так что пока никто особенно не жаловался.

— А как же жених, Винсент?

— О, он такой же упрямец, как папа. Кроме того, в нем росту пять футов два дюйма, так что у него вполне достаточно комплексов коротышки, чтобы психотерапевт, о котором ты упоминал, заработал на нем кучу денег и построил себе летний дом в Хэмптоне. Случай безнадежный.

Реймонд повернул парикмахерское кресло так, что София оказалась лицом к зеркалу, и расправил ее длинные, густые, пышные волосы. Выражение лица у него было самое что ни на есть мрачное.

— Прошу тебя, не заставляй меня это делать, — тихо взмолился он.

Но София уже все для себя решила. Облик Рапунцель[1] должен остаться в прошлом. В зеркале она встретилась взглядом с Реймондом, зеленые глаза блеснули.

— Начинай стричь.

Реймонд прикусил костяшку пальца.

— Как жалко с ними расставаться!

Когда Реймонд закончил, София совершенно преобразилась. Она посмотрела на ковер густых волос на полу, потом на незнакомку, смотревшую на нее из зеркала. С короткой стрижкой она стала выглядеть тоньше, взрослее и изысканнее. По коже девушки побежали мурашки. Превращение казалось волшебным.