– Хорошо, Павел Петрович, я подумаю.

– Вот и думай… Только недолго и без фанатизма. Я тебе уже другую работенку сосватал… Все, Стрижак. До связи. Пока…

Когда въехали в город, Саша спросил, не поворачивая головы:

– Теперь куда, Кира Владимировна?

– Просто Кира, Саш… Зови меня просто Кира. Поехали к дому Рогова.

Когда машина остановилась у ворот, Кира повернулась к Саше, проговорила тихо:

– Я пойду с тобой на свидание, Саша. В кафе пойду, на пикник с шашлыками, на озеро Глухое поеду. Куда скажешь.

Он улыбнулся, осторожно протянул руку, дотронулся пальцами до ее щеки. Пальцы были теплые и чуть шершавые, от них пахло бензином.

– Все будет хорошо, Кира. Все у нас будет хорошо.

– И ты будешь летать ко мне на крыльях?

– Буду… Я уже лечу, разве ты не чувствуешь?

– Да, я чувствую. Но сейчас мне надо работать, Саш… Мне надо идти…

– Иди.

– А ты съезди, пожалуйста, снова на Пролетарскую, привези сюда Воскобойникову Марию Тимофеевну. Она должна быть дома.

– Съезжу, привезу… Иди.

– Да, иду.

* * *

Кира шла по дорожке среди голубых елочек, неся в себе новые ощущения собственной жизни. Они были нежные, неуклюжие и слепые, как вылупившиеся из гнезда птенцы. И страшно было их потревожить, даже дышать было страшно. Подойдя к крыльцу, подумала испуганно – надо спрятать их глубже, ничем себя не выдать. И улыбку робкую тоже спрятать. Собранной надо быть, сосредоточенной.

И лучше сразу подняться в спальню, посмотреть, что там Таечка.

Как тихо в доме… Каждый шаг слышен. Дверь в спальню распахнута настежь…

Таи в комнате не оказалось. И на балконе ее не было. И в гостиной. Заглянула на кухню.

Татьяна сидела на стуле к ней спиной, лицом к окну. Кира вошла, спросила тихо:

– Вы Таю не видели? Где она?

Женщина вздрогнула, развернулась к ней лицом, потом выдохнула, положив руку на грудь:

– Ой, как вы меня напугали. А я сижу, задумалась. А Тая вон, среди сосен бродит. Видите, у забора?

Кира подошла к окну, всмотрелась. И выдохнула с радостью – Тая была не одна. Даже на большом расстоянии было видно, как крепко держит ее за руку этот парень, Тарас Марычев. Молодец, Тарас Марычев.

– Видите, что творится? – произнесла Татьяна, царапнув злой интонацией по ее радостному созерцанию. – Не успел хозяин остыть, а эта уже с кавалером. В его доме. Все они нынче такие, палец им в рот не клади, вмиг откусят.

– А вы, Татьяна, и не кладите пальцы в чужой рот. Глядишь, и целыми останутся, – в тон ей ответила Кира.

Татьяна подняла брови, глянула на нее озадаченно, потом тихо произнесла:

– Да мне, в общем, без разницы. Пусть делают что хотят, пока Клима нет. Да он уж и не появится здесь, наверное. Что ему тут, без хозяина? И я тоже – будто осиротела.

– Вы так любили Рогова, Татьяна?

– Ну, какая любовь?.. Такое удовольствие не про меня уже. Любовь вон, для той финтифлюшки с худыми коленками. Нет, у меня к хозяину свое отношение было, уважала я его. Все бы для него сделала, что бы ни приказал. Я вообще сильных и властных мужчин уважаю.

– А Клима? Уважаете?

– Конечно. Мы с ним вообще одного поля ягоды. Я вам больше скажу, посплетничаю по-бабьи – мы ж сойтись собирались да вместе жить… Хотела его к себе привести, да мама вдруг взъерепенилась – нет, говорит, и все! Не дай господь Сереже такого отчима! Прямо как с цепи сорвалась. Такая набожная в последние годы стала. Живет как затворница в келье, все иконе своей молится.

– И вы не знаете причин этого затворничества?

– Да мне зачем?.. Я к ней с любопытством не лезу. Тем более к старости у всех разные причуды появляются. Разделили дом стеной, второе крыльцо сделали, и ладно.

– А узнать причины хотите?

– Да не знаю я! Вы какие-то странные вопросы задаете, я теряюсь. Маму мою зачем-то приплели. Чего она вам далась-то? Отстаньте от старухи, пусть как хочет, так с ума и сходит.

– Ваша мама сейчас приедет, Татьяна.

– Куда приедет?

– Сюда. Я за ней машину отправила.

– Зачем?!

– Так надо. Потерпите немного и все узнаете.

– Ох ты, господи… Да что вы привязались к старухе, делать вам больше нечего? Ну да, она была в доме, когда хозяина убили. Она ж просто так приходила. Я объясняла уже, что мне в тот день в поликлинику надо было. Ну, совпало так, да… Вы давайте, убийство хозяина на старуху повесьте, ага. Больше убить некому было! Вон, молодая парочка среди сосен гуляет, с них ответ и спрашивайте. А мама моя тут при чем? Вон, глядите, они уже к дому идут. Проголодались, наверное. Тайку накормлю, а этого наглеца кормить не буду! Еще чего! Не успел хозяин остыть, а он тут как тут… По участку разгуливает.

Кира обернулась к окну – Тая и Тарас и в самом деле шли по лужайке к дому. Улыбнулась, помахала Тае рукой. Девушка привстала на цыпочки, махнула в ответ.

– И пусть даже на кухню не заходит! Нечего ему тут делать! – продолжала бушевать Татьяна.

Кира не стала ее урезонивать. Молча вышла из кухни, пересекла гостиную, спустилась с крыльца, пошла навстречу Тае и Тарасу.

– Вы меня потеряли, Кира Владимировна? – спросила Тая, неуклюже пытаясь высвободить ладонь из крепких пальцев Тараса. – Я никуда не делась, я просто погулять вышла. Вы же сказали, чтобы я здесь была.

– А почему ей нельзя отсюда уйти, можно узнать? – сделал шаг вперед Тарас, загородив Таю спиной. – Она что, арестована?

– Во-первых, здравствуй, Тарас. Я Кира Владимировна Стрижак, давай знакомиться, – протянула ему ладонь Кира. – А во-вторых, ты молодец, парень. Горжусь тобой.

– Чего это… Вы гордитесь? – моргнул Тарас выгоревшими на солнце ресницами.

– Упорством твоим горжусь. Выдержкой. Настойчивостью.

– Спасибо, конечно… Только я не понял – мы можем с Таей уйти или нет?

– Значит, вы решили вместе уйти… А есть куда?

– Пока к моему другу, он один живет. А там видно будет. Может, комнату в заводском общежитии дадут, может, к бабушке в Сосновское уедем. Нам лишь бы вместе – это главное.

– Да, Кира Владимировна, нам лишь бы вместе, – радостно подтвердила Тая, выглядывая из-за спины Тараса.

– Может, вам помощь нужна? Я помогу, можете всегда на меня рассчитывать. Тарас, ты ведь меня знаешь?

– Да, знаю. Вы в одном классе с моими родителями учились. И с Таиной мамой тоже.

– Значит, мы не чужие, правда? Я всегда буду рада помочь. Если будет совсем трудно, найдешь меня, хорошо? Обещай, что найдешь.

– Да, обещаю. Я знаю, где вы живете. Да и на работе вас легко найти… Спасибо вам!

– Да пока не за что.

– Так мы можем уйти, Кира Владимировна? – спросила Тая, глядя на нее с улыбкой.

– Да? Мы можем уйти прямо сейчас? – повторил за ней эхом Тарас.

– Можете, ребята. Конечно, можете. Но чуть позже. Сейчас мы соберемся, выясним все обстоятельства… Ты позвони родителям, кстати, пусть приезжают.

– Зачем? Я не хочу.

– Так надо, Тарас. Надо расставить все точки и запятые в этом деле. Уж поверь мне, так надо. Звони.

– Да я с ними сегодня поссориться успел. Мама меня в доме закрыла, пришлось пробиваться с боями. Я дверь выломал… А мама… Ну, сами понимаете…

– Да знаю я твою маму, можешь не объяснять. Ладно, делай вызов, я сама с ней поговорю.

Голос Светы в трубке звучал привычной истерикой:

– Тарас! Ты меня слышишь, Тарас? Ты где находишься? Немедленно домой, слышишь?

– Рядом со мной Тарас находится. Привет, Света.

– Кто это? Это ты, Стрижак? Он что, снова в полиции? Я сейчас приду!

– Не надо идти в полицию, Света. Я вас жду в доме Рогова вместе с Севой. Двадцать минут на дорогу хватит, я думаю. У вас машина на ходу?

– А что мы там забыли, в доме Рогова? Дай трубку Тарасу!

– Не дам. Садитесь оба в машину и приезжайте сюда. Или ты хочешь, чтобы я за вами «воронок» послала? Чтобы вся улица завтра о неприятностях в семье Марычевых судачила?

– Ладно, приедем… Но Тараса мы с собой увезем! Так ему и передай!

Кира нажала на кнопку отбоя, протянула телефон Тарасу. Тая стояла, прижав кулачки к щекам, смотрела на Тараса испуганно.

– Не бойся ничего, слышишь? – тихо проговорил Тарас. – Я с тобой, ты со мной, остальное не важно. Дай мне руку. Я крепко держу, видишь?

– Идемте в дом, ребята, – позвала Кира, отворачиваясь. – Там подождем.

Первой приехала старшая Воскобойникова. Татьяна вышла на крыльцо, чтобы встретить мать, и Кира услышала из гостиной, как она ворчит недовольно:

– Ну, ты и оделась, мам… Где ты это тряпье выкопала? Прямо перед людьми стыдно.

Женщины вошли в гостиную, и Кира тоже удивилась странному одеянию старшей Воскобойниковой. Почему в теплую погоду – ботинки на толстой подошве? И мужские брезентовые брюки, и видавшая виды куртка-пыльник, и куцая шапчонка на голове? А главное – рюкзак за плечами, основательно чем-то наполненный. Да уж, весьма странная экипировка для пожилой женщины.

– Здравствуйте, люди добрые… – улыбнулась старшая Воскобойникова, обведя присутствующих блеклыми голубыми глазами. – Всех вроде знаю, знакомиться ни с кем не надо.

– Здравствуйте, Мария Тимофеевна, – быстро поднялась навстречу ей Кира. – Садитесь, пожалуйста, вот сюда, в это кресло. А рюкзак можете снять, с рюкзаком сидеть неудобно.

– Да, я сейчас, – повела плечами женщина, освобождаясь от ноши. – Принеси-ка мне воды, Тань… В горле пересохло… – бросила она через плечо дочери.

А через десять минут приехали Марычевы. Света шагнула было к Тарасу, но в полушаге остановилась как вкопанная, глядя на Таю.

– Понятно… – процедила она сквозь зубы, и Тая опустила голову. Но ладошку из рук Тараса не выдернула, наоборот, их пальцы переплелись еще крепче.

– Света, Сева, вы сядьте, пожалуйста. Вон на тот диван, у стены, – тихо распорядилась Кира. – Вдохнула-выдохнула, собралась с духом.

– Что ж, все собрались вместе, как в лучших традициях детективного расследования… Тогда начнем, пожалуй?