– Наверное, не знал, что мертвое…
– В том-то и дело. Тут, конечно, разбираться еще надо. Но это уже детали, понимаешь? В общем, разбирайся сама, я ничего не соображаю. Всю ночь в кабинете провел, ни минуты не спал, голова трещит. Бывает же такое, чтобы все к одному! И мэр со своей дочкой, и убийство.
– А дочку мэра нашли?
– Да нашли, нашли… Куда ж мы денемся. Ребята сутки не спали, на ушах стояли.
– Ее и правда похитили или сама ушла? Как она объясняет?
– Да ничего она не объясняет. С папашей поговорила, тот на раз-два и переобулся, и заявление свое забрал. В общем, я думаю, свадьбу играть будут.
– Так хорошо же, Павел Петрович.
– А чего хорошего? Сыграют они свадьбу, потом надо будет этого криминального зятя на хорошее место пристраивать. А куда его пристраивать? Только в аппарат муниципалитета, куда ж еще. А потом друзья и родственники этого криминального зятя в наш городок подтянутся, их тоже надо будет пристраивать. Чуешь, чем пахнет, а? У меня уже заранее голова болит. Знаю я, как это бывает, когда они в административную власть приходят. Похоже на тихий захват заложников. И все будем плясать под их криминальную дудку, а наверх красивые доклады отправлять, мол, все хорошо, прекрасная маркиза, все в городе спокойно. Кругом порядок, население кричит ура и в воздух чепчики бросает. Они, эти криминальные, умеют внешний лоск наводить, я знаю…
– Да не переживайте, Павел Петрович. Может, все еще обойдется.
– Может, и обойдется. Ладно, не буду тебя грузить, Стрижак! У тебя какие планы на утро? Машина нужна?
– Нужна. Сначала поеду в дом Рогова, потом еще одного свидетеля допрошу. В тот день вместо домработницы ее мать в доме находилась. Павел Петрович, вы Тараса Марычева отпустили?
– Да, отпустил, когда заключение экспертизы увидел. А что, не надо было?
– Я его допросить не успела.
– А чего так?
– Ну не успела, и все… Я вчера после обеда в дом Рогова вернулась.
– Ой, ладно, Стрижак, не грузи меня, делай что хочешь, поезжай куда хочешь! Машину на весь день забирай. Все равно я ничего не соображаю. Мне бы поспать пару часов. Все, давай, пока…
– Спасибо, Павел Петрович.
– Да на здоровье. Да, забыл сказать! Я машину отправлю, но там водитель новенький. Ты уж его не обижай, ладно? А то знаю я тебя, начнешь бурчать да кукситься.
– Ладно, не буду кукситься. Обещаю.
– Ну все… Тогда отбой.
Когда Кира пила кофе, на кухню вошла мама, встала у окна, потрясла головой, зевнула, произнесла недовольно:
– Ты чего в такую рань соскочила? Разбудила меня.
– Извини, мам. Павел Петрович позвонил, пришлось ответить.
– А ему чего не спится?
– Так они всю ночь поисками сбежавшей дочки мэра занимались, не до сна было.
– И что, нашли?
– Нашли…
– Что ж, хорошо работает наша доблестная полиция. Такое важное дело сделали – дочку мэра нашли. Теперь всем ордена и медали дадут. И путевки на Черное море. А Пашку, начальника твоего, досрочно в звании повысят. Ох, если я его встречу где, Кирка! Получит он у меня за Степаненко! Так ему и передай, козлу плешивому!
– И вовсе он не плешивый, – вступилась за начальника Кира. Она откусила от бутерброда с сыром и подавила невольный смешок: – Не самый плохой начальник, бывает и хуже. А ты просто не выспалась, вот и срываешь на нем свой недосып. И Степаненко с вечера и в норму пришел, и патологоанатомическую экспертизу сделал. Так-то вот.
– Ой, какой молодец Степаненко, надо же! Сделал-таки! Даже суток со времени убийства не прошло!
– Мам, ну перестань.
– А чего перестань-то, Кирка? Ты сама себя послушай, что говоришь! Ты, следователь! Ты дело об убийстве ведешь, а у тебя патологоанатом пьянствует и не может до трупа добраться!
– Во-первых, не у меня, а во-вторых, тело обнаружили утром, а вечером уже…
– А вечером, слава богу, патологоанатом соизволил очухаться! Да гнать надо поганой метлой такого патологоанатома! Да если б это не Степаненко был, а кто-то другой.
– Потому и не гонят, мам. Он же гений в своем деле. Его сколько раз в область приглашали, квартиру обещали, зарплату. А он не поехал, у нас остался.
– Ну да, в области же не шибко с бутылкой обнимешься. А у нас чего, у нас можно. Убивайте, люди, друг друга на здоровье, наша местная полиция подождет с расследованием, пока Степаненко проспится. Кстати, чего этот гений в заключении написал? Пашка ведь поэтому тебе в такую рань звонил?
– Да, поэтому. Смерть наступила от остановки сердца, задолго до ножевого ранения.
– Вот это дела. Очень даже интересно. А Пашка что говорит? Какие у него версии?
– Павел Петрович ничего не говорит. То есть он сказал, чтобы я сама думала, что дальше делать. Машину на весь день дал. Я сейчас в дом Рогова поеду, посмотрю, как Тая… Да, кстати, мам! Ты не будешь возражать, если она поживет какое-то время у нас? Она все-таки дочка моей одноклассницы. Ей совсем некуда идти…
– Да что ты меня уговариваешь? Пусть живет ради бога. И мне скучно не будет.
– Спасибо, мам.
– Да ладно. А день сегодня хороший будет, небо такое чистое. Может, мне на рынок рвануть, продуктов прикупить, если в доме народу прибавится?
– Спасибо, мам…
– Тебя на этом спасибо заклинило, что ли? Будто не с матерью разговариваешь, а с чужой теткой. Ладно, пойду, еще часок поваляюсь. Наше пенсионерское дело такое – чем позже встанешь, тем здоровее будешь. Нынче из нас кто рано встает, тому бог уже ничего не подает. А ты давай иди работай… Может, и подаст чего.
Мама уже отступила от окна, потом шагнула обратно.
– Смотри-ка, Кирюшка, и впрямь. Карету тебе подали, прямо к подъезду. Иди, а то сейчас водитель сигналить начнет, весь дом переполошит.
– Иду… До вечера, мам.
– Счастливо!
Новенький водитель глянул настороженно, когда она вежливо с ним поздоровалась, вежливо представился:
– Меня Александром зовут, Кира Владимировна. Но называйте Сашей, мне так удобнее.
– Хорошо. Саша так Саша. Поехали.
Он снова глянул исподлобья, поворачивая ключ зажигания. Чего так насторожился-то? Предупредили, наверное, что она дама с трудным характером.
И ладно. И хорошо, что предупредили. Не будет с лишними разговорами в душу лезть. Его дело – баранку крутить.
Дом Рогова встретил Киру отчуждением, надменно блестел окнами, отражая утреннее солнце. Крыльцо было влажным от росы, и она чуть не поскользнулась, подходя к двери и доставая ключи. Подумалось вдруг – неуютно, наверное, ночевать в этом доме совсем одной. Может, надо было сестре Рогова вчера позвонить, чтобы приехала? Но вряд ли Тая захотела бы такого соседства.
Тая спала, обняв руками подушку. Вздрогнула от звука открывшейся двери, испуганно распахнула глаза, села на постели.
– Доброе утро, Тая. Это я. Не пугайся.
– Доброе утро, Кира Владимировна.
– Как спала?
– Как убитая. Давно так не спала. Это нехорошо, наверное, да? Филиппа убили, а я спала. Ой, что я говорю… То есть… Я убила Филиппа…
Тая опустила глаза, лицо ее как по команде послушно отобразило виноватую скорбь. И тут же снова подняла на Киру взгляд, полный робкой надежды:
– Скажите, Кира Владимировна… А Тарас?..
– Тарас, наверное, уже дома, Тая. Его отпустили.
– Правда?!
– Правда.
– А когда?
– Сегодня утром.
– Так ведь сейчас и есть утро… Ой, мне же умыться надо. И одеться.
Она подскочила с постели, метнулась к платяному шкафу, потом куда-то в угол, бормоча себе под нос:
– Не помню, где мои джинсы. Куда я их бросила. В ванной, наверное! Можно мне в ванную, Кира Владимировна? Я быстро.
– Иди, что ты у меня спрашиваешь. Я внизу буду, на кухне, кофе сварю.
Когда кофе был готов, заявилась Татьяна. Встала в кухонном проеме, поджав губы, спросила удивленно:
– Вы здесь ночевали, что ли?
– Нет, не ночевала. Кофе хотите, Татьяна? Я много сварила, хватит на всех. Садитесь, мне надо вам еще несколько вопросов задать.
Татьяна села, по-прежнему не скрывая своего недовольства, оглядела ревнивым взглядом кухонное пространство. А потом вдруг усмехнулась грустно и так же грустно проговорила:
– Даже не верится, что не надо будет сюда приходить. Привыкла я как-то. К хорошей жизни быстро привыкаешь. Хоть и хозяйское здесь все, а будто мое. Придешь и человеком себя чувствуешь.
– А у себя дома что, не чувствуете себя человеком?
– Да какой у меня дом?.. Развалюха. Стыдоба в таком доме жить. Я всю жизнь хотела из нищеты выбраться, да так и не получилось. Видимо, не каждому дано. Не идут ко мне деньги, не любят они меня. Всей моей жизнью проверено.
– Ну, не наговаривайте на себя, Татьяна. Нашли же в свое время большую сумму, чтобы сына в Германию отвезти и операцию на сердце сделать.
– А, вы про это. Интересно, откуда ж вы про это узнали? Про каждого небось всю подноготную знаете, да?
– И все-таки, Татьяна… Откуда деньги на операцию взяли?
– Так деньги Филипп Сергеич дал, царствие ему небесное. Мама у него попросила, он ей и дал.
– Это очень большие деньги, Татьяна. Вы хоть в курсе, какая это сумма?
– Нет, извините, не в курсе. Я тогда с мамой не жила, меня вообще в городе не было… Даже не знала про эти деньги… Если вам так интересно, можете у мамы спросить, что да как было.
– А она уже вернулась из монастыря? Вы вчера говорили, она в монастырь уехала.
– Не знаю… Когда я из дома уходила, ее еще не было. Может, уже и вернулась. Да я сейчас ей позвоню.
Она долго прижимала к уху телефон, тревожно вслушиваясь в длинные гудки. Потом глянула на Киру, помотав головой:
– Нет, не отвечает… Наверное, звонка не слышит, глуховата стала на одно ухо. И у Сережки не спросишь, он вчера телефон потерял. Говорит, выронил где-то, теперь новый покупать придется. Все деньги, деньги, вечно их не хватает.
– А Сережа – это ваш сын? Которому операцию делали?
"Умягчение злых сердец" отзывы
Отзывы читателей о книге "Умягчение злых сердец". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Умягчение злых сердец" друзьям в соцсетях.