– И я с тобой…
– А если я помру в одночасье? Вон, один инфаркт уже был…
– Мам, ну перестань, пожалуйста!
– Ребеночка роди хотя бы… Ладно и без мужа, для себя роди. Для меня. Так внука хочу. Или внучку.
– От кого, мам?
– О господи, Кирюш… Да ведь дурное дело нехитрое. Что ж ты у меня такая… Или предлагаешь мне этой проблемой заняться?
– Какой? Рождением ребеночка?
– Да ну тебя…
– А какой?
– Мужика тебе для дурного нехитрого дела подыскивать, вот какой! Если сама не можешь!
– Мам… А ты никогда не думала, что подобные разговоры для меня – мука мученическая? Вот я хорохорюсь перед тобой, отвечаю искрометно, бисер мечу… А что у меня в это время в душе происходит, не думала? Там, за моим железобетоном, как ты говоришь?
Валентина Михайловна вздохнула, закрыла дверцу шкафа, покаянно глянула на дочь. Потом произнесла тихо:
– Прости, Кирюш… Как же я не понимаю, конечно, я все понимаю. И себя все время ругаю – зачем я тебя не отговорила от профессии. Надо было силу применить, материнский волюнтаризм. А мне все некогда было.
– Ладно, мам, забудем. Тем более профессия тут ни при чем. Как сложилось, так и сложилось, такая судьба, значит.
И, глянув хитро на мать, проговорила через короткий смешок:
– Но если ты мне завтрак сейчас приготовишь и кофе сваришь, то насчет дурного нехитрого дела я, пожалуй, подумаю!
– Так это я мигом, доченька… Иди в ванную, а я пока на кухню метнусь! Будет тебе и кофе, и завтрак! Давай-давай, а то заболтались мы с утра, на работу опоздаешь!
Завтрак прошел в теплой и дружественной обстановке, но настроение было испорчено. Не спасло его и чудесное утро, нежно выглядывающее сквозь листву и сладко пахнущее резедой, буйно растущей вдоль бульварных газонов.
Кира любила пройтись до работы пешком – благо путь пролегал аккурат через городской бульвар, и эта прогулка со временем переросла в некую традицию-необходимость, и лица по пути встречались одни и те же, и можно было не убирать приветливую улыбку с лица, потому что здороваться приходилось с этими «лицами» ежеминутно.
Сегодня улыбаться не хотелось. А кто сказал, что надо непременно улыбаться, когда здороваешься? Может, настроение у человека плохое? Может, ему испортили настроение с утра – невзначай, походя…
А может, мама права. Может, и впрямь надо конкретной целью задаться, обстряпать с кем-нибудь это «дурное и нехитрое» да родить себе ребеночка. Найти достойного претендента, чтоб гены хорошие были, чтоб умный был, красивый, здоровый…
Да только где его найдешь-то, господи? Вот они, потенциальные претенденты, цепочкой тянутся к своим служебным и рабочим местам, топают по бульвару. Все личности давно известные, и все не без изъяна. Если умный, то некрасивый, если здоровый, то явный дурак…
По любви оно лучше, конечно. Когда ребеночек от любви рождается, ему за это авансом хорошие гены полагаются. А если с любовью напряженка, то и выкручивайся как хочешь, выходит? Нет, ну что за жизнь… Хоть из пробирки рожай.
А может, среди своих бравых полицейских кого присмотреть? Все-таки мужской коллектив, какой ни на есть, а выбор. Чего далеко ходить?..
Что ж, была не была! Кто первым встретится, ту кандидатуру и рассмотрим! Пусть будет как в сказке.
Первым ей встретился следователь Вася Поспелов, бежал заполошно навстречу по коридору. Кира успела подумать насмешливо – такая судьба, что ж поделаешь. Тем более они с Васей один кабинет на двоих делили, столы стояли впритирку, каждый день общались практически лицом к лицу.
– Ты куда, Вась? – спросила Кира.
– В буфет… – на ходу обернулся Вася. – Позавтракать не успел. Прикроешь меня, если что? Я быстро…
– Прикрою, конечно. Беги.
Бедолага этот Вася. Нет, симпатичный, конечно, и не дурак. Но все равно – бедолага. Жена ему четверых нарожала, младшему три месяца всего. Своей жилплощади нет, живут на территории тещи с тестем. Понятно, какой там у Васи бедлам и отчего он всегда голодный. Нет, не годится Вася для «дурного нехитрого».
А в кабинете успел-таки накурить, пока ее не было! Хоть топор вешай! И окно не открыл!
Не успела Кира отдаться гневу, телефонный звонок помешал. Схватила трубку, бросила раздраженно:
– Да, слушаю! Следователь Стрижак! Да, я вас жду к десяти часам… То есть как это – не можете? Ладно, понятно… А когда можете? Завтра? Хорошо, я вас жду завтра с утра.
Положила трубку, вздохнула – ну вот… Неудачно день начался. Вызвала свидетеля на сегодняшнее утро, а он попросил время перенести. Жена у него рожает, видите ли. Причина уважительная, конечно. Не зря ей сегодня дети снились. Определили тематическую интонацию предстоящего дня, выходит. А еще говорят, нельзя верить снам!
Что же она хотела сделать, когда вошла?.. Окно открыть, вот что! И не забыть потом Васе выговор сделать. Небось дома при жене и теще не курит… А с ней рядом чего, с ней можно?.. Она ж не женщина для него, она свой парень. Да все они такие!
В открытую створку тут же ворвался ветер, зашевелил бумаги на Васином столе. Мимо проехал служебный «Фольксваген», привез на рабочее место Павла Петровича. Опаздывает, однако, начальник. Или начальство не опаздывает, начальство задерживается?
Да фиг с ним, по большому счету, пусть задерживается. Ему можно. Дай бог всякому такого Павла Петровича в начальники. Десять лет совместной работы бок о бок, это вам не баран чихнул. И ни разу за эти десять лет ни одного глобального недоразумения меж ними не случилось, если не считать всякой мелочовки под плохое настроение. Да что говорить, отличный мужик. Умный, понятливый, свой в доску.
Опа, опа… Так, может, это… того? Не приспособить ли умного и понятливого в давешних целях? То есть для «дурного нехитрого»? А что, если включить женский глаз, оценивающе-сермяжный?..
Ростом Павел Петрович невысок, лысый и с брюшком. И все время платком шею вытирает, потеет много, наверное. И выпить не дурак, часто коньяком у него в кабинете попахивает. И бриться не любит, а надо бы, потому что щетина у него растет седая и пегая и совсем не брутальная. А еще порядочная одышка имеется, значит, со спортом не дружит и сердце слабое. Ох, что-то кочевряжится женский глаз, уж простите, Павел Петрович. Явно кочевряжится. Стало быть, отказываю я вам…
Так сама себя развеселила, что захихикала вслух, откинув назад голову. И вздрогнула, когда услышала за спиной удивленный Васин голос:
– Кирюх, ты чего ржешь-то? Крыша поехала?
– Да нет, просто Павел Петрович меня рассмешил. А ты напугал, зараза! Не услышала, как вошел! И в кабинете накурено! Сколько раз говорить можно! Убью когда-нибудь! Пепельницей по темечку! И сам будешь виноват, довел потому что!
Вася и бровью не повел. Встал рядом, плечом к плечу, и они вместе полюбовались, как выкатился колобком из машины Павел Петрович, как озабоченно глянул на часы и покачал головой, устыдившись за опоздание. Потом лихо взлетел на крыльцо, по-хозяйски рванул на себя входную дверь.
– Наш Пал Петрович – это архетип начальника, – проговорил Вася, ласково улыбаясь. – Возьми любой наш детективчик, и не ошибешься – будто с него картинка списана.
– Да? Я никогда об этом не думала. Но я наших детективов и не читаю, я зарубежные люблю. Но надо будет почитать, даже интересно.
– Почитай, почитай. Сама увидишь.
– А знаешь, Вась… – задумчиво произнесла Кира, улыбаясь, – ты прав, наверное… И впрямь архетип… Когда я десять лет назад пришла работать, он был начальником дознания. Теперь он начальник следственного отдела. Я думаю, он всегда был и будет каким-нибудь начальником.
– А мы – подчиненными, – подхватил Вася, вздыхая. – Вечными подчиненными. Всегда были и всегда будем.
– Да ладно, не вздыхай! – повернула к нему голову Кира. – Нечего бога гневить, он вполне приличный начальник!
– Ну да, ну да… Я ж не спорю… Слушай, давай кофе попьем, а?
– Так ты ж только из буфета!
– Да я как-то не удовлетворился… Тем более кофе у меня нет. А у тебя есть, я знаю.
– Конечно, у меня есть. Давай попьем.
– Ах ты ж моя Каменская… Как же я тебя люблю, сил моих нет!
– Сам ты Каменская. Не обзывайся.
– Так это ж комплимент, глупая! Ладно, пошел чайник включать. А сахар у тебя есть?
– Есть, есть… У меня все есть. И даже лишняя печенька найдется.
– Ой, печенька… Я тебя обожаю, Кирюха… И для меня печеньку припасла.
– А ты голь перекатная!
– Да, да!
– И нищета хренова. И голодайка. Вечно у тебя ничего нет.
– Конечно! И я тебя тоже очень люблю, Кирюх!
Кофе им попить не удалось. Позвонил Павел Петрович и срочно вызвал к себе, оборвав на полуслове их чудесную пикировку. Причем не просто вызвал, а нервно-трагическим голосом вызвал. Вася, ответивший на звонок, на всякий случай спросил у Киры:
– Ты часом ничего не накосячила, следователь Стрижак?
– Да вроде нет. А у тебя, следователь Поспелов, рыло не в пуху?
– Да мое рыло чище всех рыл, вместе взятых. Но учти, начальник шибко нервный. Не к добру это. А может, мы его давеча сглазили, когда хвалили, а?
– Не знаю. Чего гадать, сейчас поглядим. Пошли.
Павел Петрович с ходу обрушил на них информацию, роясь в ящике стола:
– Заходите. Садитесь. У нас аврал, ребята. Страшный аврал. Дочь мэра пропала, вторые сутки пошли, как пропала.
– Которая? Младшая, что ли? – деловито уточнил Вася.
– Она самая…
– Так она ж молодая девчонка, Пал Петрович. Студентка. Загуляла, обычное дело.
– Да если бы обычное, Вась. Не в том дело, что загуляла, а в том, с кем загуляла.
– И с кем?
– Да с бандитом каким-то, черт бы ее побрал! Она ж в Питере учится, папенька ей квартиру снимает… Он приехал без предупреждения, а доченька там не одна. В квартире братва расположилась, как у себя дома. Ну, наш папа-мэр взялся поскандалить слегка, но с опаской, потому как инстинкт самосохранения вовремя сработал. Доченьку, конечно, заграбастал – и домой. Думал, она испугается отцовского гнева, проблема сама собой решится. Ага, размечтался… Нынче с влюбленными девицами одним гневом не управишься, плевали они на отцовский гнев. Сбежала девица из родительского гнезда, поминай как звали.
"Умягчение злых сердец" отзывы
Отзывы читателей о книге "Умягчение злых сердец". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Умягчение злых сердец" друзьям в соцсетях.