— П-привет, Луис, — не в силах более молчать, Габи первой нарушила тишину.

Он наклонил голову и взял девочку за подбородок, отчего та весело засмеялась.

— Мы строим замок, посмотрите, — Габи показала на маленький холмик, возвышающийся среди пляжа.

— Да, вижу, — он произнес это так, словно его мысли были далеко отсюда. В это время среди деревьев показалась Розита и позвала мальчиков.

— Дети, пора обедать.

Луис взял девочку из рук Габи, предоставляя ей догонять остальных детей.

— Скажите им, — крикнула она вдогонку, — что, если они захотят, пусть приходят завтра.

Она поравнялась с Луисом, когда дети уже покинули пляж.

— Вы любите детей. — Его слова прозвучали, как утверждение, а не как вопрос.

— Я не слишком часто с ними общаюсь. Габи водила носком ступни вокруг одного из построенных ею «замков». Когда они вновь оказались наедине, Габи вновь почувствовала возникшее напряжение. Даже неподвижный воздух заставлял волноваться и казался угрожающим, будто предвещал надвигающийся шторм.

— Но эти дети просто прелестны, — с усилием продолжила Габи. — И трое детей Дафни тоже очаровательны. Я часто остаюсь посидеть с ними, мне кажется, что со мной они отдыхают от общения с переутомленным бизнесменом.

— Знаете, из вас получится замечательная мать.

Замок рассыпался, превратившись в кучу песка.

— И вы, конечно, намерены стать замечательным, вечно отсутствующим отцом. — Это прозвучало, как пощечина, но Луис посмотрел на нее спокойно.

— Конечно. — Он бросил у ее ног полотенце. — Поплаваете со мной?

— Нет, спасибо, я уже купалась. — Габи не могла собраться с силами, чтобы взглянуть на него. Она не осмеливалась даже смотреть в сторону этого почти обнаженного мужчины.

Но когда Габи опустилась на полотенце, ее взгляд против воли снова обратился к удаляющейся фигуре. Эти сильные ноги, узкие бедра, гонкая талия и мускулистые плечи… Обозвав себя дурой, она откинулась на полотенце и уставилась на раскачивающиеся над головой пальмовые ветви.

Когда Габи вновь села, Луис был уже далеко. Лишь там, где вода меняла свой оттенок с бирюзового на темно-голубой, она смогла разглядеть его голову. Глубоко, сказала она себе, так же глубоко, как ты влипла. И как же ты думаешь выбираться?

7

Габи все еще сидела, уткнувшись подбородком в колени, когда Луис, наконец, повернул к берегу. Он плыл все так же быстро. Этот человек не знал отдыха, не желал блаженствовать, лежа на спине, лениво шевелить ногой, фонтанчиками подбрасывая брызги. Он плавал так, как делал все в жизни, рассекал воду, словно сокрушал встретившегося на пути противника.

Луис был уже совсем близко. Еще пять минут — и он, вернувшись, растянется рядом с ней на полотенце. Вскочив на ноги, Габи быстро завернулась в индонезийский саронг и, желая, с одной стороны, остаться, а с другой — проявить гордость и не допустить, чтобы Луис подумал, что способен приручить ее, зашагала вдоль пляжа.

В зарослях кустарника, где пляж заканчивался невысокой скалой, по замшелым камням стекали струи водопада. Он был невысок, но образовывал внизу чудесный маленький бассейн, обрамленный зарослями папоротника и лиан. На его противоположной стороне виднелась поросшая травой поляна, где великолепные белые орхидеи висели над водой, усыпав темные раскидистые ветви старого дерева.

Погрузившись в зеленоватую, с пятнами теней на поверхности, воду бассейна, которая обожгла холодом ее разгоряченную кожу, Габи проплыла между головками экзотических цветов и сорвала один из них. Она глубоко вдохнула легкий, едва уловимый аромат его золотых тычинок.

— Любуешься моими орхидеями, дорогая?

Ленивый голос заставил Габи резко повернуться, и она увидела Луиса, стоящего на противоположной стороне бассейна. Он выглядел ослепительно. Капли морской воды сверкали в черных волосах и на ресницах, в завитках волос на груди. Пока Габи, словно загипнотизированная, смотрела на Луиса, капельки воды скатывались с груди на загорелый живот. Не в силах отвести взгляд, Габи проследила за этими каплями, а затем, опередив их, опустила глаза на бедра, также покрытые темными волосами. Плавки Луиса выглядели вызывающе сухими. Выжатые, они тем не менее скорее подчеркивали, чем скрывали ту часть тела, которая как бы олицетворяла его мужественность, совершенство и непреклонность.

Дыхание ее стало прерывистым и участилось, она прикусила губу и подняла взгляд на лицо Луиса. То, что было в его глазах, заставило Габи отпрянуть, словно ее тело соприкоснулось с раскаленным добела металлом. Она сделала резкое движение, словно собираясь повернуться и убежать, но Луис тут же оказался рядом, перепрыгнув через бассейн.

Он стоял очень близко. Если бы она подняла руку, то могла бы прикоснуться к этому прекрасному, словно античная статуя, телу, провести пальцами по этим шелковистым завиткам, ощутить мускулы, напрягшиеся под сверкающей кожей…

— Извините, — сказала она непроизвольно, — мне не следовало срывать цветок, это такая редкость. Но он так прекрасен!

— Это совсем не редкость. В лесу встречаются действительно необычные виды орхидей, и к тому же гораздо более красивые. Возможно, я как-нибудь вам их покажу.

Взяв орхидею из безвольных пальцев Габи, Луис искусно вставил цветок в завиток ее волос за ухом. Но когда он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее лицу, Габи отпрянула. Ее сердце учащенно забилось.

— Подождите минутку. У вас на носу пыльца. — Луис провел большим пальцем по кончику ее носа. — И потом, у вас соленая кожа.

— Так же, как и у вас! — выпалила Габи.

— Ну, что же, — он слегка улыбнулся, — значит, нам обоим необходим пресный душ.

И Луис начал развязывать ее саронг.

— Нет, — Габи попыталась вновь стянуть узел. — Я, пожалуй, лучше пойду в дом и помоюсь.

— Чепуха, — холодно ответил Луис, — так гораздо приятнее. Я всегда купаюсь здесь после моря.

Легким движением он сдернул с нее ткань и небрежно уронил саронг на траву. Затем, подхватив Габи под руки, опустил в бассейн и подтолкнул к камню, на который падал поток воды.

У Габи перехватило дыхание, когда холодная вода покрыла ее разгоряченные плечи, а затем вновь, когда Луис ладонями направил на нее струю, нежно, словно шелком охватившую ее тело. Габи захотелось приказать ему прекратить это, освободить ее, отпустить в комнату, но она чувствовала, что совершенно бессильна, что его прикосновение лишило ее возможности сопротивляться.

Когда Луис опустился перед Габи на колени, направляя струю на ее бедра, она посмотрела на него сверху вниз, и пульсирующая боль медленно охватила ее сознание. Габи захотелось прижать к груди эту темноволосую мокрую голову, захотелось, чтобы все это происходило ночью, и он, спящий, покоился в ее объятиях.

Луис медленно поднялся на ноги, и Габи поняла, что он прочел на ее раскрасневшемся лице. В ее глазах отражалось робкое желание, и она уже не могла скрыть его.

— Вот видишь, — Луис снова уклончиво улыбнулся. — Вдвоем купаться гораздо приятнее. Ну а теперь ты так же облей меня.

— Я…

Мгновение она смотрела на него, ничего не видя перед собой, а затем набрала пригоршню воды и плеснула на его руки. А затем, пока Луис неподвижно стоял перед ней, Габи вновь и вновь окатывала его холодной водой. В своей профессиональной деятельности Габи, конечно, приходилось прикасаться не к одному мужскому телу, приходилось массировать и ощупывать сотни мужских рук, ног, торсов, и это тело мало чем отличалось от других. И все-таки отличалось. Ни у кого не было такой мягкой и горячей кожи, нежной как шелк, никогда не испытывала она столь волнующего желания, когда, прерывисто дыша, следила за движением его упругих мускулов, напрягающихся при каждом ее прикосновении и затем расслабляющихся вновь, не ощущала любого, самого легкого движения мышц в этих сильных ногах.

Когда Габи, наконец, устала, Луис медленно приподнял ее, и, ослепленная невыносимым сиянием солнца в струях водопада, она положила руки ему на грудь. Дымчато-серые глаза Луиса потемнели от страсти. Он потянулся к Габи, заслонив от нее солнце. Нет, она не должна позволять целовать себя! Если только раз позволить…

— О нет, пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста!..

Но его губы сомкнулись с ее губами, словно впитывая в себя невысказанный протест.

С первым же прикосновением Луиса тлевший в Габи внутренний огонь превратился в беспощадное и обжигающее пламя. Когда они слились в поцелуе, ее руки, уже готовые оттолкнуть его, легли на мокрые плечи Луиса, прижимая его к себе как можно ближе, ближе, еще ближе! Это пламя, казалось, могло переплавить их в единое целое, они задыхались от зноя, иссушавшего тела, — или от поцелуя, который никак не мог закончиться…

Прижимаясь к Габи, Луис наклонил ее так, что оба они оказались внутри водопада. Потоки воды хлестали по разгоряченной коже, прямо по лицам, его руки гладили ее трепещущую плоть, обещая жаждущему, обмякшему телу неотвратимое и скорое продолжение ласк.

Оглушенная водопадом, утонувшая в потоке своих ощущений, Габи не была вполне уверена, осталась ли еще на ней верхняя часть бикини, пока не ощутила, как пальцы Луиса сжали ее грудь, а губы сомкнулись вокруг напрягшегося соска. Его зубы слегка покусывали сосок, отпускали его, а затем ловили вновь. Когда его губы стали ласкать другую грудь, жалобный стон исторгся из груди Габи. Чувствуя, как мир начинает кружиться, она подняла левую руку и вцепилась пальцами в волосы Луиса, чтобы остановить это кружение. Наконец ее ноги предательски подкосились, и когда она повисла на Луисе, тот поднял ее на руки и опустил на поросший травой берег. Она лежала неподвижно, и он был уже настолько с нею, так близко, что она могла ощутить его тело, как если бы они были обнажены.