— В Сан-Пауло? — небрежно бросил Луис. — Я отменил ее.

— Но почему?

— Может быть, потому, что мне очень хотелось вернуться и вручить тебе это. — Опустив руку в карман пиджака, Луис достал оттуда узкий белый кожаный футляр и сунул его в руки Габи. — Поздравляю тебя с первой нашей годовщиной, дорогая.

— Но ты уже подарил мне вот это, — запротестовала Габи, показывая запястье, на котором блеснул золотом в ярком солнечном свете массивный старинный браслет.

Луис усмехнулся.

— Ну, тогда все в порядке. Может быть, мне просто нравится покупать что-то для тебя. Ну, давай же, открывай.

Опаловое ожерелье скользнуло в руку Габи струйкой серого расплавленного серебра.

— О, Луис, — Габи закусила верхнюю губу. — Оно прекрасно.

И глаза такого же цвета, цвета серого опала, улыбнулись ей в ответ.

— Подожди, давай я надену его на тебя.

Он сунул в карман пустой футляр и застегнул на шее Габи ожерелье, прохладное прикосновение которого она ощутила на своей груди.

— Спасибо, дорогой, — растроганно проговорила она.

Луис нашел руку Габи и, поднеся ее к своим губам, нежно поцеловал.

— Говорил ли я вам когда-нибудь, сеньора Эстрадо, что люблю вас?

— Случалось иногда…

— А знаете ли вы, что я буквально схожу от вас с ума? — прошептал Луис, касаясь губами ее ладони. — И именно поэтому я не могу долго жить вдали от вас?

Габи испытующе посмотрела на него из-под ресниц.

— А ты уверен, что только от меня ты не можешь жить долго вдали?

— Ну… — с виноватым видом взъерошил волосы Луис.

— Пошли, — вновь улыбнулась Габи. — Я думаю, он не спит. Я кормила его перед тем, как ты появился.

В прохладной зашторенной комнате в задней части дома Габи с улыбкой наблюдала, как Луис склоняется над плетеной колыбелью.

— Да, он не спит, — прошептал Луис и осторожно взял на руки спеленутого ребенка. — Привет, мой маленький Луис, — нежно произнес он. И когда Габи посмотрела на выражение этого мужественного лица, что-то внутри нее болезненно сжалось. Казалось, она готова была расплакаться. Но вместо этого Габи обвила рукой шею мужа и положила голову на его плечо. — Я так рад, что у него твои глаза! — прошептал Луис.

— Но твои волосы, — Габи запустила пальцы в его шелковистые черные кудри.

— И у него твое выражение лица, такое же волевое, упорное, даже упрямое.

— Ну, уж нет, — смеясь, запротестовала Габи. — Но если ты имеешь в виду мое желание работать в клинике, то должна сказать, что доктор Генаро готов предоставить мне такую возможность один раз в неделю. У них всегда были проблемы с квалифицированными физиотерапевтами.

— Ладно, подумаем об этом, — сказал Луис и тут же поспешно добавил: — Хорошо, хорошо. Ты выиграла.

И прежде чем положить ребенка в колыбель, поцеловал складочку между бровями нахмурившейся Габи.

Уже выходя из детской, он обернулся.

— Мне кажется, ты рада моему возвращению?

— Да, конечно.

— Тогда, может быть, ты представишь мне более веские доказательства этого? — И, заключив Габи в объятия, Луис увлек ее в спальню.

Позже, когда Луис заснул, все еще обнимая ее одной рукой, словно стараясь от чего-то уберечь, Габи пристально вгляделась в его лицо. Как сильно он изменился, с нежностью подумала она.

В его взгляде уже не было холодного, хищного отблеска.

На мгновение в сознании Габи всплыло воспоминание о ягуаре, сейчас обитающем где-то в лесу на свободе, и легкая улыбка коснулась ее губ. Завоевав сердце этого гордого человека, она вырвала его из прозябания в одиночестве, и он отплатил ей такою же вечной любовью и заботой.