— О, керида, дорогая, — он облокотился о стол и засунул большой палец руки за пояс, — вам не удастся так легко стереть вкус моего поцелуя.

Она и сама понимала это. Черт бы его побрал! Она знала, что никогда в жизни не сможет забыть этот поцелуй.

— Свинья! Клянусь, что я расквитаюсь с вами!

Луис прижал руку к сердцу.

— О, я в ужасе. — Но глаза его по-прежнему смеялись.

В комнате возник еще кто-то, третий — это Эрнесто принес чемоданы Габи. Луис перебросился с ним несколькими словами, и Эрнесто удалился в темноту коридора. Эрнесто и его жена… сможет ли она каким-нибудь образом дать им понять, что происходит? А вдруг они не помогут? Или, быть может, ей удастся каким-нибудь образом их подкупить?

— Надеюсь, у вас не возникло мысли подкупить Эрнесто? — Бархатный голос Луиса заставил Габи вздрогнуть, ее лицо вспыхнуло. — Я привез его с женой из Параисо, и они верны мне. — Он поморщился. — Я не хочу, чтобы они считали себя обязанными мне. Я просто пытаюсь вернуть свой долг, но боюсь, что в какой-то степени все-таки пользуюсь их благодарностью. Так что вы будете под их наблюдением днем и ночью.

— Ну конечно. Как пленница?

— Это для вашего же блага, по крайней мере, отчасти. — С губ Габи сорвался горький смех. — Я не совсем уверен, что вы не вздумаете отправиться пешком в Каракас. В лесу небезопасно.

— Вы хотите сказать, что там опаснее, чем здесь?

Луис спокойно посмотрел на нее, а затем выпрямился.

— Идемте со мной.

— Зачем? — на лице Габи отразилось подозрение.

— Я хочу вам кое-что показать.

Луис вывел ее через заднюю дверь дома и повел по направлению к гаражу, в котором стоял забрызганный грязью легковой автомобиль. Сразу за гаражом, в тени старых деревьев располагался большой вольер из толстых бамбуковых кольев, вдоль которого взад и вперед метался, рассекая хвостом воздух…

Габи раскрыла рот от изумления.

— Это?..

— Да, это ягуар.

Заметив неподалеку людей, животное замерло и, глядя на них немигающими желтыми глазами, зарычало.

— Ах, как он прекрасен, — выдохнула Габи.

— Не подходите ближе. Его общение с людьми должно быть минимальным.

— Зачем же вы тогда посадили его в клетку?

— Вы этого не одобряете?

— Конечно. Жестоко держать такое животное в клетке. Но я полагаю, что это всего лишь один способ развлечения для вас, — беспечно ответила Габи. — Сначала вы сажаете в клетку дикое животное, которое должно жить на воле, а теперь ваше извращенное желание к развлечениям подобного рода должна удовлетворить я?

Свои слова Габи завершила легким вздохом, но Луис ничего не ответил. Он взглянул на нее со столь обжигающим презрением, что она поспешно отвела взгляд в сторону клетки. Солнечные блики играли на лоснящейся рыжевато-коричневой шкуре ягуара. Он вновь начал метаться по клетке, и всякий раз, поворачиваясь, осторожно поглядывал в сторону людей. Он беззвучно шипел, изгибая губу и обнажая свои смертоносные клыки. В грациозных и стремительных движениях зверя ощущалась с трудом сдерживаемая роковая сила.

— Эрнесто считает, что теперь он уже в состоянии сам позаботиться о себе.

— А?

— Я нашел его несколько месяцев тому назад. Шайка браконьеров убила его мать. Они хотели убить и его. Если внимательно присмотреться, то на левом плече заметен шрам. А поскольку шкура зверя оказалась безнадежно испорченной, браконьеры бросили его.

— Бросили умирать?

— Ну да.

— Так, значит, он еще совсем маленький? — Глаза Габи увлажнились.

— Нет, сейчас он уже подрос. Признаюсь, баловать его было изрядным искушением, но это не встретило его благосклонности, так что мы думаем вскоре отпустить его.

— Понимаю. — Габи замолчала, а потом с усилием произнесла: — Извините меня за мои слова.

Луис пожал плечами.

— Не надо, пустяки. Это не должно вас волновать. — Его язвительный взгляд на мгновение встретился с ее взглядом. — Составить о человеке неверное мнение — это так просто, не так ли?

— Иногда, — нехотя согласилась Габи. И когда ягуар вновь негромко зарычал, она с облегчением перевела взгляд с Луиса на животное. — Вы поймали их? Я имею в виду браконьеров.

— Да.

— Это хорошо. Надеюсь, они сейчас отбывают свой срок в какой-нибудь ужасной тюрьме?! — со страстью воскликнула Габи.

— Не совсем. Я слышал, что их поместили в тюремную больницу.

— Понимаю… — Лицо Луиса оставалось мрачным, и Габи прикусила язык, решив больше не задавать ему вопросов.

Но позже, представив, как Луис вершит свое скорое правосудие, она похолодела, и ее прекрасные волосы чуть не встали дыбом, когда она вдруг подумала, что он и этот ягуар поразительно похожи. Оба неукротимы, непредсказуемы и очень опасны.

6

Пока они возвращались домой, Габи молчала, но, войдя в дом, она обратилась к Луису. Последняя паническая мысль, пришедшая ей в голову, состояла в том, что она должна еще раз подвергнуть себя унижению, с тем чтобы потом это уже никогда с ней не повторялось.

— Луис, пожалуйста…

— В чем дело?

Габи сжала кулаки так, что ногти впились в ее кожу.

— Не делайте этого. Нельзя вести себя подобным образом в такой цивилизованной стране, как Венесуэла.

На тонких губах Луиса появилась улыбка.

— Мои планы не имеют ничего общего с цивилизацией. Это старо, как мир. Это то, что наши предки называли цивилизацией еще пару миллионов лет назад: просто первобытное влечение мужчины к женщине и, как, вероятно, вам известно, и женщины к мужчине.

— Нет, неизвестно! — возразила она. — Можете думать что угодно, Луис, но я обещаю, что не уступлю, даже если вы продержите меня здесь до конца моих дней! — Луис недоверчиво улыбнулся. — Но в любом случае вы не сможете оставаться здесь так долго, вам придется вернуться к своим делам, которые уже охватили весь этот мир. Или вы уже забыли о них?

Не говоря ни слова, он открыл дверь, и Габи удивленно воззрилась на стол. Она увидела на нем с десяток разноцветных телефонных аппаратов.

— В наши дни, дорогая, мир стал очень тесен. Так что, как видите, — произнес он бархатным голосом, — я без особых проблем могу связаться с любой точкой земного шара. Но мы ведь оба понимаем, что в данный момент в этом нет никакой необходимости…

Габи неожиданно охватила полная апатия. Так легко было уступить ему! Жара, буйство красок, все словно подталкивало к этому.

Габи решительно повернулась к Луису и обошла его вокруг, оглядывая ненавидящим взором.

— Самовлюбленная свинья!

Он тихо засмеялся.

— Ну что же. Тем лучше. В какое-то мгновение, увидев ваше лицо, я испугался, что вы слишком легко сдадитесь и лишите меня удовольствия охоты. — Он криво усмехнулся. — Но мне следовало все предвидеть.

Затем он открыл другую дверь, и Габи увидела свои чемоданы, сваленные на кровать. Комната была отделана обесцвеченным деревом и бамбуком, создававшими прохладу, заполнена индийскими коврами и драпировками, соответствующими общему убранству всего дома. Широкую кровать в изголовье прикрывала противомоскитная сетка.

Габи застыла в дверях, но твердая рука подтолкнула ее вперед.

— Пусть вас не удивляет убранство вашей спальни. Моя комната — рядом, а ванная — вон там. — Луис показал на другую дверь. Итак, все же худшие опасения Габи не подтвердились. — Хотите кофе или прохладительные напитки?

— Нет, спасибо, — ответила она, стиснув зубы.

— Муйбьен, отлично. В таком случае я предоставляю вам возможность распаковать чемоданы, — небрежно произнес Луис. — Но если вы хотите, это сделает Розита.

— Мучас грасиас, — по-испански произнесла Габи. — Большое спасибо, но чемоданы я могу распаковать и сама.

Луис одобрительно кивнул.

— Ваш испанский стал гораздо лучше. Если бы я дал вам несколько уроков…

— Спасибо. Но я не собираюсь оставаться здесь так долго, чтобы мне пришлось беспокоиться об изучении испанского. — Нервы Габи были взведены до предела. Если он сейчас не уйдет, она закричит или начнет рвать зубами этот ковер с великолепным узором.

Дав волю своим чувствам, Габи отшвырнула на кровать сумочку, из которой высыпалась большая часть ее содержимого. Пудреница отскочила на пол, и Луис наклонился, чтобы поднять ее. Когда он кинул пудреницу обратно на кровать, его рука внезапно замерла.

— Что это?! — Его голос стал резким, когда он подхватил пакетик из фольги.

— Мои дорожные таблетки. Я плохо переношу полеты. Вы, конечно, помните тот воздушный потех, в который мы попали над Атлантикой?

— Это когда ваше лицо приняло зеленоватый оттенок? Конечно, помню. Значит, это таблетки против тошноты?

— Я уже сказала. Да вот и пакет от них.

Пакет проскользнул между пальцев Луиса.

— Да, кстати, я надеюсь, вы не принимаете противозачаточные таблетки?

— Но, в конце концов!..

— Если это так, я требую, чтобы вы их сейчас же выбросили. А еще лучше, отдайте их мне. — Луис протянул руку, но поскольку Габи не пошевелилась, нетерпеливо потряс ею. — Давайте, или я буду вынужден обыскать ваши вещи.

— Я не принимаю таблетки, черт вас побери! Ни сейчас, ни в прошлом! — пронзительно воскликнула Габи.

Луис лишь покачал головой.

— Я так не думаю. Вам двадцать шесть лет, и вы вполне способны зачать ребенка.

Габи стиснула кулаки, с трудом сдерживая себя, чтобы не отвесить ему пощечину.

— Моя личная жизнь, как прошлая, так и будущая, не имеет к вам ровно никакого отношения, — проговорила она с каменным выражением лица. — А сейчас убирайтесь отсюда вон, прошу вас.

Он направился к двери, но неожиданно остановился.

— До обеда я буду работать у себя в кабинете. Так что займите себя чем-нибудь сами, пожалуйста.