— Меня интересует не его признание, а объяснения, если он представил таковые. Например, как он собирался действовать, если бы все у него пошло хорошо? Я слышал, что, признавшись в контрабанде, пленник добавил, что должен был кое с кем встретиться на побережье.

— Если вы, Саутуэйт, решили, что я знаю так много, то ваше воображение опередило события.

— Но я знаю, что вы разделяете мою озабоченность нашей уязвимостью. И если бы вы услышали, что действительно был захвачен шпион, то непременно заинтересовались бы подробностями и все выведали бы.

Пенхерст поднялся и подошел к столу позади своего кресла. Взяв в руки графин с бренди, он вопросительно взглянул на Дариуса. Тот утвердительно кивнул, и скоро два стакана сблизили их и облегчили беседу.

— Мне сказали, что этот человек якобы проклял тех, кто решил отправить его на наше побережье, но ничего объяснять не стал. Похоже, они располагали более надежным способом обделывать подобного рода дела, но недавно лишились такой возможности. Это произошло, вероятно, несколько месяцев назад. Возможно, причина в том, что вы создали свою береговую охрану.

— Он рассказал, как они действовали прежде?

— На берегу кто-нибудь наблюдал за ними и ночью подавал сигнал, что путь свободен. Французские корабли или лодки высаживали человека неподалеку от того места, где вы захватили этого, а затем его встречали свои люди, чтобы проводить в дом, считавшийся безопасным пристанищем. Как только становилось возможно, его отправляли в Лондон или в другое место, где находилось еще одно надежное пристанище. Там ему передавали какую-нибудь важную информацию, и он отправлялся обратно тем же путем, что и прибыл.

— Значит, он играл роль курьера. А он сказал, кто его послал и кто должен был встретить? Назвал имена своих информаторов?

Пенхерст сделал глоток бренди.

— К сожалению, он оказался… Виноват, но я отчасти лукавил, вводил вас в заблуждение. Мне сказали, что у него было слабое сердце. Прежде чем сообщить все подробности, он неожиданно испустил дух.

Дариус в ярости уставился на Пенхерста.

— Проклятие! Как же так?!

Он поднялся и принялся расхаживать по комнате, стараясь успокоиться. В этой истории многое вызывало беспокойство, а последние слова герцога прямо-таки бесили его.

— Если это может помочь делу, то знайте: я высказал Питту свое неудовольствие, — проговорил Пенхерст. — Я намекнул, что если Англия желает марать руки подобным образом, то мы по крайней мере должны найти людей, способных получить всю информацию, прежде чем их жестокость возьмет верх надо всеми остальными соображениями.

— Вероятно, ему ужасно не понравилось, что вы в курсе, что знаете о подобных методах воздействия.

— Разумеется, не понравилось, — кивнул герцог.

— Будь я проклят, если в следующий раз отдам им в руки пленника, — проворчал Дариус.

— Станете допрашивать его сами?

Граф предался раздумьям.

— А ведь вы могли бы использовать Кендейла, — сказал он наконец. — Просто приставьте пистолет к виску и задавайте вопросы. Бедняге достаточно будет взглянуть на Кендейла, чтобы понять: тот способен в любую минуту спустить курок.

«Так сделали бы и вы», — чуть не добавил граф, но вовремя проглотил эти слова вместе со следующей порцией бренди. И все же он не сомневался: если Пенхерст убил друга, то уж шпиона-то мог бы убить с легкостью.

Словно прочитав его мысли, герцог с усмешкой проговорил:

— Да, я сделал бы это, если бы понадобилось. Как и все мы. — Он поставил стакан на стол и встал. Обе собаки тоже разом поднялись. — Идемте со мной, Саутуэйт. Покажу вам, где я повесил Гварди.

Дариус не мыслил свое посещение герцога как светский визит и не сделал ничего, чтобы это выглядело светским визитом. Но все же ему удалось получить информацию, на которую он рассчитывал. Поэтому у него не было иного выбора, кроме как последовать за Пенхерстом и собаками.

— А эта женщина из аукционного дома, дочь Фэрборна… — пробормотал герцог по дороге в галерею. — Вы близки с ней?

Несколько месяцев назад этот вопрос мог бы показаться Дариусу вполне обычным и даже ожидаемым. Но сегодня он казался удивительным и путающим.

— Почему вы спросили?

— Любопытство. Всего лишь любопытство, ничего более. Определенно в ней что-то есть. И я подумал, что вам, возможно, открылось это «что-то».

Было уже далеко за полночь, когда Дариус вернулся домой и тотчас же поднялся к гардеробной.

— Откройте! — скомандовал он через дверь.

Задвижка дрогнула, и Кендейл, открыв дверь, отстранился, пропуская графа.

— Со стороны твоих слуг не было проявлено неподобающего любопытства, — сказал виконт. — А что касается нашего гостя, то он почувствовал себя тут так уютно, что уснул.

Дариус вошел в гардеробную. Эмбери поднял голову от книги и молча кивнул. С дивана же послышался храп — там крепко спал человек с мешком.

Дариус был не в том настроении, чтобы вести себя по-джентльменски. Отправляясь к герцогу, он надеялся, что шпион сообщил много полезного, в частности — назвал имена и местонахождение всех, с кем должен был встретиться в Англии. Но оказалось, что болван, спавший сейчас на диване, являлся единственным источником информации.

Граф подошел к дивану, схватил «гостя» за ворот и рывком поднял на ноги. Спавший вскрикнул и проснулся. Затем наклонился, поднял свои сапоги и надел их. После чего искоса оглядел собравшихся, задерживая взгляд на каждом.

Дариус же нахмурился и проговорил:

— Я собираюсь задавать вопросы, и тебе придется на них ответить. Что ты делал в аукционном доме? Отвечай!

Пленник молча отвернулся. И в тот же миг к нему шагнул Кендейл с грозным выражением лица.

— Твое имя? — спросил он. — Поверь, я и без твоего ответа смогу узнать его за несколько часов, если захочу. Поэтому для тебя же лучше не вводить меня в искушение.

Пленник погрузился в раздумья. Наконец сказал:

— Ходжсон.

Тут Кендейл наклонился к нему и тихо сказал ему прямо в ухо:

— А теперь, мистер Ходжсон, ты ответишь на вопросы моего друга. Только побыстрее, мы и так уже потратили на тебя много времени. И поверь, если мы тебя убьем, твое тело никогда не будет найдено.

Ходжсон в страхе смотрел на Кендейла; очевидно, он пришел к заключению, что этот человек и в самом деле был способен его убить.

— У меня всего лишь мое личное маленькое дельце в том месте, где проводят аукционы, — пробормотал пленник. — Я ничего не крал. И деньги в мешке принадлежат мне.

— Мы не подозреваем тебя в краже, — сказал Дариус. — Ты ведь недавно отлучался на несколько дней из города. Был в Кенте?

Ходжсон опустил глаза.

— А если и был, то что?

Тут наконец вмешался Эмбери; он проговорил:

— Послушай-ка меня, приятель… Ведь мы знаем достаточно, чтобы передать тебя в руки людей, которые сумеют вытянуть из тебя все, что захотят. Они используют такие методы, по сравнению с которыми быть убитым — милость Божья. А если ты был в Кенте, то ехал туда на дилижансе, и мы сможем узнать об этом, когда поспрашиваем в придорожных гостиницах. Тебе светит не только петля, но и нечто худшее, мистер Ходжсон, а единственная твоя надежда — рассказать нам все. Если ты это сделаешь, то, вероятно, мы сможем использовать свое влияние, чтобы избавить тебя от самого худшего.

Кендейл сверкнул глазами, выражая свое неодобрение последней частью речи Эмбери. А глаза Ходжсона округлились, когда он услышал слово «петля».

— Я всего лишь курьер. Доставляю то одно, то другое. Вот и все!

— Зачем ты ездил в Кент? — спросил Дариус.

— Мне надо было встретить там человека и проводить его в Лондон. Но он так и не появился.

— Но ты ведь не в первый раз встречаешь людей на побережье. Ты ведь часто бывал там и выполнял разные поручения, не так ли?

— Всего несколько раз.

— Расскажи нам о своих делах с Морисом Фэрборном и с его дочерью.

— Ах, черт! Так вы уже знаете?! — в досаде воскликнул Ходжсон. — Да, я приносил ему вести. А также кое-какие товары. Вино и прочее для продажи на аукционе. Вот откуда у меня этот мешок монет. — Он кашлянул и утер губы рукавом. — У него коттедж на побережье, и несколько раз люди, которых я встречал… Ну, обычно, они появлялись не так, как этот, последний. И они останавливались там на ночь, прежде чем отправиться в Лондон.

— Ты его убил? Столкнул с утеса? Это было одно из твоих поручений? — спросил Дариус.

— Нет-нет! Его падение было и для меня несчастьем, и оно не принесло мне ничего, кроме хлопот и неприятностей. Не стало возможности останавливаться у него в доме. Мы лишились его помощи. Этот болван отправился гулять и упал. — Ходжсон сокрушенно покачал головой. — Что за ужасная ночь тогда была! Видите ли, я… Повторяю вам, я всего лишь на побегушках. Доставляю разные вещи. Готов признаться, что время от времени они нанимали меня перевозить контрабанду — вино и прочее. Но это ведь не настоящее преступление… Почти все этим занимаются. — Пленник попытался улыбнуться и добавил: — Многие из таких, как вы, ваше лордство, пили это вино на своих веселых пирушках.

— Кто давал тебе задания передать то или иное послание Фэрборну? — спросил Эмбери. — Кто тебя инструктировал и кто тебе платил?

— Иногда люди, которых я встречал, давали мне письма для него. А иногда… Был еще один, который тоже появлялся и заставлял меня объяснять, как идет дело. Он давал мне поручения и послания, а случалось, что и я ему передавал сообщения. Этот со мной не оставался. Думаю, он возвращался обратно.

— Ты знал, что в таких случаях речь не шла о контрабанде? — сказал Кендейл угрожающе. — Они хорошо платили тебе за измену?

— За какую измену?! Ведь на тех кораблях доставлялись товары, которые я передавал мистеру Фэрборну.