– Вам еще что-нибудь нужно, миссис Харт? – спросила Гей Слоун, ее секретарь.

– Нет, спасибо, Гей. Я жду Полу. Мы поедем с ней поужинать. Тебе незачем ждать. Можешь идти домой.

Десять минут спустя в кабинет вошла Пола, и когда Эмма, оторвавшись от бумаг, посмотрела на нее, лицо ее смягчилось. Но почти сразу же она встревоженно прищурилась:

– Пола, у тебя ужасно усталый вид! – В ее голосе ясно слышалась тревога. – У тебя темные круги под глазами, и ты очень бледна. Как ты себя чувствуешь? Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Да, – успокоила ее Пола, опускаясь на стул перед бабушкиным столом. – Просто сегодня был ужасный день, когда все идет не так. Бесконечные проблемы с Французской неделей, которая запланирована на июль.

– Какие проблемы?

– В основном с людьми. Ты знаешь, как это бывает: столкновение разных характеров, чрезмерные амбиции, обиженное самолюбие. Но мне вроде бы удалось снова все уладить. Знаешь, бабушка, мне здорово не хватает Эмили. Она ведь всегда так замечательно умела организовать любую нашу кампанию, и очень успокаивающе действовала на всех.

– Да, мне всегда казалось, что в этом, в частности, заключается ее талант. Бывало, что многие управляющие в магазине трепетали перед ней – такой страх она на них наводила, но в конце концов ей обычно удавалось найти к ним подход и покорить их сердца. Возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы подыскать себе помощника или помощницу вместо Эмили.

– Не знаю. – Пола пожала плечами. – Я думаю, что и одна справлюсь. Давай сейчас не будем тревожиться об этом. Вся подготовка к Французской неделе наконец на мази и под контролем. Я не думаю, что возникнут какие-нибудь серьезные проблемы. Боже упаси! Скажи лучше, сумела ты взглянуть на планы наших модных лавок? И поговорила ли с Мерри?

– Да, поговорила, сегодня после обеда. Сначала я целый час изучала планы, а потом позвонила Мерри и сказала, что благословляю вас обеих. Ты права, Пола. Думаю, в деле с этими салонами нам должен сопутствовать успех.

– Как я рада, что ты согласна со мной, бабушка. – Пола явно была довольна и добавила: – Мерри немало над этим поработала, и все похвалы по праву принадлежат ей, а не мне. Кстати, я вчера упомянула о нашем начинании, когда говорила с Эмили. Поскольку она в начале следующего месяца едет в Гонконг, я думала, она могла бы поглядывать, не встретится ли ей что-нибудь подходящее для этих салонов. Ну, знаешь, соломенные шляпы, сумки, босоножки, красивые платки и шали, летние украшения – все, что можно носить во время отпуска на курорте.

– Хорошая мысль. И кроме того, Эмили умеет найти и выбрать стильные вещи. – Она помолчала, положила кипу бумаг в голубую папку, потом подняла глаза и внимательно взглянула на Полу. – Скажи, пожалуйста, а Эмили тебе ничего особенного не говорила? Не делилась с тобой чем-нибудь?

– Наверное, ты имеешь в виду ее нового друга? – Пола засмеялась. – Должна признаться, она очень уклончиво говорит со мной о нем, а это совсем не похоже на Эмили. Мы всегда поверяли друг другу все свои тайны, как ты прекрасно знаешь. Но про свою новую любовь она не говорит абсолютно ничего, только намекает, что он удивительный, замечательный, не похожий на других. Она называет его своим таинственным, нет – тайным любовником. Но имей в виду, я уверена, что на самом деле он вовсе не любовник ей. – Пола добавила последнюю фразу, повинуясь внезапному желанию защитить Эмили, ей не хотелось, чтобы у бабушки сложилось ложное впечатление о моральных принципах молодой девушки. – Ты же знаешь, она всегда склонна преувеличивать.

Эмма сдержала улыбку, поняв, что двигало Полой.

– Тебе не нужно защищать Эмили передо мной, дорогая Пола. Я знаю, что она не заводит случайных связей… Она не пошла по стопам своей мамочки – в этом я абсолютно уверена. Но он действительно ее любовник.

Очень удивленная этими словами, Пола спросила:

– Откуда тебе это известно?

– Из самого надежного источника, можно сказать, из первоисточника, – объявила Эмма. В ее усталых глазах запрыгали лукавые огоньки, они ожили. Она откинулась на спинку стула и насмешливо улыбнулась Поле.

– Бабушка, ты похожа на кошку, которая только что съела птичку, – засмеялась Пола. – Из какого еще первоисточника?

– От самой Эмили. Она сама рассказала мне о нем. И так называемый тайный любовник больше уже не тайный. И тем более не таинственный. – На губах Эммы играла довольная улыбка, она явно забавлялась, заметив на лице Полы удивленное, ничего не понимающее выражение.

– Вот как?

Эмма звонко рассмеялась.

– Эмили пришла ко мне позавчера вечером и говорила со мной довольно прямо и откровенно, называя вещи своими именами, – ты знаешь, как она умеет. Она сказала: «Бабушка, я очень влюблена, и это очень серьезно. Я сплю с ним, но хочу, чтобы ты не беспокоилась. Я не забеременею. Я принимаю противозачаточные пилюли». Меня это нисколько не удивило – в конце концов, она всегда была довольно практична… Голова у Эмили, как и у тебя, хорошо сидит на плечах. По правде сказать, Элизабет могла бы научиться кое-чему у вас двоих. Так вот, я, конечно, опешила – не буду скрывать, но это меня не шокировало, хотя, думаю, Эмили этого ожидала. Иногда я думаю, что, возможно, эта девочка принимает меня за непорочную деву Марию. Как бы то ни было, она говорила очень честно, это было даже трогательно. – Эмма замолчала, а потом снова улыбнулась той особой улыбкой, от которой ее лицо словно освещалось изнутри. – Наша маленькая Эмили сейчас на седьмом небе от счастья. Она по-настоящему влюблена.

– Но кто он? – настаивала Пола. – Ты сказала, что он совсем не таинственный, значит, это кто-то, кого я знаю?

– Да, знаешь, – усмехнулась Эмма, и огоньки в ее глазах заблестели еще ярче. Она явно чувствовала себя хозяйкой положения и с удовольствием поддразнивала Полу. Она была рада забыть обо всех неприятностях, связанных с Джонатаном, не думать об ужасных подозрениях.

– Ну, бабушка, дорогая, не мучай меня, – с укором сказала Пола, сама улыбаясь и заражаясь весельем, которое излучала Эмма. – Ради всего святого, скажи мне, как его зовут. Я просто умираю от любопытства.

– Уинстон.

– Уинстон? – выдохнула Пола, широко раскрывая свои фиолетовые глаза. – Не может быть!

– Может, потому что это так и есть. Почему это тебя шокирует? Уинстон во всех отношениях достойный и подходящий молодой человек. И что скрывать, он очень обаятелен, у него масса достоинств. Он хорош собой. Между прочим, он во многих отношениях похож на меня.

Пола затряслась от смеха: ее развеселило это невинное проявление тщеславия со стороны Эммы Харт.

– Да, бабушка, время от времени я замечала некоторое сходство между вами. – Она немного помолчала. – Единственная причина, почему меня словно громом поразило это известие, – это то, что уж очень все неожиданно. Кто бы мог подумать… Уинстон и Эмили… Боже правый, когда же началось это их романтическое увлечение? Когда они это поняли? – Пола вдруг нахмурилась, ее черные брови сошлись на переносице. – Боже мой, а как же эта славная девушка, Элисон Ридли?

– Да, Элисон и вправду славная. Ее очень жаль – эта молодая женщина мне всегда нравилась. Но думаю, он с ней уже окончательно порвал. Вчера Уинстон говорил со мной. Он рассказал и об Элисон: объяснил, что был у нее, сказал ей правду – о том, что между ними все кончено, – стараясь щадить ее чувства, насколько возможно. Что касается твоего первого вопроса, думаю, что Эмили и Уинстон поняли всю глубину чувств друг к другу в день крестин. Уинстон спросил меня, не возражаю ли я против их отношений с Эмили, – и я сказала, что нет, что я очень рада. – Эмма снова наклонилась над столом, лицо ее озарилось искренним счастьем. – Сегодня утром я встречалась с Уинстоном по делам, и, когда мы покончили с делами, он показал мне кольцо, которое купил для Эмили. С изумрудом. – Эмма замолчала на мгновение, потом объявила: – Уинстон просил моего согласия на брак с Эмили. Я дала его, и на этой неделе, прежде чем я уеду в Нью-Йорк, они объявят о своей помолвке.

– Ой, бабушка, как-то у них все очень быстро получается. Может быть, они слишком спешат? – мягко, но с ноткой тревоги в голосе спросила Пола.

– Не думаю, радость моя, – ответила Эмма. – Они же не только что познакомились, Пола. Они выросли вместе и, думаю, хорошо знают друг друга. Когда они поженятся, у них не будет неприятных открытий друг о друге. Конечно, они не смогут пожениться раньше лета следующего года: и я уезжаю в Австралию, и они будут в разъездах. Но честно тебе скажу: у меня легче на душе теперь, когда я знаю, что есть кому позаботиться об Эмили… Да, я очень довольна, что эти двое нашли друг друга. От этого у меня здесь теплее. – Продолжая улыбаться, она показала себе на грудь.

– Теперь я припоминаю, что они с Уинстоном всегда очень дружили, когда были маленькими… Они очень подходят друг другу. Может быть, мне позвонить ей, бабушка? Поздравить ее? – Пола приподнялась со стула, пытаясь дотянуться до телефона на письменном столе.

– Нет, ты сейчас не застанешь ее на Белгрейв-сквер. Они с Уинстоном сегодня идут в театр, и, наверное, она уже вышла. – Эмма взглянула на часы. – Да, уже больше семи. Позвонишь попозже вечером. А мне, думаю, уже пора уходить. Я здесь сегодня с восьми утра. С меня достаточно. Судя по твоему виду, с тебя тоже. – Эмма поднялась и, взглянув на Полу, снова нахмурилась. – Ты уверена, что у тебя все в порядке?

– Как нельзя лучше, бабушка, – солгала она, не желая огорчать ее.

Эмма подумала про себя, что Пола выглядит совершенно измученной. Она никогда еще не видела ее такой, и это тревожило. Но она больше ничего не сказала и, повернувшись, взяла свою сумочку. Губы ее едва заметно сжались. В душу ей закрадывалось подозрение, что, несмотря на доброжелательность и непринужденность, обаяние и легкий веселый нрав, немного мальчишеское поведение, Джим Фарли – весьма нелегкий человек. Но она не будет проявлять назойливость и расспрашивать Полу, не будет пытаться прожить за внучку ее жизнь.