– Ее зовут почти как меня, – сказала девушка, вспоминая прочитанное. – Меня – Эрис, а ее – Эрос. Предположительно, в следующий раз она пролетит мимо Земли только через тысячу лет.

– Бог любви, – засмеялась Мэриель. – Эрис же, напротив, богиня…

– Хаоса, – с грустью сказала девушка.

Она любила изводить этим маму, но та клялась, что не знала и выбрала имя потому, что оно показалось ей красивым.

– Иногда любовь и хаос – это одно и то же, – мягко проговорила Мэриель.

Эрис обернулась и поцеловала ее, закрывая собой комету.

Мэриель охотно отозвалась, положив руки на плечи Эрис. В этом поцелуе было нечто новое, незнакомая ей нежность.

Наконец Эрис отстранилась.

– Эрис. Мне страшно.

– Что? Почему?

Комета исчезла с небосклона. Из центра города доносились крики гуляк, празднующих ее появление. Эрос, комета любви.

– Просто я… – Мэриель словно хотела сказать что-то важное. Эрис видела напряжение на ее лице, проскальзывавшее, как разряды электричества. – Я не хочу страдать.

Эрис показалось, что Мэриель собиралась сказать нечто иное. Девушка подалась вперед и легонько прислонилась головой к плечу подруги.

– Я никогда не заставлю тебя страдать, – тихо проговорила Эрис. – Обещаю.

Циничная, приземленная натура Эрис рассмеялась над собой за такие слова, за обещание, которое вряд ли могла выполнить. Или же придется его сдержать, твердо решила она.

Эрис почувствовала, как расслабилась в объятиях Мэриель. Их лодка раскачивалась взад-вперед, омываемая ласковыми волнами.

– Обещаю, – повторила Эрис, и эти слова взвились в темноту подобно дыму.

Эйвери

Ховер подлетел к пентхаусу.

– Спасибо, что довез меня до дома, – сказала Эйвери.

Родители давно ушли с вечеринки, и она не знала, остался ли в клубе кто-то из друзей, в том числе Леда с Атласом. Ее слишком увлекли танцы, смех, вихрь радости по поводу появления кометы. И Ватт.

Они отлично провели вечер, даже лучше, чем она ожидала. У Ватта получалось быть серьезным, не важничая, держаться уверенно, не становясь заносчивым придурком. Когда он подвел Эйвери к двери, девушка поняла, что теперь Ватту предстоит проделать путь вниз почти на восемьсот этажей. Она попыталась представить его повседневную жизнь, но не сумела. Почему она не узнала побольше про него самого? Эйвери слегка смутилась: наверное, он считает ее эгоистичной.

– Не за что.

Ватт робко дотянулся до «светлячка» у нее над ухом. Цветок пожух и издавал теперь приторный запах. Всего несколько часов назад он горел, как звезда.

– Похоже, вечер закончился, – печально заметила Эйвери. Ватт хотел выбросить цветок, но она остановила его. – Нет, не надо… не сейчас. Я хочу его сохранить. Пусть еще побудет.

Ватт послушно вернул ей цветок и задумчиво посмотрел на нее. Эйвери забрала мертвый бутон и крепко зажала в ладони. Ей казалось, она слышит, как гулко бьется сердце Ватта, так что звук отражается от стен вокруг.

Парень подался вперед и коснулся губами ее лба. Он не торопился, давая Эйвери возможность отстраниться. Она не пошевелилась: просто стояла неподвижно и ждала.

К тому моменту, как он коснулся губами ее губ, поцелуй казался неизбежным. Эйвери поцеловала Ватта в ответ, желая ощутить его вкус. Поцелуй был нежным, медленным, ей нравилось, как теплые руки Ватта касались ее бедер.

Когда они отстранились друг от друга, никто не решался произнести ни слова. Эйвери охватила странная щемящая радость. Наконец она поцеловала другого парня, не Атласа. И в этот раз по-настоящему. Не потому, что хотела отвязаться от праздного поклонника, а потому, что он ей нравился. Это казалось Эйвери чуть ли не святотатством, но сошло легче, чем она думала.

Может, как раз этого ей не хватало, чтобы раз и навсегда отказаться от Атласа. Может, именно Ватт ей и нужен.

– Спокойной ночи, Эйвери, – сказал парень, поворачиваясь к ховеру.

Вихрь неоднозначных чувств вскипел в ней и вылился в единственное слово:

– Постой.

Ватт остановился, дверь почти захлопнулась.

Сердце Эйвери билось слишком быстро, дыхание стало неровным. Она подумала, дома ли Атлас, увидит ли он их вместе. «Прекрати думать об Атласе». Она не хотела, чтобы Ватт уходил, и в то же время сомневалась, что готова к такому шагу. Хотя, может, она никогда не будет готова.

– Я подумала… – Эйвери закусила губу.

Ватт терпеливо ждал, наблюдая за ней. Девушка поняла, что решение уже принято.

– Не хочешь зайти?

Ватт

Сперва Ватт решил, что не расслышал.

– Ага, – сказал он, стараясь не выдать чрезмерной радости. – В смысле, с удовольствием.

Он отпустил ховер, а Эйвери взяла его за руку и повела сквозь величественный зеркальный холл в просторную двухэтажную гостиную. Ватт ожидал, что они пройдут к дивану, но вместо этого Эйвери повернула направо – к ковровой дорожке коридора. Неужели это то, что он подумал? – удивился Ватт. Он не привык, чтобы подобные ситуации складывались без участия Нади.

– Это моя комната, – пробормотала Эйвери, толкая дверь.

Ватт почти не заметил богатого убранства спальни, где стояла массивная кровать с балдахином, – все в нежно-голубой и кремовой гамме, старинные гравюры и зеркала на стенах. Он видел только Эйвери. Ватт замешкался, мысли перемешались. Стоит ли ему сделать первый шаг, или же это слишком опрометчиво?

Но когда Эйвери подалась вперед и поцеловала Ватта, он отринул все сомнения.

Они повалились на кровать, их ноги и руки переплелись. Ватт больше не осторожничал с поцелуями. Эйвери принялась нетерпеливо расстегивать его рубашку, сбросила с плеч подтяжки. Руки ее коснулись его широкой груди. Девушка прижала Ватта к подушкам, поцелуи стали настойчивыми, неистовыми. Той частью сознания, которая все еще функционировала, он хотел прокричать первобытный победный клич.

Ватт не мог до конца поверить в происходящее. Он находился в комнате Эйвери Фуллер, на кровати Эйвери Фуллер, он целовал Эйвери Фуллер. Самую красивую, невероятную, загадочную девушку в целом мире. И из бесконечной вереницы парней она каким-то чудом выбрала его.

Руки Ватта скользнули к молнии у нее на спине. Эйвери издала глухой стон. Поняв его неправильно, Ватт дернул за молнию, и девушка отпрянула как ошпаренная.

Он недоуменно заморгал.

– Извини, – еле ворочая языком, проговорил он. – Я слишком спешу?

– Нет. Просто не… я… – Эйвери глубоко и прерывисто вздохнула. – Я не могу этого сделать.

Казалось, она вот-вот расплачется.

Ватт сел прямо и провел рукой по волосам:

– Обещаю не делать того, чего бы ты не хотела.

Парень нащупал рубашку и накинул на себя, испытывая угрызения совести.

– Дело не в этом… – Эйвери замолчала, кусая губы. – Думаю, тебе лучше уйти.

Было что-то окончательное в ее голосе, и это напугало Ватта больше, чем сами слова.

– Хорошо. Но… почему? – не удержался он.

Эйвери не ответила, даже не взглянула на него. Внезапно Ватт вспомнил о вечеринке в честь дня рождения Эрис: они с Эйвери общались и даже флиртовали, а потом она вдруг побледнела и бросила его с Минь. А еще эта странная, наполненная грустью фраза, которую она обронила вечером, – что не получает всего, что хочет. Даже не имея под рукой Нади, Ватт мог сложить все кусочки воедино.

– Дело в другом парне?

Он понимал, что некрасиво спрашивать об этом, но хотел узнать правду. Эйвери лишь измученно посмотрела на него.

– Не обращай внимания. Забудь, – сказал Ватт, и ему не понравилась злость в своем голосе.

Он развернулся и вышел – из комнаты Эйвери, из ее квартиры, а может, и из жизни.

Леда

Леда сидела в ховере рядом с Атласом. Было уже поздно, а она, сама того не заметив, выпила больше, чем собиралась. Ее сбивала с толку неопределенность их отношений. Но какое это имело значение, если они с Атласом здесь, вместе, наедине. Алкоголь прогнал ее волнение; девушка придвинулась ближе и подняла на Атласа взгляд из-под ресниц.

Она устала ждать. Леда так сильно хотела его, что не могла мыслить ясно. Когда ховер долетел до дома, девушка попробовала поцеловать Атласа.

– Леда. – Он отстранился, взял ее руки и опустил их на колени.

– Зайди ко мне, – настойчиво проговорила она.

Атлас покачал головой:

– Нам нужно поговорить.

От этих трех слов по ее напряженному, охмелевшему организму прокатилась волна ужаса.

– Так говори, – резко ответила Леда.

– Мы отлично провели время на приеме, – неловко сказал Атлас. – Ты сегодня выглядела восхитительно. Но, – проговорил он, и это «но» прозвучало погребальным звоном по всем надеждам Леды, – я думаю, нам больше не стоит встречаться.

– И в этот раз ты даже не хочешь переспать со мной, прежде чем сбежать?

Атлас вздрогнул:

– Прости. То, что произошло в Катьяне… Нам не стоило заходить так далеко.

– Если ты считаешь это ошибкой, то зачем было сегодня приглашать меня?

– Потому что ты невероятная девушка. И любой парень будет счастлив быть с тобой. – Атлас посмотрел ей в глаза. – Ты заслуживаешь лучшего, и ты заслуживаешь знать правду. А правда в том, что у меня чувства к другой. Было бы нечестно продолжать наши отношения.

– Все ясно.

Атлас решил обойти ховер и открыть для нее дверь, но Леда выбралась наружу, не дав ему такой возможности.

– Леда, прости меня. Надеюсь, мы останемся друзьями.

Девушка поднялась по ступенькам, всем своим видом показывая, что произошедшее ничуть ее не тронуло. Упрямство и уязвленная гордость заставляли задрать голову повыше. Интересно, что бы сказал Атлас, узнай он, что в прошлый раз после такого Леда слетела с катушек и провела два месяца в реабилитационной клинике.

Стоило бы догадаться. Понять, что Атлас снова откликнется на ее призыв, пригласит на известное общественное мероприятие, а потом отстраненно скажет, что хочет быть «честным». Она ему покажет честность!