– Я сама и поставила, – сказала я. – Я пишу, как в последний раз, потому что он действительно может быть последним…

– Глупости какие! – нахмурилась она, возмущённо сверкая серой сталью глаз. – Не смей так даже думать. Всё будет хорошо. А авралы эти – брось! Потом допишешь.

Из моих глаз покатились слёзы.

– Я должна, Саша. Мне самой это нужно. Очень нужно.

– Ш-ш… Тихо, тихо. – Её губы быстро и нежно чмокали меня в глаза, нос, щёки. – Нужно так нужно. Но так изнурять себя перед операцией всё-таки нельзя. Тебе надо было отдыхать, готовиться, набираться сил, а ты… экстремальничаешь. И главное – от меня опять всё так ловко скрыла!

Я обвила руками её шею, Александра приподняла меня, прижав к себе, и мы сидели так целую минуту.

– Саш, я просто подумала, что ты будешь меня отговаривать. Ты иногда бываешь властной и давишь… А я тоже упрямая. Пришлось бы тебе противостоять… И меня бы это нервировало. Силы бы уходили ещё и на это, а у меня их и так немного…

Александра тяжело и грустно вздохнула, заглянула мне в глаза с усталой нежностью и болью.

– Девочка моя, а тебе не приходило в голову, что я могла бы тебя поддержать? Мне казалось, я только для этого и живу… Для тебя одной. Неужели ты думаешь, что моя забота о тебе может выражаться только в запретах и попытках оградить от чего-то? Стоило тебе только намекнуть – и я бы сделала всё, что в моих силах, чтобы тебе помочь… Что-нибудь по дому на себя бы взяла. Готовку или уборку. Что там на даче надо? Грядки полить? Дел-то – на полчаса, после работы заезжала бы. В магазин за продуктами? Тоже не проблема, заскочила бы. Лёнь, если тебе тяжело – не стесняйся, говори мне.

– Нет, я так не могу, – пробормотала я, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. – Ты и так много делаешь… Ты работаешь, и работа у тебя – не то, что моя. Если ты ещё и домашние дела на себя взвалишь, я совсем в бездельницу превращусь. Ты и так слишком много мне позволяешь. А все эти перелёты туда-сюда, все эти операции… Всё это – на твои деньги, не на мои!

Руки Александры не позволили мне опрокинуться на подушку. Прижимая меня к себе и с грустью заглядывая в глаза, она проговорила:

– Лёнь, родная, до каких пор ты будешь делить всё на «твоё – моё»? Ты как будто живёшь взаймы… Не думай о том, сколько я трачу на тебя: так надо, я так хочу. Я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала. А если ты будешь здорова, ты сможешь заняться всем, чем захочешь. Да хоть на трёх работах работай, но сначала надо добиться, чтоб самочувствие тебе это позволяло.

И вот этому-то ангелу на ужин я могла предложить сегодня только пельмени, купленные в магазине…

Она не могла представить меня кому-то непосвящённому, сказав: «Познакомьтесь, это моя жена». Ей приходилось выкручиваться, ограждая нашу личную жизнь от чужого любопытства и не пуская никого постороннего в дом. Для всех я была её дальней родственницей, скольки-то-там-юродной сестрой, седьмой водой на киселе: кто из празднолюбопытствующих станет проверять, поднимать архивы, копаясь в нашем генеалогическом древе? А самое забавное – в родословной наших семей нашлись-таки однофамильцы. Но главное было не это, главное – она действительно стала мне ближе всех на свете. Потому что роднее ангела-хранителя нет никого.

К тринадцатому июня роман был написан – ровно за двадцать один день. Финальную вычитку провести до отлёта на операцию я уже не успевала, но на всякий случай оставила на своём столе в конверте письменные указания, как выложить текст на моих страницах – что-то вроде завещания.

*

Я была белой водорослью… Покачиваясь в лучах чудесного света среди тысяч таких же водорослей – длинных и широких, как морская капуста, я слышала голос, который пел:

За веком век,

В путях туманных сбиты ноги.

И сталь небес холодным ветром гладит грудь.

Растает снег,

И вновь – в объятия дороги

Я брошусь. Свет в окне оставить не забудь…

Твой голос… Ты была одним из этих водорослеобразных существ и нежно, щекотно обвивалась вокруг меня: по-другому обнять меня ты не могла. Мы сплетались в неземном умиротворении, полные света и любви – мудрой, всепрощающей, небесной. Сияющий чертог, в котором мы находились, охранялся огромными ангелами в белых одеждах: развевающиеся рукава этих одежд были как облака в небе. Больше всего мне хотелось остаться здесь, с тобой, но на земле по мне тосковал мой ангел-хранитель… Его руки, как ни удивительно, дотягивались сюда, в этот чертог света, и касались моих щёк ладонями… Странно, у водорослей есть щёки?

Видимо, есть… По крайней мере, у меня. Вялое и слабое, водорослеобразное тело покачивалось на волнах нежности, а по внезапно обнаружившимся щекам катились слёзы.

– Я… умираю? – прошелестел странный голос, отдалённо похожий на мой.

– Ну что ты, – прошептал ангел. – Всё прошло хорошо. Ты уже в палате. Яблонька моя светлая, звёздочка, чижик мой…

Нежные слова согревали мне лицо, как тёплый ветер, а сквозь дремучий лес ресниц ко мне пробивался любящий свет улыбки. Да, похоже, я была на земле. Кажется, даже живая, с пальцами, которые могли двигаться. Шевельнувшись, они попали в ласковые ладони ангела и почувствовали поцелуй. Всё земное понемногу возвращалось.

– А почка…

– На месте, на месте. Всё прошло, как и планировалось.

Может, мне и не требовалось так спешить с написанием романа… А может, это испытание тоже прошло не зря. По крайней мере, теперь я знала: если я смогла это, то могла всё.

Через неделю меня выписали. Но как же уехать, не посмотрев Москву? Если в прошлый раз я чувствовала себя настолько плохо, что мне было не до осмотра достопримечательностей, то сейчас – сам Бог велел. Александра заказала для нас двоих индивидуальную экскурсию на машине по ночному городу: и дешевле, чем днём, и вид красивее. Обратный рейс был только утром, и мы с десяти вечера до часу ночи катались по московским улицам среди завораживающих разноцветных огней. Таинственно-гипнотическая симфония света – вот как бы я назвала эту прогулку, и если бы ещё убрать водителя и гида – стало бы вообще чудесно. Стекло с моей стороны было опущено, и тёплая летняя ночь струилась внутрь, гладя мне лицо и расставляя в моей душе всё по-новому.

– Ну что, накатались?

Это Елену в белом кружевном топике и белых облегающих джинсах было впору назвать яблонькой, а не меня… Она по-прежнему сияла голубым огнём глаз, но я знала: как бы ярко и пленительно этот огонь ни горел, он не свернёт Александру с нашего совместного пути. Большой торт и букет роз мы подарили Елене вместе.

– Я ещё раз повторю: ты Человек с большой буквы, – сказала Александра, целуя её в щёку. – Спасибо тебе.

Елена смущённо опустила ресницы, а когда вскинула их снова, в синеве её глаз таилась грусть. Впрочем, она тут же сморгнула её и деловито захлопотала, заваривая чай. Александра резала торт, а я сидела, как барыня, ничего не делая – даже неловко стало.

– Я вам постелю на том же диване, – сказала Елена.

О да… Этому дивану я, наверно, по гроб жизни буду благодарна: именно на нём в мой мозг ворвался написанный в рекордные сроки роман «У сумрака зелёные глаза». После возвращения домой мне предстояло в течение трёх дней вычитать его, добавить общее вступление и план перед основным текстом каждой главы – что-то вроде тех ключевых фраз, которые можно увидеть в начале этой. Поэтому датой окончания было суждено стать не тринадцатому, а двадцать шестому июня – дню, когда фактически завершилась работа над текстом. Но, строго подсчитывая, написан он был за двадцать один день, плюс три на окончательную шлифовку – итого двадцать четыре. На два дня меньше, чем у Достоевского.

Также мне предстояло заново отредактировать «Слепые души», кое-что переписать там и дополнить текст тридцатой главой. Честно говоря, я давно хотела это сделать, но, что называется, руки не доходили, да и попросту страшно было притронуться к этой вещи… Однако именно в роковом месяце августе я снова погружусь в этот непростой и много значащий для меня текст и сделаю вторую редакцию.

А ещё в том же августе я начну работать над вещью, которая сейчас у уважаемого читателя перед глазами – «Ты». Начнётся она с отдельного рассказика «Безумное лето» и разрастётся до целого романа, в котором этому рассказу после некоторых сомнений, раздумий и перестановок суждено будет стать восемнадцатой главой. Надо сказать, некоторые участники событий, став героями романа, получат другие имена – по личным причинам. По тем же причинам не будут называться фамилии.

Но всё это – позже, а пока я лежала в сумраке и тишине на знакомом диване. Закрывая глаза, я снова видела завораживающий поток городских огней, а рядом слышалось дыхание моего земного ангела – уже почти уснувшего.

– Саш…

– Мм?

– Давай, как приедем домой, на озеро махнём? Только не в это воскресенье, конечно, а через недельку.

– Оштрафуют ещё… Нельзя сейчас. Лесные пожары…

– Мы с Яной ездили – и ничего. Тогда тоже жара была…

– Поживём – увидим. Тебе ещё поправиться до конца надо… Ладно, яблонька моя, спи.

– Саш…

– М?

– Ты знаешь, кто мой самый родной человек?

– Кто?

– ТЫ.

10 августа – 10 ноября 2012 г.

© Copyright: Алана Инош

Ссылки на официальные страницы автора Алана Инош:

Проза.ру: http://www.proza.ru/avtor/alanaenoch

Самиздат: http://samlib.ru/i/inosh_a/

Книга фанфиков ( Фикбук): http://ficbook.net/authors/Алана+Инош

Yuri Collection:

http://yuri.teinon.net/fanfiction/byauthor/%C0%EB%E0%ED%E0+%C8%ED%EE%F8

@дневники: http://enoch.diary.ru/

Сообщество Вконтакте: http://vk.com/alanaenoch