*

Жадные губы крепко и пылко прильнули к моим, завладев ими так надолго, что у меня захватило дух.

– Моя… Ты моя, – шептали они.

Потрясающие ноги, которыми я восхищалась бы, даже если бы мир вокруг начал рушиться, были переплетены с моими на шёлке простыней – я и не верила, что такое когда-нибудь станет возможным. Я не верила, что однажды приму эти бёдра в свой исступлённый обхват ног, что позволю этим рукам извлекать из меня каскады аккордов восторга. Мне даже не снилось, сколько раз я взлечу на вершину безумного, разрывающего душу наслаждения в те моменты, когда рядом со мной будут серые глаза, из которых ушёл в прошлое раз и навсегда холодный блеск амальгамы.

Неважно, когда это случилось – в первый день или двадцатый, считая с того вьюжного вечера, когда я промёрзла до костей, легла спать и была разбужена звонком в дверь. Время для нас вообще не имело значения, ибо точка отсчёта затерялась где-то в столетиях.

– Даже не верится, – шептал мой самый родной на свете человек, пропуская пряди моих волос между пальцами.

Мне оставалось только с наслаждением раскрывать губы навстречу новым и новым поцелуям, при помощи которых моё родное существо пыталось удостовериться в реальности происходящего. Шёлковая и трепетная нежность, ненасытная, горячая и влажная борьба, прерывисто-удивлённое дыхание… Я хотела отложить это на год, а возможно, и навсегда. Я отталкивала эти защищающие меня крылья.

– Лёнь… Когда мне случалось дотронуться до тебя, ты так напрягалась… Мне казалось, что это тебе неприятно.

– Саш… Я напрягалась совсем по ДРУГОЙ причине.

– Блин… – Её лоб уткнулся в мой.

– Вот-вот. – Я запустила пальцы в её короткие волосы. – Глупая ты моя.

– Поцелуй меня ещё раз, я никак не могу поверить…

Моему ангелу-хранителю пришлось проделать ко мне очень долгий путь, но мы его прошли. И встреча состоялась. Оставалось совсем немного – один шаг, чтобы ангел окончательно поверил, что я тоже его люблю. Но, как выяснилось, и этот отрезочек пути приготовил свои трудности. Мне предстояло пережить ещё одну операцию, а также написать ещё одну книгу.

Ну, и самое главное в жизни дело – приручить моего ангела-хранителя, ещё слегка дикого и взъерошенного, не верящего своему счастью.

24. КОЛЬЦА И КРЫЛО

– Блин, ну и авантюра… А если она рассердится? – Из моего сжатого, как пружина, нутра вырвался нервный смешок.

– Не боись, – заверила Эля, деловито втыкая в мою причёску очередную декоративную шпильку в виде белой лилии со стразами. – Это убедит её в серьёзности твоих намерений! «Никуда не денется, влюбится и женится»!

Я стояла перед зеркалом в подвенечном платье, белых атласных перчатках выше локтя и фате до пола, похожая во всём этом на облако или оживший сгусток утреннего тумана, а Эля наносила последние штрихи, доводя мой образ до совершенства. Ей показалось, что моя причёска недостаточно украшена, хотя в волосах у меня уже ослепительно сверкала диадема и сидело штук двадцать шпилек с белыми шариками «под жемчуг». Однако Эля заявила: «Слишком скромненько», – и принялась засаживать туда ещё и лилии. Сама Эля, в белой блузке с пышным жабо и длинной чёрной юбке-карандаш, выглядела совсем как регистраторша из загса.

За окном золотился сентябрь, на кухне возвышался трёхэтажной башенкой свадебный торт, а стены в квартире были украшены огромными сердцами из красных воздушных шариков. Пятнадцать человек гостей пребывали в нетерпении, и в их числе – Ксения со своей новой подругой. Всё это было делом рук неугомонной и энергичной Эли, втянувшей в эту авантюру и меня, и Ксению с её девушкой. Александра, конечно, ничего не знала: для неё это должно было стать сюрпризом.

– Если хочешь чего-то добиться, надо действовать, а не ждать у моря погоды, – заявила мне Эля. – Возьми в кои-то веки инициативу в свои руки! Устроим всё в лучшем виде.

Несмотря на то, что у нас с моим ангелом-хранителем были за плечами уже восемь с половиной – да что там, уже почти девять месяцев совместной жизни, в её глазах всё ещё иногда мелькала тень тревоги: действительно ли я её люблю? Не уйду ли в один прекрасный день? И вот, чтобы развеять все её сомнения, я и решилась на эту свадьбу… На помощь мне пришла Эля: с её организаторским талантом и способностью устраивать феерическое и сумасшедшее веселье по любому поводу вся подготовка прошла как по маслу. Было решено провести наше бракосочетание в виде небольшой закрытой вечеринки у нас дома, где гостями будут только свои, и держать всё в тайне от Александры до самого последнего момента – момента, когда она приедет с работы в субботу вечером. Безумная идея, конечно, но иногда безумства ради любимых людей совершать надо, не так ли?

Миновал роковой август… На сей раз он не принёс никаких бед – только тихое поминовение в день первой годовщины той катастрофы. Как будто специально, словно для того чтобы развеять нашу печаль, установилась чудесная погода – не слишком жаркая, но солнечная, идиллически-безмятежная: солнечные зайчики весело плясали и покрывали поцелуями моё лицо и руки, всё вокруг сияло спокойствием. Это было как будто послание от тебя, словно ты хотела сказать нам: «Всё хорошо. Не грустите». Мы с Александрой поехали не на кладбище, а на наше с тобой озеро, где сосны, трава и вода ещё помнили твои песни и звон твоих струн. Вместе с нами они вспоминали тебя, и в их шёпоте мне слышался твой голос…

«Слепые души» я восстановила на своей странице на Прозе, а в апреле выложила ещё на одном сайте – «Журнал Самиздат». Комментарии, полученные мной там, были хоть и немногочисленны, но доброжелательны и благоприятны – бальзам на сердце автора.

Крошечный книжный магазинчик, в котором я работала, закрылся, не выдержав конкуренции с большими. Я решила сосредоточиться исключительно на переводах, и теперь моим рабочим местом стал домашний кабинет Александры: она редко им пользовалась и сочла возможным уступить его мне. Продать нашу с тобой квартиру у меня не хватило духу, и я оставила её за собой, сдав внаём – тоже какой-никакой, а доход. И всё было бы хорошо, если бы не эта тревога и сомнение в глазах моего ангела-хранителя по имени Саша.

– Ну всё, вроде, нормально теперь, – удовлетворённо сказала Эля, воткнув в мою причёску последнюю шпильку с лилией. – Брось, не мандражируй! Перед такой красавицей-невестой у любого просто язык отнимется!

«Мандражировала» я скорее даже не из-за самой свадьбы, а из-за присутствия среди гостей Ксении. Отношения у них с Александрой были натянутые – и это даже мягко сказано, если вспомнить, что и до драки доходило. Немного успокаивало лишь то, что теперь у Ксении была новая вдохновительница – Аня, высокая, статная девушка с пышной, чуть склонной к полноте фигурой и не совсем идеальными, довольно крупными, но приятными чертами лица. Её огромные глаза, васильково-голубые и мечтательные, с пушистыми ресницами, завораживали с одного взгляда. Милая, скромная и стеснительная, она явно впервые присутствовала на такой тусовке и выглядела гостьей из другого времени. В длинном чёрном вечернем платье она чувствовала себя немного неловко и неуверенно: видимо, оно не очень удобно на ней сидело и было непривычным. По всей видимости, Аню беспокоил глубокий вырез декольте, потому что она всё время стремилась это место как-то прикрыть – то руками, то сумочкой, то волосами, хотя, собственно, ей следовало гордиться тем, что у неё там имелось. Но больше всего, конечно, меня впечатлила её золотисто-русая коса невероятной длины и толщины, спускавшаяся ниже пояса: просто поразительно, как в наше время с плохой водопроводной водой и кучей вредной химии в моющих средствах ей удалось сохранить в первозданном виде такую шевелюру. Было в этой девушке что-то беззащитно-доверчивое, неподдельное и светлое, её хотелось защищать и лелеять, а ещё почаще говорить ей о том, какая она красивая, потому что сама Аня, похоже, стеснялась своей крупной фигуры и роскошных форм.

– Гляди-ка, какую Василису Прекрасную Ксюха себе нашла, – шепнула мне Эля. – Ах!

– В смысле? – не совсем поняла я.

– Ты глянь, какая коса у неё – до попы! – пояснила свою мысль Эля. – А глазищи! Русская красавица прям!.. Былинная. Лебёдушка! Нет, – оборвала она себя, – ну, ты, конечно, красивее всех, это само собой!

Я засмеялась. Да, пожалуй, не оскудела ещё русская земля красавицами… А всё потому, что не было на Руси Инквизиции, как в Европе, и не жгли женщин, заподозренных в ведовстве лишь за их красоту. Но это – так, лирическое отступление, а между тем, Ксения со своей ослепительной улыбкой направилась ко мне.

– Надеюсь, я сегодня не схлопочу по морде от вашей супруги, Лёнечка, – пошутила она. – Уже боюсь даже смотреть на вас в её присутствии.

– Вы ведь пришли не одна, – ответила я, показывая взглядом на «Василису Прекрасную», скромно сидевшую на диване и теребившую свою потрясающую пушистую косу. – А с очаровательной девушкой. Думаю, проблем не будет.

– Хотелось бы надеяться на это, – засмеялась Ксения.

И вот, в замке наконец повернулся ключ… Колени ослабели, и я, озираясь в поисках места, куда бы присесть, не нашла такового. Церемониться было некогда, и я, подойдя к дивану, обратилась к гостям:

– Прошу прощения, кто-нибудь уступит место невесте?

Вскочили все. Весь диван мне, конечно, не требовался, но как минимум треть сиденья необъятно-облачная юбка моего подвенечного наряда заняла. Эля нагнулась ко мне и зашипела:

– Ты чего? А ну-ка, соберись, соберись, соберись! – Показывая мне, как надо собраться, она сжала кулаки.

Дверь открылась… Клик-щёлк – замок. По мановению пальца Эли все гости разом затихли. Прихожая, надо сказать, тоже была украшена шариками и плакатами, так что Александра сразу поняла, что её ждёт сюрприз.

– Лёня! – послышался её голос. – Это что за декорации? У нас какой-то праздник?

Сердце колотилось где-то в горле. Александра появилась на пороге в элегантном сером брючном костюме и белой блузке – хоть сейчас на свадьбу, даже переодеваться не надо. При виде её потрясённого лица мне хотелось и расхохотаться, и расплакаться одновременно. На миг она застыла, увидев всё учинённое нами безобразие, а потом раздался голос Эли: