Я открыла форточку, впуская дождь:

– Заходи, гость дорогой…

В этот раз я решила день рождения особо не отмечать. Честно говоря, я думала, что все обо мне забудут, но ошиблась: сначала позвонили и поздравили девчонки с прежней работы, потом – Денис.

А ещё позвонила Ксения.

– Лёнечка, с днём рождения вас! – весенней капелью прозвенел её бодрый и весёлый голос. – Вам удобно говорить? Вы дома или на работе сейчас?

– Здравствуйте… Спасибо большое за поздравление. Я дома, – ответила я, вновь невольно заулыбавшись: даже по телефону Ксения оказывала на меня своё очаровывающее и живительное воздействие.

– Это замечательно. Вы не против, если я сейчас заскочу к вам? У меня есть для вас подарок.

Я взглянула на часы. Александра обычно возвращалась домой около восьми, а сегодня собиралась задержаться. Может быть, они с Ксенией и не пересекутся, если та не слишком засидится у меня в гостях.

– Хорошо, я вас жду. Очень интересно, что за подарок!

Вскоре Ксения перешагнула порог – с белой розой в руке и чем-то громоздким и прямоугольным под мышкой, обёрнутым серой грубой бумагой. Поставив этот плоский предмет на пол и прислонив его к стене прихожей, она протянула мне цветок со своей, как всегда, ослепительной улыбкой:

– Ещё раз поздравляю!

– Ой, спасибо… – Я приняла розу с подобием книксена.

Ксения тем временем, снимая куртку, заметила:

– Что-то не вижу гостей… А пахнет-то как вкусно!

– Я решила не устраивать празднеств, – объяснила я. – А пахнет… Это баранья нога запекается. Уже скоро будет готова.

Одета Ксения была совсем просто – в белый свитер с тёплой горловиной, тёмный жакет и джинсы. Читателю, наверно, удивительно, что я в своих воспоминаниях описываю такие мелкие детали, как одежда, но такая точность объяснима: этот день рождения мне очень ярко запомнился…

Между тем, меня разбирало любопытство: что же Ксения принесла? По форме это больше всего напоминало картину в раме.

– Помните тот чудный летний день и фотосессию, чуть не закончившуюся вашим падением со стремянки? – Ксения поставила свой подарок на кресло и прислонила к спинке.

– Такое не забывается! – не удержалась я от смешка.

– Спешу вас обрадовать: вы не зря рисковали, – торжественно объявила Ксения. – Вот что получилось!

Обёртка была сорвана, и под ней действительно оказалась картина. На ней был запечатлён солнечный день и длинноволосая красотка на стремянке, собирающая в фартук яблоки. Я в немом изумлении узнала в ней себя: лицо было написано с полнейшим портретным сходством, но вот что сделал художник с моей фигурой и одеждой – кошмар!.. Он увеличил мне грудь с третьего размера до пятого или, наверно, даже шестого, до неприличия укоротил платье и заставил ветерок шаловливо приподнять подол, так что ноги были видны едва ли не до… гм, того самого места, откуда они растут. Огромный бюст буквально вываливался из глубокого выреза платья. По-старомодному тонкая талия наводила на подозрение, что без корсета явно не обошлось. Также художник очень сильно польстил моим волосам, изобразив их такими, что хоть в рекламе шампуня снимай. Зато моему лицу он придал глуповато-недоуменное выражение, а взгляд направил вниз: с моей ноги свалилась голубая туфелька на высоченной шпильке.

Мои щёки налились жаром.

– Хех… Это что за… – у меня даже не нашлось слова, как всё это безобразие назвать.

– Это ретро-стилизация под пинап*, – объяснила Ксения. – В пятидесятые годы он был очень популярен.

– Слушайте, но это же совершенно не моя фигура! – возмутилась я. – Лицо похоже, но у меня нет таких… прошу прощения, сисек!

– Ну, – снисходительно улыбнулась Ксения, двинув бровью. – Для пинапа вообще характерно некоторое приукрашивание и подчёркивание женских прелестей. Для плакатов позировали настоящие модели, но нарисованным девушкам придавались более изящные и соблазнительные формы.

– А каблуки! – поразилась я. – Кто же лазает на стремянку на таких каблучищах? Этак и ноги переломать недолго.

– Скорее всего, это для красоты, – засмеялась Ксения. – Женская ножка выглядит сексуальнее на высоком каблучке. Вам не нравится?

Я прижала пальцы к пылающим щекам.

– Даже не знаю… Я понимаю, конечно, что это стилизация, но… я не ожидала увидеть себя в ТАКОМ образе.

Ксения приобняла меня за плечи.

– А по-моему, очень симпатично и пикантно, – мурлыкнула она мне почти в самое ухо.

– Я в шоке, – пробормотала я, опускаясь на диван. – Нет, с бюстом явный перебор…

Ксения гортанно рассмеялась, почти не размыкая губ.

– Лёнечка, вы – прелесть… Вы так очаровательно смущаетесь!

– Это была ваша идея – нарисовать меня так? – нахмурилась я. – Или это у художника такая… гм, богатая фантазия?

Глаза Ксении смешливо блестели. Опустившись возле меня на колено и поцеловав мою руку, она сказала:

– Каюсь, идея изобразить вас в стиле ретро была подброшена художнику мной. А в остальном ему был дан полный карт-бланш… Ну, и вот что вышло. Простите меня за эту невинную шалость. Не сердитесь, умоляю!

Наверно, я повторяюсь, но на Ксению было просто немыслимо сердиться. Как можно держать обиду при виде этих весёлых ямочек на щеках, озорных искорок в глазах и подкупающей, ясной улыбки? Моё сердце растаяло, и я тоже не сдержала смеха.

– Вы не сердитесь? – обрадовалась Ксения, сжимая обе мои руки в своих. – Ну, вот и замечательно… Больше всего мне хотелось вас порадовать и повеселить. Вам сейчас это необходимо.

– Да уж, – фыркнула я, искоса бросив взгляд на картину. – Тот ещё позитивчик!

Тем временем настала пора доставать баранью ногу из духовки. Зарумянившаяся, покрытая аппетитной корочкой, она дышала жаром, ароматом специй и розмарина и испускала горячий, душевный и уютный парок. Я выдернула из мяса нитки.

– Ммм… Боже, какая красота! – восхитилась Ксения, округлившимися ноздрями втягивая запах. – Лёня, вы потрясающая хозяйка. А можно мне кусочек?

– Вообще-то, я планировала приберечь всё угощение к приходу Саши и сесть за стол вместе с ней, – призналась я. – Правда, она сегодня задержится: у неё какая-то деловая встреча.

– Думаю, она не обидится, если мы начнём без неё, – сказала Ксения, облизываясь и умоляюще закатывая глаза при виде бараньей ноги. – Ну пожалуйста! Я просто затоплю тут всё слюной… Вы же не будете морить меня голодом?

– Да уж конечно, нет, а то ведь неудобно получается, – развела я руками.

Пришлось подавать на стол всё, что я наготовила. Ксения не скупилась на похвалы моим кулинарным способностям и снова смешила меня до колик в боку. Когда я устала хохотать, она предложила потанцевать под что-нибудь медленное. От выпитого вина мне стало тепло и легко, и я не особенно возражала, когда рука Ксении обняла меня за талию чуть крепче, чем это требовалось для медленного танца. Впрочем, границ дозволенного дружбой она не переходила, только дышала, пожалуй, слишком близко от моей щеки. Превращаясь в ту самую кошку, которой приятно доброе слово, я прикрыла глаза, мечтая о диване… Лечь бы и свернуться клубочком, и чтоб мне чесали за ушком и гладили. А потом, подхватив под пушистое пузико, взяли на руки, чтоб дождь за окном завидовал.

Из этого урчащего кошачьего уюта меня выдернул звук поворачивающегося в замке ключа – вонзился мне в спину, прошёлся холодом по лопаткам. Было самое начало девятого… Не так уж Александра и задержалась. Можно сказать, практически вовремя. Может, что-то в её планах поменялось, и всё пришлось переиграть?

– Извините, – сказала я Ксении, направляясь в прихожую.

Дверь открылась, и Александра вошла – усталой, отяжелевшей и немного нетвёрдой поступью. Её чёрное полупальто было расстёгнуто, кашне небрежно свисало с шеи, а галстук, всегда безупречно завязанный, съехал вбок. Одной рукой она прижимала к себе огромную охапку нежно-розовых роз, а в другой звякали ключи. Утомлённо прислонившись плечом к стене, она попыталась добросить их до тумбочки – не получилось.

– Упс, – сказала она. – Извиняюсь.

Я подобрала ключи и положила на место. До меня долетело лёгкое алкогольное амбре, смешанное с прохладным, еле ощутимым ароматом роз. Александра протянула мне руку.

– Лёнечка…

Я подошла и вложила в неё свою, и твоя сестра прижала её к щеке, закрыв глаза.

– Саш… А что, деловая встреча не состоялась? – спросила я с тревогой. – Что-то ты рано… В смысле – не задержалась, как предупреждала.

– Всё состоялось, – ответила Александра, потирая щёку о мою ладонь. – Просто пораньше начали. Всё прошло нормально, как надо. Просто отлично… Ты извини, солнышко, что я в таком виде. Не расстраивайся… Иногда, сама понимаешь, на таких встречах – приходится. Ой, возьми скорее розы… Это тебе, моя родная. С днём рождения.

– Спасибо, Саш…

Цветы перекочевали в мои объятия. Влажные от дождя лепестки прохладно защекотали мне подбородок, а Александра явно собиралась с силами, чтобы разуться. Кое-как пристроив огромную охапку на узкую тумбочку, я присела и расстегнула шикарные сапоги твоей сестры, перемазанные осенней грязью. Я достаточно насмотрелась на выпивающего отца, чтобы на всю оставшуюся жизнь заработать стойкую нелюбовь к пьяным, а потому видеть в лапах «зелёного змия» почти не пьющую Александру мне было вдвойне неприятно.

– Как ты доехала-то вообще? – спросила я.

Она небрежно и с какой-то усталой злостью сбросила сапог с одной ноги, попыталась проделать то же самое со вторым, но не получилось. Я помогла, стараясь не испачкать руки. Видно, Александра шла, не очень-то разбирая, куда ступает.

– На такси, Лёнечка… Я же не самоубийца, чтоб в таком состоянии – за руль… А машина – на стоянке, ничего с ней до утра не случится. Хм… А у нас гости?

Только сейчас Александра заметила на вешалке куртку Ксении. Хмурясь, она стащила кашне, бросила его на полку и, не снимая полупальто, направилась в комнату. Вся её усталость в один момент куда-то девалась: плечи расправились, походка стала угрожающе мягкой, как у тигра, подкрадывающегося к жертве. Я, готовясь к не очень хорошему развитию событий, устремилась следом.