- Жалеешь?

  В голосе нотки разочарования и боли.

  - Нет. Просто сочувствую. Я - мать, я все понимаю.

  Владимир не посмотрел на нее, но внутренне напрягся.

  - Я час назад приказал в твоем Андрее просверлить маленькую дырочку, а потом сжечь вместе с машиной. Это ты тоже понимаешь?

  Вероника тяжело вздохнула.

  - Вы это говорите, чтобы я начала вас презирать?

  - Ты и так презираешь. А я уже привык. Меня этим не удивишь. Я не конфета чтобы все любили.

  Вероника посмотрела на его заострившийся профиль.

  - Если бы ваши внучки вас хорошо узнали, они любили бы вас гораздо больше чем конфеты.

  Наверно если бы она ударила его в солнечное сплетение даже тогда на его лице не застыло бы такое болезненное выражение.

  - Молчи, Вероника. Итак тошно. Молчи. Я потом с этим разберусь. Со всем, что в душе сейчас творится. Асланова через пять минут мой снайпер в машине поджарит.

  Вдруг Ника почувствовала, как холодный пот заструился по спине.

  - Девочки! Они должны быть с Андреем. Они могут быть в этой машине.

  Владимир резко въехал на улицу с новостройками, где еще только зарождался новый район, и кроме подъемных кранов и гор песка и цемента ничего не было. Ни одной живой души. Остановил автомобиль.

  - Сиди в машине, слышишь? Сиди и не высовывайся, чтобы не случилось.

  - Я так не могу.

  - Тебя приковать наручниками или могу поверить на слово?

  Вероника схватила Владимира за руку.

  - Там мой муж и возможно там мои дети, я не буду сидеть и ждать неизвестно чего. Вы бы ждали?

  - Я нет. А ты будешь.

  С этими словами он вышел из автомобиля и заблокировал пультом все двери.

  Ника закричала, ударила руками о стекло. Но Владимир уже побежал в сторону стройки.


  Время набатом билось у нее в висках. Вероника дергала ручки, стучала в стекло. Сигналила. Ни души в этом проклятом месте. Посмотрела на часы. Две минуты пролетели как секунды. Вероника зажмурилась, закрыла лицо рукой и локтем выбила стекло. Осколки посыпались ей на колени, оцарапали кожу на щеке и на запястье. Повыбивав осколки, Вероника вылезла из машины и бросилась вслед за Владимиром. Каблуки мешали бежать. Сбросила туфли и помчалась босиком по снегу, чувствуя, как ледяная земля обжигает пятки. Она услышала выстрел. Каркнули вороны, взмыли в небо и тишина. Глухая, мертвая тишина. Ника побежала что есть силы.

  - Андрей! Андрей! Где ты?!

  Она не чувствовала, как по щекам катятся слезы от безысходности, от жуткого предчувствия беды.


  Словно в замедленной съемке Ника увидела двух мужчин на снегу, возле до боли знакомого "БМВ". Они лежали неподвижно. Застыли в неестественной позе.

  - Андрей! - ее крик разорвал тишину, отдал эхом в опустелом районе, пронесся в воздухе и исчез. Медленно Ника приближалась к неподвижным мужчинам. Куртку Андрея и пальто Владимира она различала без труда. По снегу расползлось темно-красное пятно. Она подошла ближе и прижала руку ко рту. Андрей сидел, прислонившись к дверце автомобиля, и смотрел на Владимира, который лежал сверху на нем с запрокинутой головой. Андрей был жив. Ника видела, как тяжело он дышит и смотрит на Коршуна. Мертвого Коршуна. В глазах Андрея пустота, шок. Он повернул голову к Нике. И тут она бросилась к нему со всех ног, сжала в объятиях. Андрей вскрикнул от боли.

  - Живооооой! Андрюша живооой!

  Асланов обнял ее одной рукой за плечи.

  - Живой, милая, конечно живой.

  Ника посмотрела на Владимира. Казалось, на его губах застыла улыбка. Голубые глаза смотрели в небо.

  - Он появился из ниоткуда, навалился на меня опрокидывая на землю и раздался выстрел. Я так ничего и не понял. Передал его человеку дискету, шел к машине и тут он.

  Послышались завывания сирен. С такой отчетливой громкостью, что у Ники заложило уши.

  - Где девочки, Андрей? Где девочки?

  - У Скворцова. Ника...Ника...

  Внезапно глаза Андрея закатились, и голова упала на грудь. Вой сирен приближался. Раздался топот ног. Вероника отодвинула тело Владимира и тряхнула Андрея. Приложила палец к его шее, нащупывая пульс. Слабый нитевидный, тот едва прослушивался. Андрей истекал кровью. Вся куртка спереди быстро окрашивалась в красный цвет.

  Вероника бросилась навстречу ОМОНовцам, размахивая руками.

  - Быстрее, тут раненный быстрее!


  ***

  Андрей с трудом разлепил тяжелые веки. Казалось, все тело налилось свинцом. В голове взрывались многочисленные вспышки боли. Увидел белый потолок, как в тумане, повернул голову и чуть приподнялся. Поморщился от резкой боли. В кресле, свернувшись калачиком и закутавшись в белый халат спала Вероника. Андрей со стоном уронил голову на подушки, посмотрел на капельницу, на приборы у постели. И вдруг с облегчением понял, что все кончено. ВСЕ НАКОНЕЦ - ТО КОНЧЕНО.

  - Ника...

  Девушка вздрогнула и бросилась к его постели. Села на краешек, сжала его здоровую руку прохладными пальчиками.

  - Андрюшка. Наконец-то.

  Ника заплакала. Навзрыд, отчаянно, но Андрей слышал в этих слезах облегчение. Погладил ее по голове.

  - Эй. Ну что ты? Живой я. Немного дырявый, но живой. Всего-то в плечо попали. Не смертельно.

  Ника подняла к нему лицо залитое слезами:

  - Не только в плечо, Андрюш. Пуля, которая убила Кор...Владимира прошла навылет и застряла у тебя под ребром в миллиметрах от сердца. Ты два месяца в себя не приходил. Несколько операций перенес. Никто не знал, выживешь ли ты. Просто ждали. Андрюша...господи...как же это все страшно. Я думала, что за это время сойду с ума.

  Андрей прижал ее к себе, покачивая, словно убаюкивая.

  - Его похоронили? - тихо спросил раненный.

  - Да.

  Андрей закрыл глаза. Они молчали несколько минут, а потом он снова заговорил.

  - Там, перед тем как он умер...он назвал меня сыном.

  Вероника напряглась. Приподнялась, посмотрела на Андрея бледного как мел, тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами

  - Ты его сын, Андрей, - тихо ответила она.

  - Бред...

  - Нет, это правда. Те документы, которые я забрала с твоей квартиры. Там было написано. Корецкий все нашел. Собрал по крупицам.

  Андрей тихо застонал и поморщился.

  - Не отец он мне. Те документы сжечь можно. Нет у меня ни отца, ни матери.

  Вероника приподнялась.

  - Ты главное не волнуйся, хорошо? Тебе нельзя сейчас. Потом об этом поговорим.

  Внезапно Андрей засмеялся, истерически, с надрывом.

  - Это он приказал меня убрать, а потом прибежал спасать да? Можешь не отвечать, я и так знаю. Очень на него похоже. Только все равно не отец он мне и точка.

  В этот момент зашла медсестра.

  - Это что вы тут вытворяете? Вероника Алексеевна! Ну как же вам не стыдно. Почему меня не позвали?

  Девушка в белом халатике грозно посмотрела на Нику, потом подошла к Андрею, потрогала его лоб.

  - Андрей Сергеевич, вы как себя чувствуете?

  Он усмехнулся.

  - Живым. Болит все.

  - Вы лежите, лежите. Вам вставать нельзя. Штопали вас часа четыре, а потом отхаживали пару месяцев. Вы никого не узнавали, все время находились в беспамятстве. Знамо дело осколки из вас выковыривали. Пуля, застряла в мягкой ткани вместе с кусочками костей. Может обезболивающего?

  - Нет. Спасибо.

  Медсестра головой покачала.

  - Не храбритесь Асланов. Вам нужно обезболивающее, хотя бы пару дней попить.

  - Тогда я не почувствую себя живым, а болит значит не сдох еще. Вот вас как зовут?

  - Нина Петровна. Вы не храбритесь Асланов. Я вам сейчас анальгин принесу хотя бы и повязки сменю. Последнюю операцию всего-то три дня назад сделали.

  - Ниночка Петровна мне бы вот это поснимать.

  Он показал на провода капельниц.

  - Рано еще. Это лекарства. Тоже мне. Только что в сознание пришел. Вы еще выписку попросите. Олег Иванович, врач, который вас оперировал, он вам строго настрого запретил шевелиться. И гостей поменьше принимать.

  Андрей усмехнулся.

  - Это не просто гость, Ниночка Петровна - это моя жена.

  Сказал с нежностью, и медсестра улыбнулась, бросила взгляд на Нику.

  - Хорошая у вас жена, Асланов. Все время около вас дежурила, ни на секунду не отходила. Вы ее не обижайте.

  - Не обижу. Знаю что хорошая.

  - А теперь мне нужно вами заняться. Ваша жена должна подождать за дверью.


  ***

  Когда медсестра закончила накладывать повязки, и вышла из палаты, Андрей закрыл глаза и судорожно сжал руки в кулаки.

  Перед глазами стояли мертвые глаза Коршуна. И постоянно одна и та же картина - вот он закрывает Асланова собой, оседает на снег и тихо шепчет: "сын".

  - Вот черт, а...

  Пробормотал Андрей и стиснул зубы. Он ожидал чего угодно только не этого. Только не того что будет сожалеть о Коршуне. Более того, что будет испытывать боль от того что Владимира больше нет в живых. Но больно было. И Андрей не понимал, почему. Точно, не после того как он узнал от Вероники о невероятной правде. Больно стало гораздо раньше. Когда понял, что Коршунов мертв.

  В этот момент дверь тихонько отворилась, и он повернул голову. В тот же миг забыл обо всем, сердце зашлось в приступе дикого восторга. На пороге стояла Ника и держала за руки его дочерей. В одинаковых платьицах, нарядных колготках с забавными бантиками на головках они походили на открытку, на безоблачное небо, на пеструю радугу. Девочки смотрели на забинтованного Асланова, и он уже точно знал кто из них Аня, а кто Катя.