Лис пожал плечами, не соглашаясь, и не отрицая тот факт.

Артём сказал, что «своё» он ревновать не будет. Моё, оно и в Африке моё. А так же он не будет ревновать тех, кого не считает своим. Тут всё понятно. А кого же тогда ревновать?

Как сказал Артем, то того, кто находится между двумя этими баррикадами. Не своё, но и не чужое.

Глава 29

Сегодня экзамен по танцам у танцоров и певцов. А так же, сегодня был день завершения того, ради чего я была с Тёмой. Нет, не так. Ради того, зачем я была нужна Тёме.

Из-за этого Таня сняла свою просьбу, чтобы я пела на её выступлении. Тем более, у нас было время, чтобы сотворить то, к чему мы знатно готовились.

Надеюсь, никто не забыл, что Юля знатно перешла дорогу моей подруге? Славно!

Пробравшись в комнату, где готовились певички, мы пробрались к шкафчику Ахиевой. К слову скажу, что певцы как раз выступали первыми.

Взяв платье, в котором должна была выступать Юля, мы его изрядно подпортили. Был огромный риск попасться кому-нибудь, но тут на помощь неожиданно пришла наша команда из Николетты, Дарьи и Алисы. Что здесь они делали, мы, честно, не знали. Но они быстро согласились нам помочь.

Красное платье нашей милой Юлии было испорченно сильно. Половину блесток Таня безжалостно спалила, а другую оторвала. Так же на платье появились какие-то пятна грязи и кофе. И каким-то образом, декольте и спина на платье сильно увеличились.

Я же решила тоже немного отмстить Юле за то, что она позарилась на брата и Тёму.

В итоге, туфлей она тоже лишилась.

— Всё сделано, теперь можно спокойно спать по ночам, — улыбнулась Таня.

Думаете, что сейчас я скажу, что не замечала в подруге такой злобы? Нетушки! Долматова просто боролась за своё, вот и всё. Поэтому, я спокойно улыбнулась и вышла в зал, чтобы занять своё место.

* * *

Настал момент, когда Ахиева должна была выйти на сцену. Мы в предвкушении ждали той секунды, когда же она появится на сцене, а главное — в чём.

Появилась она на сцене в каком-то синем платье, похожее на красное платьице, которое пало в нашей войне. Туфли тоже были в тон, разве каблук был выше. Да, и платье ей было мало.

Вначале всё проходило нормально. Она и рот открывала в такт фанере, и двигалась не так скованно, но в какой-то момент всё это прекратилось.

Почти в конце странной песни фанера перестала играть, а девушка не успела закрыть рот и что-то пробормотала.

Панически взглянув на микрофон, она сослалась на то, что он перестал работать.

Но, многие уже поняли, в чём было дело, а кто не понял — догадывался.

Как позже нам стало известно, какая-то аппаратура просто-напросто перегорела.

Так и раскрылся страшный секрет Юлии, о котором и так знала вся академия.

Из-за того, что перестала работать та самая аппаратура, то не смогли выступить ещё две учащиеся. Одна из-за той же причины, что и Юля, другая, из-за того, что на этой аппаратуре у неё играла отредактированная ей же мелодия.

* * *

Когда настала очередь выступать Долматовой, все немного, но устали. Подруга выступала почти последней участницей. Как только заиграла её мелодия, всё немного оживились, вглядываясь в Таню. А Евгения тут же включила камеры.

Поначалу плавные движения сменились на более резкие, чуть дерзкие па. В образе танца, и самой девушки появилась весёлость, беззаботность и эйфория от любви. Казалось, она танцует лишь для себя, или того, кого здесь нет.

И непонятно, то ли её движения полные эмоций, то ли пусты. Создавалось ощущение, что этот танец точно не для наших глаз. Хоть он и не был пошлым, даже на долю откровенным, он всё же предназначен для других глаз. Точно таких же глаз, как у меня.

* * *

После выступления, подруга пожелала мне удачи, и, попрощавшись, убежала вместе с Женькой, чтобы посмотреть, как записался танец. У Тани тоже были идеи на счёт Тимофея.

Я тем временем, уже добралась до дома.

Квартира встретила меня одиноким, скучающим видом. Пустота. Да и только. Моя комната казалась мне уже чужой, словно я в гостях. Мне роднее было бы оказаться сейчас в комнате Артёма, скидав все подушки на пол, а самого бы парня выселить на кресло или диван в гостиной.

Тёма уже знал, что я приду к нему после выступления подруги, поэтому я поторопила себя.

Приняв прохладный душ, я вымыла голову и быстро высушила её. На счёт причёски думать не стала. В этом нет смысла. Усмехнувшись, я зашла в свою комнату и надела приготовленное бельё.

Белое прозрачное кружево идеально сидело на моей фигуре, подчёркивая округлости груди и бёдер. Покружившись у зеркала, я осталась довольна.

Поверх белья я надела джинсовые шорты и красную рубашку в клетку.

Клёпка на левом запястье. Сегодня меня ждёт самая незабываемая ночь в моей жизни, где я отдамся любимому человеку.

Клёпка на правом запястье. Сегодня будет последняя ночь, когда я буду принадлежать мужчине.

Клёпка у горла. Я всем сердцем и всей душой, всем телом, и вообще всем, что есть во мне — полюбила этого наглого, упёртого, милого, безумного, умного, доброго, заботливого, экстремального парня с синими глазами и милыми ямочками.

Клепка вниз по вертикали. Он — моя первая любовь. Пусть, на самом деле и не так. Но именно с ним я поняла, что значит быть. Просто быть. Испытывать столько разных эмоций за одну секунду.

Кнопка на груди. Чтоб не произошло дальше, я всегда буду ценить то, что он смог мне подарить. Хоть и кажется, что этого всего ничтожно мало. Но это не так. Не для меня.

Кнопка под грудью. Я бы очень хотела, чтобы у нас всё с ним получилось. Хоть и знаю, что всё это сказка. Но, я продолжаю верить в то, что он найдёт меня и никогда не отпустит.

Последняя пятая кнопка. Он разрушил всю мою крепость до основания. Не оставил ни чего, чтобы возродить новое, изящное, вечное. Он сломал меня, но сделал он ради того, чтобы создать новую, без старых ран и обид. Пусть и создал новые раны, которые были глубже прежних. Пусть, они сильнее замерзают душу. Пусть я никогда не смогу их отпустить.

Я заправила рубашку в шорты и захватив рюкзак, вышла из квартиры. Внутри всё сжималось, переворачивалось от волнения и неизвестности. Хотелось то всё быстрее закончить, то медленнее начать. Порывалась всё это прекратить, и забыть этот план. Но останавливалась, надеясь на лучшее. Я не знала чего ожидать, боялась и трепетала.

Бабочки затмили всё, что твердили человечки и разум. Сердце и бабочки наедине с собой толкали меня в эту бездну, где так же наедине остаёмся мы. Я и Лис.

За своими мыслями, я не заметила, как дошла до дома своего любимого, и уже стояла напротив лифта. Сейчас он уже не казался мне таким страшным и неизведанным, чем то, что меня ожидает в квартире.

Артём тоже не знал, что ожидает его. Наверное, думает, что опять посидим до утра. Он расскажет о своих планах на завтра, предложит остаться, или же сам довезёт до дома.

В лифте я чуть успокоилась, сняла с себя рюкзак, чтобы сразу сбросить его. Даже одежду надела ту, что легко снимается, без порыва на её повреждения.

Встряхнувшись, я в последний раз прислушалась к своему томлению в душе, и вышла из лифта.

Дверь открылась сразу же, как только я позвонила в дверь, что меня обескуражило. Я надеялась на то, что смогу собраться с мыслями. Не тут-то было. Артем стоял по пояс обнажённый, после душа. Капели с волос скользили по шее и плечам, скатываясь на грудь. Чёлка игриво припадала на глаза.

Мы, молча, смотрели друг на друга, пока я решительно положила рюкзак на пол, закрывая дверь, не прерывая контакта глаз.

И не дав ему что-то сказать, я крепко прижалась к его губам, заставляя в ту же секунду поддаться моему напору.

В том же безумном состоянии, Тёма продолжал целовать меня, вжимая в себя. Он толи догадался, что твориться в моей голове, толи просто мог дать и себе, и мне остановиться. Но я не готова была сейчас останавливаться. Поэтому, собрав свою решительность в кучу, я медленно побрела в сторону спальни.

Как только дверь закрылась от ноги Арта, меня ощутимо прижали к стене, лихорадочно даря поцелуи. Моя рубашка быстро расстегнулась под руками Тёма, а мои ногти вырисовывали красные интимные полосы по плечам парня.

Оторвавшись от губ, Артём хрипло прошептал.

— Уверена?

На что я могла сейчас только кивнуть, и обратно прижаться к его губам. У меня даже мысли не собрались, чтобы подумать, насколько глупа эта фраза. Я же пришла сама.

Избавив меня от рубашки, Тёма с трепетом провёл по краям лифа, аккуратно развязывая его. И как только одеты — или же раздеты — мы были поровну, Лис судорожно начал покрывать открытые части моего тела поцелуями.

Сейчас бы, собирая мысли, вспомнить, что творила я…

Зарывалась руками в его густые тёмные волосы, стараясь сильно не стонать. Обвивала ногами его тело, вжимая себя. Влекла к кровати, ускоряя ласки.

Мне не хотелось ждать, поэтому я старалась разжечь пламя между нами сильнее. Куда бы ещё? Но, всё же.

Так же быстро избавившись от нижней части одежды, я вновь прилипла к его губам.

Хотелось чувствовать его у себя внутри, стонать в голос, отдаваться и забирать. Но приходилось ждать и томиться, принимая все наказания Артёма.

Таким страстным, нежным и диким я его видела впервые. Он, то яростно целовал кожу, то нежно, едва касаясь, целовал губы. Поглаживал грудь, вжимал меня в себя, имитируя движения.

Мне надоело ждать, и я потянулась к его штанам. Ах, как же мне повезло, что они были без молнии и ремня, так бы я с ума сошла! Штаны так же слетели вместе с боксерами.