Он чрезвычайно воодушевился — подумать, как меньше чем за час переменилась и заиграла красками жизнь! — и его светлые глаза зажглись тем странным прозрачным огнем, который, собственно, и привлекал к нему женщин. Правый уголок тонких губ непроизвольно пополз вверх. Он так внимательно слушал Лео, что весь подался вперед с настороженным, немного тревожным видом самца, учуявшего самку. Больше всего в тот момент он напоминал символическое обозначение Марса.

«А у Таты губа не дура», — внезапно подумала Лео. — «Очень мужских мужиков выбирает, тихоня».

Вдруг оказалось, что они недвусмысленно улыбаются друг другу. Ни один не смутился — оба получали откровенное удовольствие от происходящего.

Когда пауза чуть затянулась, Протопопов откашлялся и, чувствуя себя хозяином ситуации, негромко, спокойно проговорил:

— Что же, гражданка Маккиавели, я обдумаю ваше предложение.

Острота предназначалась не затем, чтобы ее рассмешить. Нет. Он дал ей понять, что намеренно разряжает атмосферу, ибо всякими женскими штучками его не проймешь. Осадил кобылицу. (Правда, само слово — «кобылица» — отдалось нежным зудом в… как это красиво называется? В сокровенных глубинах существа). Но он ничем не выдал себя и продолжил:

— Оставляй ежедневник, завтра верну. А через пару-тройку дней дам ответ, и если он будет положительный…

— Что-то мне подсказывает, что именно таким он и будет, — невозмутимо, но как бы в сторону бросила Лео. Тон ее говорил: ты мне гонор-то не показывай. У меня на каждый твой закидон своих пять. Либо играем на равных, либо без тебя обойдусь.

Протопопов не стал мериться с девчонкой авторитетами и как ни в чем не бывало закончил:

— Если он будет положительный, мы обговорим все детали. Кстати, пока ты у нас не работаешь… нужны будут деньги, я дам.

— Хорошо, учту. — Лео улыбнулась. Почти незаметно — и невероятно игриво.

— Что же. Тогда предлагаю отметить намечающееся партнерство. — Протопопов прошел к шкафчику, где держал напитки для важных клиентов, и достал французский коньяк и коробку шоколадных конфет. Коробку открыл, поставил на стол, коньяк разлил по бокалам, протянул один Лео.

— Ну-с, надеюсь, это станет началом хорошей дружбы, — чуть изменил он знаменитую фразу из культового американского фильма, но с легким разочарованием увидел, что Лео не узнала цитату. М-да. Все-таки разница в возрасте изрядная. Ладно, он еще успеет показать ей «Касабланку»… Поймав себя на этой мысли, Протопопов едва не задохнулся. Оказывается, организм уже все за него решил. «Ох, вляпаетесь в историю, барин», — пригрозил он себе и с огромным трудом, закусив щеки, сдержал предовольную улыбку. До чего же приятная вещь флирт! И какое наслаждение удерживать себя от опасного поступка, зная, что все равно его совершишь!

Они чокнулись, выпили. Лео взяла конфету, поднесла ко рту. Теперь, когда по телу разбегался жидкий огонь, все ее действия казались Протопопову истязающе эротичными. Он, словно глядя в микроскоп с огромным увеличением, зачарованно следил, как ее губы обнимают конфету и всасывают тающий шоколад… Его рот наполнился слюной — отнюдь не потому, что захотелось сладкого. Но, громко сглотнув, он счел нужным сделать вид, будто это именно из-за конфеты.

— Ты так аппетитно ешь, — хрипловато начал он и хотел досказать: «что у меня даже слюнки потекли», но увидел: ее не провести. Лео глядела на него сквозь ресницы с томной издевкой, и было ясно, что она видит его насквозь и ни на секунду не поверит ничему, кроме откровенного «хочу тебя срочно». Это Протопопова нисколько не обескуражило. Напротив, давно забытая игра увлекла настолько, что он забыл, кто она, как попала к нему в кабинет и о чем они говорят. Им овладело сюрреалистическое ощущение, будто он снимается в порнофильме. В самых первых сценах. Где неважно что и в каком картонном благочинии происходит, но уже ясно: вот-вот…

Лео всем поведением щедро отвечала на импульсы, что невероятно тешило самолюбие. «Тоже, между прочим, месть Ивану», — мелькнуло в затуманенном протопоповском мозгу. Мысль оборвалась и исчезла, потому что Иван, работа, заказчики, обиды вдруг сделались неважны, третьестепенны. Их вытеснил азарт, настоятельная потребность победить в этом старом как мир покере. А значит, главное — не выдавать эмоций и не суетиться. К чему торопить события? Ведь так, с чувством, с толком, с расстановкой, гораздо интересней. Протопопов заставил себя успокоиться и будто выключил внутри лампочку: глаза медленно потускнели, погасли. Он небрежно закинул в рот пару конфет, допил коньяк, перебрасываясь с Лео пустыми фразами и наслаждаясь ее недоумением, которое она, как ни пыталась, не сумела полностью скрыть. «То-то, ребенок», — снисходительно думал Протопопов. — «Не все карты у тебя, у нас тоже кое-что имеется. И не надо, не надо надувать губки. Они о-о-очень сексуальные, но меня на такой примитив не поймать. Придется проявить изобретательность».

Он чуть презрительно усмехнулся.

— Что ж. Как говорил Остап Бендер, командовать парадом буду я. Диктуй телефон. Дня через два-три позвоню.

Он проводил Лео, усилием воли не прикасаясь к ней, но каждой клеточкой тела чувствуя ее притяжение. Господи, какой ни с чем не сравнимый кайф! Как давно такого с ним не было!

Он плотно прикрыл за ней дверь и замер, чрезвычайно довольный собой. Это даже не покер, нет. Это красиво выигранная шахматная партия.

Лео с абсолютно теми же ощущениями легкой походкой шла по коридору к выходу. Она была не просто довольна — горда собой. «Я ли не умница, я ли не красавица!» — мысленно распевала она. Правильно ее в детстве звали — артистка. До чего ловко сыграла роль! С мужиками в возрасте ей приходилось иметь дело и до Протопопова с Иваном. И в институте, и на работе. Она изучила их так, что могла бы написать диссертацию, и знала, что когда «дедушкам» от старческого козлизма сносит башку, они принимаются усиленно демонстрировать независимость. Типа, я человек солидный и под девчонкину дудку плясать не намерен. Явный сигнал, что пора начинать вить веревки.

Ровно поэтому, когда Протопопов стал к ней подкатывать, Лео «ответила» — и «попыталась скрыть огорчение», когда ему вздумалось показать, кто есть кто. И похоже, индючина купился с потрохами. Теперь пропыжится от силы два дня — и объявится. Он ведь уже на все решился, причем вовсе не затем, чтобы вернуть свою прокислую Тату.

Лео, сама не замечая, состроила изумленную гримаску и медленно помотала головой. Все-таки от кого, от кого, а от Протопопова она подобного не ждала. Даже оделась сегодня сугубо по-деловому. Привыкла считать, что он зациклен на Тате и посторонним воздействиям не подвержен. И вот пожалуйста — этакая прыть. Но раз так… почему не воспользоваться? Проще будет подбить на авантюру. А значит, Ивану конец.

Поделом. Думать надо было своей бестолковой башкой, прежде чем с ней связываться. Хотел развлечься и бросить? Щ-щас. Наболтал с три короба — отвечай за базар. И главное, она просила о ерунде, неужто трудно помочь? А он — в позу: угрозами, видите ли, от него ничего не добьешься. Выставил ее шантажисткой. Ну погоди. Останешься на бобах, без жены и работы, приползешь ко мне на коленях. Да только нужен ты больно.

Лео вспомнила, как под конец своей жизни с Иваном временами подумывала, что Протопопов — более ценное приобретение. Завидовала немножко Тате. Нет, правда: если уж без любви, так хоть за что-то приличное. И вот «приличное» само приплыло в руки. Поистрепавшееся «за истекший период», куда деваться, но по-прежнему с деньгами и положением. Тут думать нечего, надо брать. Жена там, судя по Татиным подвигам, вещь формальная, устранимая. Но пока пусть спит спокойно — может, и обойдется. Может, нам ее добро ни к чему. А чтобы замуж выйти, еще развестись надо.

Лео ожесточенно впилась зубами в нижнюю губу и чуть не прокусила ее до крови. Что угодно, только не мысли об Антоне. Нет, нет, нет. Ничего этого нет и никогда не было.

Правильно подруга Зинка говорит: любовь для нас, баб, штука лишняя. И без нее хлопот хватает.

Да… Как там в песне? Трам-там-там-там чего-то там в безоглядную даль, а на сердце осталася лишь тоска да печаль…

Ну и черт с ним, с сердцем. А к тоске вообще привыкаешь. Зато какие в безоглядной дали открылись вдруг перспективы! Интересно, на что удастся раскрутить Протопопова? Впору с самой собой заключать пари. Что предложит царице Клеопатре сушеная золотая рыбка?

Жаль, царице Клеопатре нужно теперь только то, что рыбкам не под силу… но все ж таки любопытно.

Лео невольно заулыбалась. Думать, конечно, надо о духовном и о душе, но делать это приятно на мягком диванчике и на сытый желудок. Той же самой душе спокойней.

«Ничего, Клепка, выживем», — подбодрила она себя. — «Всего добьемся, всех победим, все наше будет. И кстати: раз дедуся Протопопов нам до лампочки, не ускорить ли процесс старым проверенным колдовским способом?»

Она горделиво тряхнула волосами, подмигнула охраннику, толкнула дверь и с улыбкой вышла на улицу.

Глава 8

Александра пекла плюшки. Ее длинные волосы, чтобы не мешали, были стянуты в тугой хвост, сосредоточенные глаза колдовски поблескивали, на щеках от кухонного жара матрешечными пятнами цвел румянец. Губы изгибались в лукавой улыбке. «Знали бы про мой сюрприз, давно бы пришли», — думала Александра, к сожалению, не догадываясь посмотреть на себя в зеркало. Выглядела она сейчас лет на двадцать пять максимум, и отражение ее очень порадовало бы: последнее время она осунулась, побледнела, кожа стала суше, морщины у рта глубже, круги под глазами — темнее. Действительность не вдохновляла. Саня много переживала, вздыхала и даже плакала, несмотря на спасительную руну Альгиз, которую регулярно себе рисовала. Хорошая, в принципе, рунка: снимает депрессию. Но только при сложившихся обстоятельствах действия хватало ненадолго, руны быстро «сгорали», приходилось их без конца перезаряжать.