Но она не могла позволить себе снова убежать. Много лет назад, будучи чуть старше Бриджит, она сама оказалась пленницей подвала. Это случилось в одно холодное февральское утро ровно через неделю после того, как ее мать покинула дом Февсрстоунов. Лейк и Лили застали ее в слезах и насильно заперли в пустовавшей кладовой в подвале особняка. Они сочли это шуткой, последствий которой они не могли предвидеть.

Гас умоляла выпустить ее, но никто не откликался. А когда змеи начали заползать в ее одежду, когда их зубы коснулись ее кожи, она закричала, и кричала так долго и громко, что потеряла голос. Впоследствии врач сказал, что ее голосовые связки повреждены навсегда. Но дело было не только в физическом ущербе.

Из-за нервного потрясения Гас разучилась говорить и жила в постоянном ужасе, даже когда врач объявил, что она здорова.

Никто не понимал ее страхов и причины, почему она не может с ними справиться. Лейк и Лили безжалостно поднимали ее на смех, а экономка наказывала ее за притворство. Приемный отец не выносил ее вида, наверное, потому, что она напоминала ему о беглой жене. Он считал похвальным то, что, несмотря на личные чувства, строго выполняет свои обязанности отца, и, кажется, считал, что этим можно ограничиться.

Гас видела для себя только одно спасение от кошмара. Ее стремление убежать от своих мучителей, а также постоянный парализующий страх превратили желание умереть в одержимость.

Железнодорожные пути проходили вдоль границы владений Феверстоунов, и каждое утро с точностью до минуты товарный поезд компании «Саут пасифик» с грохотом преодолевал этот участок пути. В одно прекрасное утро, на рассвете, Гас тихонько выбралась из дома, впервые освободившаяся от страхов, радуясь принятому решению. Но когда в ожидании смерти-освободительницы она с холодной решимостью села на деревянные шпалы и ощутила их дрожь, то вдруг поняла, что не хочет умирать.

Она поняла, что хочет жить и бороться.

Вот тогда-то и появилась на свет непредсказуемая Гас Феверстоун.

Похититель сказал, что револьвер в кейсе. А какой там код? Пять-два-семь, вспомнила она. Но сначала надо заняться сиреной.

Через минуту Гас уже возилась с замком, ошибаясь и путаясь, пока кейс не открылся. В зеленом свечении экрана она увидела слово «Сатлинк» над длинным меню операций, слишком запутанных и технически сложных для нее. На остальной части экрана была схема лачуги и окружающей ее пустыни с двумя мигающими точками, которые, должно быть, имели отношение к сигнализации. И поперек всего экрана высвечивались слова: «Внимание! Тревога! Для выключения сирены нажмите на клавишу „отмена“!»

Гас нашла клавишу «отмена», и в лачуге наступила тишина.

Рыдание подступило к ее горлу, и вздох облегчения вырвался из груди. Теперь надо найти револьвер! Он сказал, что револьвер в кейсе, и когда она перепробовала различные кнопки и комбинации, клавиатура вдруг поднялась, открыв внутреннее отделение.

«Магнум» был там, тяжелый и неуклюжий, как большой булыжник. Она не знала, как им пользоваться, но ее пленник скажет, как ей поступать.

Осторожно сжимая револьвер. Гас подошла к пролому в полу. Ее похититель никуда не делся, он был на том же самом месте, где она его оставила. Только свет в окне теперь переместился, и она могла видеть его холодный, безжизненный взгляд.

Он перестал верить людям, нет, не сегодня, а уже очень и очень давно. Сегодня она только подтвердила правильность его мнения.

Гремучая змея замерла в неподвижности, своим изгибом напоминая грациозную лебединую шею или фарфоровую статуэтку. Гас никогда не видела ничего более изящного… Или более отталкивающего.

Гас молчала, ожидая его распоряжений. Он тоже молчал, не удостоив ее взглядом, и тогда она, сжав «магнум» сразу обеими руками, направила его на гремучую змею.

Змея вздернула голову. Ее блестящие разноцветные глаза теперь были устремлены на Гас, устрашающий звук погремушки наполнил воздух.

Предчувствие надвигающейся опасности охватило Гас, как в детстве на гудящих рельсах, когда она еле разминулась со смертью. Она заставила себя еще ближе подойти к яме, только так, двигаясь вперед шаг за шагом, убеждала она себя, можно довести дело до конца. Прицелься и нажми на курок, вот твой следующий шаг! Да нажимай же скорее!

Указательный палец нажал на спуск, и раздался негромкий щелчок. Боже мой, что же это такое? Револьвер не выстрелил.

Крик отчаяния застрял у нее в горле.

– Взведи курок, Гас! Оттяни его назад!

От нахлынувшей тошноты и головокружения Гас покачнулась и чуть не упала. Боже мой, она ошиблась, она забыла сначала оттянуть курок. Где же этот курок? Она видела револьверы только в кино. Где же он наконец?

Погремушка звучала все громче и громче, терзая ее нервы.

Кто-то смеялся, догадалась она. Нет, не смеялся, а кричал, пронзительные душераздирающие вопли, слышные только ей одной.

У нее онемели пальцы! Ничего не получится, как бы она ни старалась.

– Взведи курок, черт бы тебя побрал!

Большой палец дернулся и оттянул курок. Револьвер оглушительно выстрелил. Запах пороха наполнил ее ноздри.

– Осторожно! Не пристрели меня!

Похититель отпрянул назад и прижался к стене.

Гас почти взвыла от разочарования. Она промазала и не попала в змею, но чуть не убила похитителя!

Тело змеи, оружие опаснее револьвера, мелькнуло в воздухе. Атака была молниеносной, и Гас ничего не успела рассмотреть.

– Она меня укусила, – простонал похититель.

Гас начала всхлипывать. Закрыв глаза, она снова резко нажала на спуск. От сильной отдачи она сначала упала на колени, затем рухнула на пол.

Гас отбросила револьвер в сторону, зажмурила глаза, закрыла лицо руками и, словно защищаясь от нападения, сжалась в комок. Гром выстрела все еще звучал в ее ушах.

Глава 7

Джек потерял счет тому, сколько раз до возвращения Гас вся жизнь промелькнула перед его затуманенным взором. Но он точно знал, что змея укусила его дважды, прежде чем Гас застрелила ее. Ему повезло, что он отполз к стене и оказался вне линии огня. Можно было только гадать, как ей удалось попасть в змею. Встретить в движущийся предмет с закрытыми глазами, тут надо быть циркачом или первоклассным стрелком.

Он все еще не мог поверить в свое спасение. А ведь она действительно была и стрелком, и циркачкой, согласился он, глядя вверх, на свет над головой. Пусть даже с некоторым опозданием, но она, совсем как в цирке, преодолела все три горящих кольца. После демонстрации прицельной стрельбы она, видимо, решила показать под занавес еще один номер, а именно – внезапное исчезновение на глазах изумленной публики. Интересно, куда она все-таки подевалась?

Джек привалился к стене и провел рукой по ноге в поисках укусов. Он не почувствовал боли, когда змея атаковала его, а только нечто вроде легкого быстрого удара. Это, правда, ничего не значило. Некогда он получил несколько пуль в живот, грудь и лицо, и хоть бы что: в тот момент он тоже ничего не почувствовал. Стремление выжить и шок заставили боль отступить.

Вот и сейчас он надеялся на удачу, которая поможет ему выбраться из ловушки. Он не удивится, если окажется, что Гас сама ее устроила.

Крошечный пульт дистанционного управления охранной системой выпал из кармана рубашки, и, опасаясь змеи, Джек не мог его подобрать. Он нашел его теперь поблизости от змеиного трупа, поднял и, прежде чем водворить на место, снова включил сигнализацию. А теперь ему надо выбраться наверх.

С трудом Джек отыскал уступы в земляной стене, кое-как добрался до верха и ухватился за доску, способную выдержать его вес. Напряжение было столь огромным, что, казалось, мускулы не выдержат; только чудом ему удалось подтянуться. После чего дело пошло быстрее, и, чередуя рывки и остановки, он наконец перекинул ногу через край дыры и выбрался наружу.

Он по-прежнему не чувствовал боли, если не считать глубокого пореза на запястье, обильно кровоточившего, который он получил, схватившись за острый неровный край доски.

Джек обливался потом и не раз, карабкаясь наверх, вспоминал о том, что его бешено бьющееся сердце разгоняет по всему телу смертоносный змеиный яд. Правда, было у него и одно утешение: он представлял себе в деталях и даже в цвете, как он заставит Гас разрезать ранки и высасывать из них яд. Он надеялся, что доживет до этого.

Когда он выбрался на поверхность и ощутил под собой достаточно прочную опору, его глазам открылось странное зрелище: напуганная, бормочущая что-то невнятное женщина скорчилась на полу, спрятав голову в коленях и прикрыв ее руками, совсем как школьница во время учебной тревоги. Временами сильная дрожь сотрясала ее тело. Сначала он не мог разобрать ее прерываемого рыданиями лепета, но постепенно начал различать отдельные слова.

– Я его застрелила, – всхлипывала она. – Боже мой, он умер по моей вине. Я обагрила руки кровью человека…

Наверное, это должно было его растрогать, но почему-то не растрогало.

Она производила так много шума, что не слышала, как он выбрался из подполья.

– Я жив, – объявил Джек и подтянул вверх штанину, стараясь при этом сохранить равновесие. – Пока еще жив.

Головокружение мешало ему сосредоточиться, и он бесцельно водил ладонью по ноге в поисках укусов. Лишь через минуту, взглянув на Гас, он понял, что она его не слышала: она по-прежнему закрывала голову руками и причитала как безумная.

И по-прежнему ее отчаяние оставляло его равнодушным. Где же все-таки ранки, и почему бы ей не прекратить причитания и не помочь ему? Голова у него гудела, как циркулярная пила, перед глазами плыл туман. Бормоча ругательства сквозь сжатые зубы, Джек стащил с ноги ботинок, чтобы осмотреть ступню.

– Я пролила кровь, – продолжала стонать Гас. – Я виновата…

– Довольно, Гас, я жив!

В сердцах он отшвырнул в сторону ботинок и заковылял к ней.

Он шел, словно сквозь колышущуюся толщу темной воды, и его деревянный замок, вырезанный им прошлой ночью, плыл с ним рядом. Джек почувствовал, что сейчас его стошнит.