Интересно, где располагалась комната отдыха для служащих?

И вдруг ее поразило то, что никто не удосужился показать ей, где что располагалось. С географической точки зрения, кроме офисов Касса и Донны, а также дамского туалета, она ничего не знала и могла заблудиться. Касс, вероятно, думал, что она автоматически узнает план здания, как при осмосе[1]. Если бы она не знала, что жалость к себе вызвана ее состоянием, она могла бы поверить, что мужчины в ее жизни принимали ее как само собой разумеющееся. Ну да ладно, она привыкла сама преодолевать маленькие жизненные препятствия. Самостоятельно разнюхать, что где находится — это семечки. Расправив плечи, она встала и твердо шагнула в холл.

Глава 13

— Вот ты где, — сказала Донна Гибсон, врываясь в отдел бухгалтерии с пылающим лицом. — Уходя, Касс попросил меня показать тебе все здесь и познакомить со всеми. Я совсем забыла. Мне так неловко.

— Ничего, — сказала Сара, прервав разговор с Дебби Шор, счетоводом. — Я почти всех здесь знаю, а новым лицам я сама себя представила.

Цвет лица Донны постепенно стал нормальным, когда Дебби кивнула, подтверждая слова Сары.

— Не удивительно, что я забыла. Ты так хорошо вписалась, словно всегда здесь была. Хочешь, я проведу тебя по всему зданию и расскажу, как пользоваться связью?

— Пожалуйста, — сказала Сара и повернулась к Дебби, — еще вопросы есть?

— Нет, я поняла. Спасибо, Сара, я рада, что ты здесь.

Сара улыбнулась и вышла вслед за Донной, незаметно взглянув на часы. Обед еще не наступил. Ей было скучно.

После такого же скучного обеда Сара послала Брайену копии финансовых отчетов по «Юпитер Комикс». Она провела остаток дня, сама изучая их. Они были составлены основательно, но она хотела посмотреть налоговые декларации корпорации и личные налоговые декларации владельца. Финансовые отчеты полезны, но если вы хотите иметь четкую картину, без воды, ничто не может сравниться с налоговой декларацией. Она сделала пометку спросить у Касса, сможет ли владелец их предоставить. У нее начались спазмы.

В три часа она уступила и приняла обезболивающее. После того как оно подействовало, она подумала: и ради чего она терпела весь день? Может быть, у нее было такое настроение — пострадать.

Но никто не мог страдать, если рядом находилась Дори Саката. Секретарша по приему посетителей просунула голову в дверь и спросила:

— Тебе скучно?

Сара откинулась в кресле и улыбнулась:

— Есть немного.

Дори неторопливо вошла и закрыла за собой дверь.

— Первые дни выматывают. Ты должна делать вид, что занята, а на самом деле, не знаешь, чем заняться. — С видом заговорщика она мотнула головой в сторону двери. — Это заставляет всех думать, что ты по горло занята тем, как сэкономить миллионы для компании. — Дори села на диван, скинув туфли на высоченных каблуках, словно устраивалась здесь надолго. — Итак, скажи мне, Сара, ты знаешь какую-нибудь хорошую сплетню?

Настроение Сары мгновенно поднялось. Ей нравился сильный южный акцент Дори. Он звучал еще обворожительней из ее дерзкого, маленького японского ротика.

Она была, как сама однажды объявила, «грузинский персик без пушка».

— Ну? — ждала Дори.

Вспомнив вопрос, Сара беспомощно посмотрела на Дори. Сплетня? Уже много лет как она ими не интересовалась. Уже много времени прошло с тех пор, когда кто-то звал ее поболтать или просто пофилософствовать ни о чем.

— Я так и думала, — сказала Дори, вытаскивая пилочку из кармана и начиная подпиливать ногти. — Ты не умеешь общаться с людьми.

Сару это задело, потому что было правдой и потому что вдруг она почувствовала себя лишенной этого умения. Она даже не уверена, знала ли она, как разговаривать с другой женщиной, если ей было больше девятнадцати лет.

Сара несмело улыбнулась:

— Виновата.

— Черт с ним, Сара, у нас есть несколько минут. О чем ты хочешь поговорить? О любовных похождениях Мэри? Какими консервами мы не должны кормить наших детей?

— У тебя есть дети? — спросила Сара. Эта тема казалась безопасной. Дети были нейтральной территорией, не требующего ничего, кроме ахов, охов и сочувствия по поводу мук и страданий, пока они повзрослеют.

— Двое. — Дори усмехнулась. — В наши дни — это необходимое число.

— Два с половиной, — поправила Сара, разглядывая миниатюрную секретаршу.

Трудно поверить, что такая изящная женщина могла иметь что-то земное, например, рыхлый живот со следами растяжек.

— Так что же делать с половиной — доносить до четырех с половиной месяцев, а потом сказать «О'кей», забудем все? Нет, спасибо. Я лучше не доберу квоты.

— У тебя, наверное, по одному экземпляру каждого?

— Ага. Слава Богу. Иначе я рискнула бы на эту половину.

Беседа остановилась. Сара не знала, о чем дальше говорить. Вдруг ее осенило:

— У тебя есть фотографии?

— Вот этого уж нет. Я ненавижу женщин, которые ставят фотографии своих чад на каждом углу. — Дори поморщилась, увидев единственную фотографию в рамке на серванте Сары. — Ну, вот. Твоя?

— Да. Стефани, девятнадцать лет, скорее несносна, чем умна.

— Не знаю. С того места, где я сижу, она выглядит довольно умной.

— Спасибо.

— О'кей, поговорили о детях. О чем теперь поговорим?

Дори внимательно посмотрела на свой аккуратно подпиленный ноготь.

Сара не имела понятия. Если тема не касалась работы или, как растить и чем кормить юную девушку, тонкое искусство вести пустой разговор было ей чуждо.

К счастью, Дори вызвала, очевидно, раздраженная секретарша, которая сидела на телефонах. Слегка махнув пальцами, она выплыла из комнаты, совершенно равнодушная к срочности, прозвучавшей в голосе секретарши.

Последние полчаса рабочего дня Сара посвятила тому, что сидела и неотрывно смотрела на часы. Не могла же она выйти из здания ровно в пять. Она надеялась, что завтра будет поинтереснее.

Как только она перешагнула через порог дома, она скинула с себя первый слой одежды. Колготки сдавливали ее пополам. Когда она подошла к спальне, на ней оставались только бюстгальтер и трусы. Завтра она наденет брюки, гольфы и туфли без каблуков.

Когда она надевала тренировочные брюки, раздались три коротких звонка в дверь. «Стефани», — подумала она, потянувшись за просторной тенниской. Ее дочь, наверное, умирает от любопытства, желая узнать, как прошел ее первый день на новой работе. Она ждала, когда услышит поворот ключа в замке. Прошла минута — тишина. Значит, это не Стефани.

Рывком надев тенниску, она быстро прошла к двери. Может быть, кто-то из соседских ребятишек, продающих сахарные палочки. Она не отказалась бы от шоколадки. Она посмотрела в глазок и нахмурилась.

Там стояла Стефани, у ног лежала битком набитая спортивная сумка. Сара открыла дверь.

— Почему ты не открыла своим ключом? Стефани двусмысленно пожала плечами и вошла:

— Ты не против, если я постираю?

— Конечно, нет, — осторожно ответила Сара. Что-то не так. Непохоже было на Стефани позвонить, а потом спросить разрешения воспользоваться стиральной машиной.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо, — сказала Стефани, глядя на свою сумку. — Я лучше начну стирать. Не хочу поздно возвращаться в школу.

«Со Стефани было не все в порядке», — подумала Сара, глядя, как дочь исчезла в комнате для стирки. Она выглядела печальной и несчастной, плечи уныло опущены. Последний раз, когда Стефани выглядела так, было, когда ее отец забыл ее день семнадцатилетия.

Сара хотела броситься за ней и потребовать, чтобы она сказала, может быть, Чак что-нибудь сделал или сказал, что обидело ее, но не стала. Чак любил Стефани, но иногда между ними вспыхивали ссоры. Тогда Сара выступала в роли миротворца. Хитрость заключалась в том, чтобы заставить Стефани саму заговорить.

Она ждала, потом услышала шум воды, льющейся в стиральную машину. Тогда она пошла. Остановилась на пороге.

— Что ты думаешь по поводу гамбургера на ужин?

Стефани оторвала взгляд от белья, которое она сортировала. Тень улыбки коснулась ее губ, потом вдруг исчезла.

— Я не голодна.

Это было хуже, чем Сара думала. Стефани никогда не отказывалась от запеканки из всякой всячины, вкус которой никогда не повторялся.

— Ну, а я умираю с голоду. Может быть, передумаешь. — Сара отошла от двери. — Ты потрешь сыр для меня?

— Ладно, — сказала Стефани. — Через минуту я приду.

Сара уже закончила поджаривать мелко нарезанное мясо и ставила кастрюлю с водой на конфорку, когда вошла Стефани. Не говоря ни слова, она прошла к столу и стала тереть кусок чеддера, который Сара только что положила.

Сара больше не могла терпеть этого молчания. Она должна разговорить Стефани.

— Как дела в школе сегодня?

— Хорошо, — ответила Стефани, сосредоточенно разглядывая холм сыра.

— У меня тоже хорошо прошел день, если не считать, что Аллен оказался больным, а Касс весь день отсутствовал.

— Так хватит? — протянула миску Стефани.

— Да.

Вода на плите закипела. Сара уменьшила огонь и положила варить полпакета макарон. Мешая их, она заметила:

— «Комик Бейс» собирается приобрести несколько магазинов по продаже комиксов в Калифорнии.

Скрипнула дверь большой кладовой. Стефани ушла. Почти сразу же вышла с банкой протертого грибного супа. Молча она прошла к электрической открывалке, прикрепленной к навесному шкафчику возле холодильника. Она казалась такой отдаленной и такой занятой, что не слышала, наверное, ни слова.

— Ты давно говорила с папой?

— Он звонил вчера.

— Есть проблемы с твоей поездкой к нему в следующем месяце?

— Он пришлет билеты на этой неделе. Может быть, Стефани не хотела ехать в Калифорнию.