— Пока!

Джефф медленно повернулся и пошел по на-правлению к дому. Примерно через полмили он увидел, что кто-то выходит из телефонной будки, светя себе фонариком, и идет навстречу. Не доходя нескольких шагов, человек осветил лицо Джеффа, и вдруг хорошо знакомый голос проговорил:

— Что, Джефф, прогуливаешься?

Джефф помолчал секунду, а потом вежливо улыбнулся.

— Да, можно сказать так, мистер Хонисетт. Как и вы, я решил немного пройтись.

— Странные вещи случаются иногда на прогулке, Джефф. Догадайся, куда я сейчас звонил?

— Не имею ни малейшего понятия, мистер Хонисетт.

— Я тут обнаружил этого... ну, который на выходные приезжает в коттедж, здорово помятого! Вроде челюсть сломана, да и ползти ему трудновато. Я решил доктору позвонить, так оно лучше, наверное, а? Кто-то ему крепко врезал, я имею в виду челюсть. Что скажешь, Джефф?

— Я сказал бы то же самое, мистер Хонисетт. Трудно сломать себе челюсть, если только не наткнешься на что-то очень крепкое.

— Что верно, то верно. Я вот думаю: на что он наткнулся своей челюстью?

— Не могу догадаться, мистер Хонисетт. Гуляешь себе, и вдруг... Я лично просто так никогда не дерусь, я человек мирный.

В ночном воздухе раздался хриплый смех, переходящий в кашель:

— Если я не ошибаюсь, то ты, Джефф, был не шибко мирным в молодые годы, а? Да ты и сейчас не очень старый, ха-ха! Я тут слышал, что ты уже сержант и скоро поедешь служить куда-то далеко. Верно говорят?

— Верно, мистер Хонисетт, верно.

— Ну ладно. Пойду посмотрю, как там этот бедняга. Наверное, его в больницу повезут — нижние зубы у него чуть ли не в нос воткнулись. Счастливо тебе, Джефф!

— До свидания, мистер Хонисетт!

Они разошлись, и Джефф лишь чуть-чуть отошел, когда до него донесся тихий голос.

— Гусиный жир хорошо помогает от ссадин на костяшках, хе-хе!

Джефф прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и зашагал дальше. Ему положительно нравился этот старый плут. Наверное, он видел все с самого начала, а может быть, даже догадывался о том, что происходит в коттедже. Хотя, имея собственных дочек, он вряд ли стал бы просто стоять и смотреть... Джефф вздохнул и подумал: «Вот тебе, сержант: думал, ты самый хитрый, умеешь подкрадываться незаметно, сидеть в засаде, а тебя выследили, как мальчишку в чужом саду...»

Еще не доходя до ворот, Джефф услышал музыку. Он постоял несколько минут у окна гостиной, слушая, как мать играла что-то из Грига. Играла она действительно здорово. Она и Джеффа учила играть с шести лет, и он достаточно прилежно учился, пока работа по дому и на участке не стала его основным занятием, то есть лет до четырнадцати. Но он не чувствовал тяги к музыке, хотя неплохо овладел техникой, и понимал, что мать была разочарована этим. Свою игру Джефф потом часто сравнивал со службой в армии: любого человека можно сделать солдатом, если он подчиняется приказам. Но чтобы стать хорошим солдатом, нужно иметь еще кое-что — душа должна лежать к тому, чем ты занимаешься... Душа Джеффа к музыке не лежала.

Когда он вошел в гостиную, мать перестала играть и, повернувшись к нему, спросила:

— Ну что, поймал его?

— Я бы не сказал, что поймал, но мы с ним поговорили.

— Вы поговорили? — Мать встала, взяла палку и, подойдя к Джеффу, удивленно спросила: — Ты с ним говорил?

— Да, а что тут странного? Мы довольно долго... хм-м... беседовали.

— И о чем же?

— О, это длинная история. Сначала я прогулялся вдоль речки... Кстати, а кофе у нас есть?

Мать кивнула:

— Да, в кофейнике осталось немного. Так о чем же вы все-таки беседовали?

— Дай мне сначала кофе попить! Хотя, знаешь, я позволю себе чего-нибудь покрепче.

Джефф направился к буфету у дальней стены гостиной и налил себе приличную порцию виски. Потом подошел к матери, усевшейся у камина, подвинул себе стул, сел напротив и, сделав глоток виски, спросил:

— Ты что-нибудь знаешь о девчонках Артура Гиллеспи? В смысле, о двух старших, его, а не ее?

— Я слышала, что старшая, Мидж, сбежала из дома. Она всегда была какой-то взбалмошной, да и развита... в общем, не по годам, что ли. Я ее видела примерно год назад — они редко появлялись на нашей стороне поселка. А почему ты о них вспомнил?

— Я младшую встретил, ее Лиззи зовут...

— Младшую? В такое время? Ведь почти ночь на дворе?

— В том-то и дело! Безобразие, скажешь, да? Только еще большее безобразие то, что из нее хотят сделать шлюху, а она этого даже не понимает!

— Сделать кого? — Мать ошеломленно уставилась на Джеффа. — С чего ты это взял?

И Джефф выложил все, что увидел и узнал за время своей прогулки. Мать долго молчала, а когда заговорила, то, к удивлению Джеффа, не о девочке, а о нем самом.

— А что было бы, если бы ты... убил его?

— Что было бы? Естественно, были бы последствия. Но я уверен: судья учел бы смягчающие обстоятельства, потому что, — тут голос Джеффа потяжелел, — девчонка ничего про это и не знала. Понимаешь, о чем я? Я видел, как она сопротивлялась! И я не знаю, как долго он возился с ней, пока ей не удалось открыть дверь и выскочить. Я услышал крики, когда еще был у дальней изгороди! Эту дрянь — я имею в виду Минни — пора прижать как следует.

— Думаю, ты прав. Надо сообщить об этом властям.

— Ну, сообщим. А потом что?

— Потом? — Берта задумалась. — Если будет доказано, что девушку использовали... ну, как ее старшую сестру... наверное, ею займутся органы опеки, надзора, или как там они называются.

— Я сомневаюсь, что все зашло так далеко. Ей ведь только четырнадцать лет. — Джефф допил виски, поставил стакан на стол и, как бы размышляя вслух, заговорил: — Я тут вот о чем подумал, когда возвращался. Ты говорила насчет помощи. От отца многого требовать уже нельзя, да и дом большой — девять комнат, а еще какое-никакое хозяйство... В общем... если тебе взять девчонку к себе, а?

— Ты про Лиззи?

— Да, про Лиззи. Я не знаю, где другую найти, но если надо — поищу...

— Перестань, Джефф! Я серьезно! Ты предлагаешь мне взять в дом одну из этих Гиллеспи. А ты знаешь, что их мать — редкостная неряха, а дом — полный свинарник?

— Две старшие девочки — не ее! А ты сама говорила, что Артур Гиллеспи был вполне приличным парнем, поэтому и не смог больше терпеть и сбежал от такой женушки. Я уверен, что и Лиззи совсем не сладко там живется. Она мне сказала, что предупредила свою мачеху: если та еще хоть раз на нее руку поднимет, она тоже из дому сбежит, как сестра. Ты знаешь, я что-то не заметил, чтобы в округе много молодых девушек искали работу по дому. Когда я уходил в армию, все мечтали о том, чтобы устроиться в модный магазин или, в крайнем случае, на курсы машинисток. Прошло — сколько? — четыре года, а они всё такие же, домашнее хозяйство — это не для них! И я тебе честно скажу: у меня одной заботой меньше будет, если я уеду, зная, что у тебя тут останется... ну, компаньонка, что ли! У меня сложилось впечатление, что Лиззи — вполне разумная малышка и ей тоже нужна хорошая компания!

— Я подумаю, Джефф. Хорошо бы посоветоваться с отцом, ведь он знает всех в округе, и этих Гиллеспи тоже. Лиззи, живя со своей мачехой, наверняка набралась не самых лучших манер, понимаешь?

— Ну, насчет манер и воспитания, и даже перевоспитания, ты мастерица, каких поискать! Но и я мастер! Мастер-сержант первого класса Фултон!

— Ах ты, негодник! — Мать попыталась шлепнуть Джеффа, но тот увернулся. — Ступай-ка лучше спать!

— А ты, ма, не собираешься ложиться?

— Нет, я еще хочу немного поиграть, колыбельную, например! Все, спокойной ночи!

Джефф обнял мать, чмокнул ее в щеку и пошел к себе.

Оставшись одна, Берта еще долго сидела в кресле, забыв о том, что собиралась помузицировать. Она смотрела на огонь в камине и думала о том юном существе, которое могло скоро появиться в ее доме. Эта девочка — не важно, кем она будет: помощницей, служанкой или горничной, — несчастное существо, и ей надо помочь, воспитать ее и научить многим полезным и хорошим вещам. Ну где сейчас найдешь такую — Берта даже мысленно не могла назвать ее так — служанку, которая согласилась бы, чтобы ее воспитывали и учили играть на пианино? А научить кого-нибудь играть Берте всегда хотелось, но из местных жителей не находилось желающих, а из города ездить в поселок на уроки было далековато. Сейчас, когда Джефф собирался продолжать свою службу где-то за далекими морями, пустота в душе начинала ощущаться Бертой все сильней и сильней, и заполнить ее могли только его письма. Муж мало чем мог помочь ей — Джону приходилось работать не только днем, но и задерживаться до позднего вечера. Что ж, если в доме появится еще одна живая душа — почти ребенок, за которым надо присматривать, но с которым можно и поделиться разными женскими секретами, — это неплохо, это дает надежду на то, что дни будут не такими долгими и пустыми.

Как-то раз Джон предложил завести еще одну собаку. Бетси от старости уже ленилась лаять и бросаться за случайно заскочившими на участок кроликами. Она тихо лежала на соломенном матрасике и покорно ждала своего часа. Берта понимала чувства Джона, который категорически отказывался ускорить естественный ход событий с помощью ветеринара. Конечно, собаку можно любить и даже разговаривать с ней, но вот ответить тебе она может только хвостом или лапами, в лучшем случае — лизнув руку или нос...

Да, она подумает о том, что предложил Джефф, обязательно подумает!


2

Проходя в комнату, Джефф поморщился. Женщина, стоявшая на пороге, долго раздумывала, впускать его или нет, пока Джефф не поинтересовался: