Переступив порог, он замер, а на его, как будто замороженном лице, должно быть, впервые на моей памяти, промелькнул намёк на эмоцию, в данном случае - удивление.

Ну да, в подобной экипировке он меня ещё не видел. Да чего уж там! В таком непристойном виде я и сама себя ещё не видела. Впрочем, Бультерьер быстро взял себя в руки и произнёс безэмоциональным голосом:

- Меня послали проводить вас вниз.

- Провожай, - милостиво согласилась я и, нацепив на фейс улыбку, больше напоминающую оскал, первой вышла из комнаты, позволив ему полюбоваться ещё и видом сзади.

Между тем, внутри меня начиналась истерика, хоть внешне это никак не отражалось. Должно быть злость на отца перерастала в нервный припадок. Градусы моей раздражённости, которые всю последнюю неделю только множились, сегодня достигли своего максимума, и во избежание психического коллапса, было крайне необходимо выпустить пар. Конечно, на роль мальчика для битья наиболее подошёл бы ненавистный Аскольд. Но боюсь, не дотерплю и прилюдно разревусь белугой, а это было бы светским самоубийством. Как говорит моя мама, в любой ситуации самое главное - «держать лицо». И хоть мне глубоко наплевать на всех тех манерных старпёров и их молодящихся спутниц, всё же слёзы - признак слабости. А демонстрировать слабость я была не намерена ни перед отцом, ни тем более перед «женихом».

Мои нервы были натянуты до предела словно струны гитары. Казалось, что достаточно их лишь немного подкрутить ещё и они просто лопнут от перенапряжения, порвутся с характерным металлическим звоном.

Я как раз преодолевала длинный коридор, с одной стороны которого были панорамные окна на улицу, в данный момент открытые, а с другой стороны располагалась стеклянная дверь на террасу с причудливой балюстрадой, откуда хорошо просматривался внутренний двор с празднично одетой толпой. Бультерьер безмолвным цербером шёл за спиной, его взгляд опять прожигал мой затылок – уверена, он снова пялился, но стоило бы мне обернуться, ничего подобного бы я не обнаружила. Он бы смотрел, как всегда, мимо меня.

И тут моя нога на непривычной ей шпильке подвернулась, и я, ойкнув, осела на пол. Больно не было, но этот мелкий инцидент породил в моей голове коварный план. Развалившись на полу с нелепо вывернутой нижней конечностью, так что моя пятка оказалась на уровне попы, я застыла и уставилась стеклянным взглядом мимо Бультерьера.

Должно быть, со стороны это выглядело смешно, но на папашиного пса мой финт, видимо, произвел впечатление. Куда только делась скорлупа безразличия и отчуждённости! Мгновенно выхватив оружие откуда-то из недр своего пиджака, мужчина сгруппировался, словно кобра перед выпадом, и молниеносно достиг закутка между окнами - оттуда хорошо просматривался сектор обстрела невидимого «киллера». Пригнувшись, он какое-то время безуспешно исследовал улицу, затем подскочил ко мне, и я почувствовала его пальцы на своей шее. Н-да, косить под дохлого лебедя, подстреленного вражеской пулей, уже не имело смысла. Поэтому, изловчившись, я клацнула зубами в сантиметре от его ладони. Мне шутка показалось смешной, но Бультерьеру, видимо, не очень.

Ну и морда, с такого ракурса ещё страшнее, чем обычно. Словами тут не передать. Это просто нужно видеть воочию. Убил бы. Если бы мог, конечно.

Он сидел подле меня на корточках, свесив с колен руки, в одной из которых был зажат пистолет, и сверлил меня своим «фирменным взглядом». Молча. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Нехороший такой взгляд, тяжёлый, но в тоже время абсолютно пустой, если не сказать «мёртвый». В его глазах не отражалось ничего, кроме глубокого мрака и какого-то кровожадного голода, способного умертвить всё живое вокруг.

- Что ты вылупился? - не выдержала я.

Бультерьер зло прищурился:

- Выступление закончилось?

Должно быть, маньяки так смотрят на своих потенциальных жертв.

Наверное, гнев на отца лишил меня возможности здраво мыслить. То ли адреналин зашкаливал, то ли действительно было уже всё равно.

Как бы там ни было, но в моём случае смелость и глупость – это синонимы. Иначе, как объяснить то, что я ляпнула сходу?

- Могу исполнить на бис. Ты что предпочитаешь? Ламбада, цыганочка, сиртаки?

Мужчина вздохнул и отвернулся. Возможно, мысленно считал до десяти, чтобы не сорваться и не придушить меня тут же. Я сама так иногда делаю и, нужно сказать, помогает.

- Ладно, Буля, давай мириться. У меня, между прочим, ножка так болиииииит, - тяжко вздохнув, я потянулась, чтобы взъерошить его гладко причёсанные волосы. Ещё бы морду сделал попроще – глядишь, с другой причёской и на человека стал бы похож. Бультерьер увернулся и поднялся на ноги. Оружие снова исчезло под чёрным пиджаком.

- Слушай, а давай ты скажешь моему папочке, что меня не нашёл, а? -воодушевлённо предложила я, тоже поднимаясь на ноги. - А я, так и быть, не буду ему рассказывать, как ты меня грязно домогался прямо здесь, на полу. - Указала рукой на то самое место, где перед этим разлеглась.

- Мне тебя жаль, - наконец изрёк он после минутного молчания, затем развернулся и направился прочь.

Что? Меня жаль? Тебе?

- Себя лучше пожалей, придурок! – крикнула я ему вслед.

Обидно было прежде всего потому, что своими словами он попал в самую точку. Нажал на больное – я действительно жалкая, никчёмная и никому не нужная. Пустышка. Бамбук, который растёт сам по себе, и никому до него нет дела.

* * *

Во дворе у бассейна стояли накрытые столы, повсюду были цветы и играла живая музыка, а разноцветные фонарики весело мерцали в наступающих сумерках. Между столами с закусками бродили абсолютно не знакомые мне люди: отец «расширялся», обзаводился новыми «полезными» знакомствами. Впрочем, и пару «старых» лиц я всё же успела заметить.

Наконец, я отыскала взглядом и самого папочку. Тот стоял в компании Аскольда и ещё двух не известных мне людей: пожилого мужчины, наверное, мой предполагаемый свёкор, судя по внешнему с Аскольдом сходству, и женщины неопределённого возраста. Мамочка была под стать моей собственной – идеальная и до мозга костей искусственная. Вопреки ожиданиям, на Бестужеве красовался совершенно чистый щегольской костюм итальянского бренда Kiton. Он что, всегда возит с собой запасной? В интернете, кроме всего прочего, прочла, что этот «принц заморский» большую часть жизни провёл в Европе, где и сформировалась его страсть к костюмам ручного пошива. Цена костюмчика, кстати, превышала 50 000 $. Мама бы непременно пришла в восторг. Впрочем, вот и она сама. Эффектное появление - один из её талантов. Обняв Аскольда и запечатлев на его щеке поцелуй, она привычно приковала к себе всеобщее внимание. Хмыкнув, я направилась к тёплой «семейной» компании, печатая шаг и цокая высокими каблуками.

Я уже почти преодолела половину расстояния, когда у меня на пути неожиданно появилось Исчадие. Из ниоткуда. Просто из воздуха. Алекс приземлился на ноги и пружинисто выпрямился.

- Чтоб ты себе шею свернул! – я вскрикнула от неожиданности и отпрянула, попятившись назад. Нога опять подвернулась, на этот раз очень болезненно. Чёрт! Родители, кстати, строго-настрого запретили ему лазать по деревьям, тоже мне - человек-паук!

Впрочем, как только он заговорил, я тут же забыла и об испуге, и об пульсирующей лодыжке.

- Поздравляю с помолвкой, систер! – преподленько так улыбнулся братишка. - Из вас получится отличная пара: жаба и…

Прежде чем осмыслить услышанное, я схватила Исчадие за ухо и слегка покрутила. Сейчас я тебе покажу жабу! Несмотря на непрекращающуюся между нами войнушку, до рукоприкладства ещё никогда не доходило. Не повезло тебе сегодня, малыш – под горячую руку попал.

- Ай, ай, пусти, припадочная! – заголосил Алекс, привлекая внимание гостей. А меня вдруг словно хлыстом по спине: “Какая ещё, нахрен, помолвка“?

- Что за помолвка? – я притянула к себе извивающегося братца.

- Твоя помолвка сегодня. Да отпусти ты, дура!

Пальцы разжались. Осознание коварства собственного отца выбило воздух из лёгких.

Я оттолкнула Исчадие и стремительно направилась к папочке.

Новость о помолвке меня поразила, вернее - сразила наповал. Поэтому, даже не проявив должного уважения к будущим родственникам, как того требуют правила хорошего тона, я растянула рот в самой счастливой улыбке, которую была способна изобразить:

- Чудесный праздник, папа! Похоже я единственная, кто здесь не в курсе собственной помолвки. Скажи, к венцу ты меня тоже приведёшь в неведении или для надёжности усыпишь на время?

Повисло молчание, на лицах потенциальных родственников отразилось недоумение, а Аскольд прескверно так усмехнулся. Сволочь!

Папочка тут же схватил меня за руку выше локтя, увлекая в сторону, прочь от всеобщих глаз. В тени раскидистого дерева он развернул меня за плечи и окинул убийственным взглядом.

- Ты решила меня опозорить перед гостями?

- Я? Это ты! Ты не только отменил мой праздник, ты использовал его, чтобы объявить всему свету то, чего нет и никогда не будет! Как ты мог не рассказать мне?! По-моему, я понятно выразилась: выходить замуж не буду!

- Заткнись!

Звонкая пощёчина оборвала мой словесный поток. Не сильно, но вполне ощутимо. А ещё унизительно! Я буквально задохнулась от обиды. Отец меня ещё никогда не бил.

Папочка же оглянулся и, убедившись, что никто ничего не видел, продолжил:

- Я долго терпел твои дурацкие выходки. Видит бог, я хотел с тобой по-хорошему. Давал тебе свободу выбора, но сейчас я говорю тебе прямо: ты выйдешь замуж, хочешь ты этого или нет. Сегодня я тебя официально представлю жениху и объявлю о вашей свадьбе , которая состоится через два месяца.

- Забудь о своей бредовой идее. Я не выйду за этого старого развратника!

- Выйдешь. Или ты мне больше не дочь!