Сегодня, чуть попозже, он переговорит с аббатом из Или, чтобы тот забрал мальчика с собой на Север, потому что он должен нанести удар прежде, чем Эмма придумает способ, как этому воспрепятствовать. Она ведь могла бы настроить против него своих любимых епископов или, не приведи господь, архиепископа Эльфеха, чтобы принудить его оставить мальчика на ее попечении.

Похоже, архиепископ все-таки закончил свое бесконечное благословение, и теперь хор монахов из Вестминстерского аббатства затянул церковный гимн на латыни. Священники, расставленные вдоль всех перил моста, с помощью веток с листьями брызгали святой водой на корабли, собравшиеся внизу. Вскоре церемония будет закончена, начнется отлив, и лондонские корабли с его водами двинутся на восток, в сторону моря.

И все же, несмотря на удовольствие, которое он испытывал при виде своего флота, и удовлетворения тем, что он определил судьбу своего самого младшего ребенка, Этельред продолжал, все так же теребя бороду, раздумывать над тем, куда мог отправиться его старший сын и какие козни он затеял.


Через два дня после того, как новые корабли короля отплыли, чтобы присоединиться к остальному флоту в Сандвиче, на город опустил свою громадную влажную лапу знаменитый лондонский туман, который по ходу утра, казалось, становился лишь гуще. Эмма была рада находиться в такой день в помещении, особенно здесь, поскольку дворец в Лондоне был самым новым и красивым из всех мест, где жил король. За последние три года Этельред не жалел средств на то, чтобы перестроить и обновить то, что когда-то служило крепостью для армии римлян. Результат оказался поразительным.

Ее собственные апартаменты были построены из дерева на втором этаже, а первый этаж, который представлял собой в основном сооружение еще из римской каменной кладки, был отремонтирован и укреплен. Она поселила солдат своей нормандской охраны внизу, тогда как просторные помещения наверху занял ее небольшой двор, состоявший из почти тридцати женщин и детей. В комнате королевы были окна, узкие и высокие, со вставками не из рога, а из толстого стекла. Так что даже в такие пасмурные дни, как этот, свет лился внутрь, словно сияющий водопад.

В это утро она сидела с книгой на коленях на низкой, выложенной подушками скамье, а по обе стороны от нее расположились мальчики. Страницы книги были испещрены рисунками странных существ, вид которых вызывал восторг ее маленьких слушателей, тогда как сама Эмма находила их страшными и уродливыми. Интересно, думала она, что в этих чудищах могло так привлекать маленьких мальчиков?

Она перевернула страницу, в уме придумывая историю, которая соответствовала бы открывшемуся там следующему рисунку – безголовому человеку, чьи громадные глаза, нос и рот зияли на груди, ниже плеч. Рисунок этот был ей знаком, поскольку книга была у детей самой любимой, а свои истории она складывала из кусочков и отрывков других сказок.

Время от времени она поглядывала на других присутствующих в комнате, которые прислушивались к ее рассказу, не отрываясь от работы. Уаймарк, Марго и Вульфа сидели группой в центре комнаты и занимались рукоделием. Покрывало для алтаря, которое они сейчас подшивали, было почти закончено, и Эмма считала его одним из самых красивых изделий, изготовленных при ее дворе. Оно было из кроваво-красного шелка, обрамлено лентой из золотистой ткани, а центральный узор в виде большого золотого распятия она вышивала сама со всем своим усердием. С каждым стежком она шептала молитву святой Бригитте, покровительнице детей, моля ее о защите для подрастающего мальчика. Завтра она расскажет королю, что снова ждет ребенка, и, прежде чем отбыть с двором в Сандвич, сама отнесет это покрывало в церковь святой Бригитты.

Едва успела она закончить свою сказку отчаянной битвой между двумя монстрами не на жизнь, а на смерть, как в комнату вошел слуга и объявил о прибытии дворецкого короля, Хьюберта, который следовал буквально в шаге за ним.

– Добрый день, Хьюберт, – сказала она, глядя на неожиданного гостя, который, отвесив небрежный поклон, с торжественным видом встал перед ней, сложив руки на груди.

Она с тревогой смотрела на этого маленького церковника в темной рясе с лицом проныры, поскольку они с ним недолюбливали друг друга. Хьюберт десятилетиями служил королю в качестве его личного писаря, временами – советчика, а также – у нее были свои основания так считать – придворного шпиона. Его появление здесь означало, что он принес важное послание от короля, а по безмятежному выражению его лица она подозревала, что ей не понравится то, что она сейчас услышит.

– Надеюсь, ничего не случилось, – сказала она.

– Король просит вас подготовить вашего сына к путешествию, миледи. В течение ближайшего часа он должен будет отправиться в школу при аббатстве в Или.

Она почувствовала, как Эдвард подле нее от удивления вздрогнул. Она также была удивлена и напугана, но не должна была показывать этого Хьюберту.

– То, о чем вы просите, невозможно, – ответила она, следя за тем, чтобы голос ее звучал спокойно. – На то, чтобы подготовить моего сына к такому непростому делу, нужно гораздо больше времени. Если я не ошибаюсь, путешествие в Или должно занять не менее пяти дней.

– Все необходимые приготовления уже завершены, миледи, – заверил ее Хьюберт. – И вам нужно лишь отдать мальчика вместе с одеждой, которая ему понадобится. Я убежден, что ваши слуги способны сделать все это в отведенное вам время.

Она взглянула в сторону Марго, которая уже выскользнула из комнаты и через минуту, как догадывалась Эмма, вернется сюда со слугами. Марго, как и она сама, хорошо понимала, что бороться с неминуемым бессмысленно. Приказ, которого она так боялась, наконец поступил. Король забирает у нее сына, и она не может ничего сделать, чтобы помешать этому. Но почему именно теперь? И откуда такая спешка? Все это походило на какое-то наказание, хотя она надеялась, что Этельред просто хотел еще раз, как бы между делом, продемонстрировать ей свою власть – и не более того.

Горе и мрачные предчувствия липким комком подкатили к ее горлу, и она с натугой проглотила его. Она не должна пугать Эдварда. Ради его блага она должна оставаться спокойной, должна сделать так, чтобы он отнесся к этому как к великому приключению.

Она обняла сына за плечи и прижала его к себе.

– Что ж, Эдвард, – беспечным тоном сказала она, – король отдал нам приказ, и мы должны повиноваться. Ты уже слишком большой, чтобы помогал тебе только один отец Мартин, так что теперь ты отправишься в аббатство, где у тебя будет много учителей.

Лицо мальчика, однако, было затуманено сомнением.

– А разве ты не поедешь со мной? – спросил он.

Она погладила рукой его белокурые волосы и представила его в Или, одинокого и испуганного, среди незнакомых лиц, без матери, которая могла бы позаботиться о нем. Она быстро прогнала от себя эту картину, потому что иначе начала бы плакать, а этого делать было нельзя.

– Я не могу поехать с тобой, любовь моя, – сказала она. – Но я уверена, что король отправит с тобой большой отряд, с флагами и вооруженной охраной, какие сопровождают и его самого при выезде. А теперь вот няня поможет тебе выбрать вещи, которые ты возьмешь с собой. Вульфа и Роберт тоже будут тебе помогать.

Маленькое личико Эдварда недовольно сморщилось, когда он слезал со скамейки, но он не расплакался.

– А можно мне взять с собой эту книжку? – угрюмо спросил он у нее.

– Конечно, – ответила она и, захлопнув книгу, передала ее няне.

Когда дети ушли, она вновь повернулась к Хьюберту.

– Кто будет сопровождать Эдварда в этом путешествии? – спросила она. По крайней мере, это будет не Эдмунд, который уже убыл в Сандвич.

– Ответственность за него возьмут на себя епископ Эльмхем и аббат Или. У каждого из них есть своя большая свита, и все они собираются в соборе Святого Павла, где к ним и должен присоединиться этелинг. Король желает, чтобы его сын перед отъездом ждал его в большой королевской зале.

– Все понятно, – сказала она. – Благодарю вас, Хьюберт. Сообщите королю, что я сама провожу Эдварда в залу, как только он будет готов.

Дождавшись, когда дверь за камергером закроется, она тут же вскочила, злая и озабоченная. Нужно было еще многое сделать, потому что она не собиралась посылать своего сына в Или без сопровождающих из ее собственного окружения. Она приказала одному из слуг позвать отца Мартина, а затем повернулась к Уаймарк, которая подошла к ней сбоку и взяла за руку.

– Вы же знали, что когда-то это должно было случиться, – сказала Уаймарк.

– Ему нет еще и пяти лет, – с горечью в голосе бросила Эмма. – Он еще слишком мал, чтобы понять, почему его отсылают отсюда, и я не позволю, чтобы он оставался там один среди незнакомых людей.

Почему только она не приготовилась к этому заранее?

А потому, ответила она себе, что не хотела сталкиваться лицом к лицу с этой проблемой даже в своих мыслях. И теперь она должна найти способ решить ее в течение одного часа.

Она посмотрела в глаза Уаймарк и увидела в них отражение своего собственного горя. А еще она увидела там понимание и покорное смирение. Уаймарк уже догадалась, что было у нее на уме.

– Вы хотите, чтобы Роберт сопровождал Эдварда, – сказала Уаймарк и тяжело вздохнула. – Да, конечно, он должен это сделать. Эдварду понадобится компаньон.

Эмма сжала ее руку. Уаймарк угадала, но это было еще не все.

– Я хочу, чтобы вы поехали туда оба, – сказала она. – Роберту будет только на руку продолжать расти рядом с Эдвардом, а ты позаботишься об обоих наших сыновьях. Поселись где-нибудь неподалеку от аббатства и посылай мне весточки об Эдварде как можно чаще. Отец Мартин тоже поедет с вами; его охотно пустят на территорию аббатства. – Она сделала паузу, перебирая в уме, что еще должно быть сделано. – Вас будет сопровождать кое-кто из моей нормандской охраны, а у Эдварда должен быть свой камердинер для его личных нужд, человек, которому мы могли бы доверять. Думаю, это будет юный Лифинг.