— Вас? Вас? Люблю ли я вас? — Мне не удалось сдержать смеха. — Да вы с ума сошли!

— В чем дело, моя прелесть?

— Да мне теперь противен ваш вид!

Я ожидала увидеть его гнев, его ярость, его злость в ответ на мои слова, однако ничего этого не произошло. Он только слабо усмехнулся.

— Отчего же? — только и спросил он.

— Отчего? Да разве можно полюбить такого глупца, как вы?

— Глупца? — Мне показалось, что теперь-то он действительно вышел из себя. — Глупца? Отлично! Значит, вот плата за всю мою любовь к тебе, за все мое хорошее отношение! Вот это да! Что ж, эти слова достойны тяжелого наказания. Негодная девчонка! Значит, я тебе не нравлюсь? Отлично! Мне будет еще приятней знать об этом, когда ты будешь беспомощно трепыхаться в моих руках! Я ей не нравлюсь! Важная персона, возомнила о себе! Не думай только, моя дорогая, что ты действительно имеешь здесь какие-то права. Ты не понимаешь? Ничего, скоро ты все поймешь. Вскоре ты будешь просить у меня прощения, потому что я умею ставить на место таких гордячек, как ты. Смотри, со мной нельзя шутить, когда я сердит. Подумай, пока не поздно, одумайся, если не хочешь узнать, что такое мой гнев и гнев матери! Еще ни одна женщина не смела сказать мне то, что сказала за сегодняшний вечер ты! Учти, если ты будешь продолжать и дальше упрямиться и выдавать себя за королеву, я не пойду ни на какие уступки. Ты не согласна?

— Нет!

— Отлично! Не хочешь быть моей госпожой, так будешь моей служанкой — прачкой или кухаркой!

— Ах, вот как? Не кажется ли вам, что вы слишком заноситесь, мистер Томас? — спросила я.

— Нет, моя дорогая. Я говорю, и ты скоро увидишь, что так и будет. Однако ты все еще бросаешь вызов! Хватит же. Ты уже успела меня вывести из себя! Я предсказал тебе твое будущее, и скоро ты увидишь, что я был прав.

Он произнес свои последние слова и направился в одну из самых темных аллей. Вскоре он скрылся из виду.

Я простояла еще несколько минут на месте. Не то чтобы его слова напугали меня, — конечно, нет, я не верила ему после того, что услышала перед этим, но все же какое-то чувство беспокойства закралось в душу. Я наблюдала за ним, когда он говорил. Действительно, он был во власти ярости, это было не наигранно, не пустые слова, несомненно, в них была какая-то доля истины. Но на каких основаниях он так разговаривал со мной? Я медленно побрела в свою спальню. Долго мне пришлось отгонять от себя эти мысли, они не давали мне уснуть. Слишком уж уверенно он говорил, слишком ясно звучали его слова, слишком часто я вспоминала этот разговор, пытаясь найти причину его грубого поведения со мной.

В конце концов, после бессознательных хождений по комнате, устав от загадок, я быстро разделась и легла в постель. Прогулка на свежем воздухе и проветренная перед сном комната скоро заставили меня закрыть глаза.


События после этой ночи резко изменились, потому что изменились и отношения, отношения не только между мной и мистером Томасом, но и между ним и Бетти. Откровенно говоря, в моих отношениях с этим человеком не прибавилось ничего нового. Он по-прежнему глядел на меня, но только немного меньше, да еще к его сверлящему взгляду прибавилась плохо скрытая злорадная усмешка. Я это чувствовала, но она мало волновала меня. Разгадав тайну его взглядов, я перестала обращать на него внимание: они потеряли для меня значение. Его теперешнее настроение я приписывала к построению внутреннего плана мщения мне за “дерзкий поступок”. Может быть, он уже придумал его, а может быть, в его голове только созревал план мести, — это меня не интересовало. Внешне он не выказывал никаких воспоминаний о прошлом, он остался прежним ко мне, чему я была очень рада.

Но, кроме того, с этих пор он изменился к Бетти. Он стал более внимателен к ней и вежлив. Я не знаю, чем можно объяснить такое резкое изменение его чувств — то ли желанием показать мне, что я лишилась драгоценного дара, столь милостиво предложенного мне, то ли оттого, что ему было необходимо за кем-то ухаживать и он, не добившись успеха у меня, решил испытать судьбу с Бетти, только несколько в другом смысле, и при этом рассчитывая на скорую победу.

Все деньги на карманные расходы он тратил на подарки для нее. С миссис Стонер он стал более вежлив, вероятно, для того, чтобы выудить у нее побольше денег.

Бетти была счастлива: ежедневно, когда я гуляла в саду, она выбегала ко мне и взахлеб рассказывала об убийственных взглядах, якобы посланных ей, и горячих пожатиях руки.

Однажды днем, когда мы с ней гуляли в саду, к нам прибежала служанка и сообщила, что мистер Томас ожидает мисс Элизабет в зале.

— О! — воскликнула моя спутница. — Великолепно! Сходи к maman[3] и попроси ее прийти туда. Лили, пойдем со мной; с мистером Томасом так интересно! Он, наверное, как всегда, принес подарок.

Я сказала, что мне лучше бы остаться в саду, но она без всяких возражений взяла меня за руку и потащила в зал.

Когда мы вошли, мистер Томас рассматривал один из альбомов тетушки. Он приветствовал Бетти изящным поклоном, который выглядел как-то неестественно и даже немного вызывающе.

— Смею ли я, мисс, беспокоить вас по такому пустяку, — начал он, — и соблаговолите ли вы принять то, что мне хотелось бы преподнести вам?

— О чем вы, я не понимаю… — смущенно проговорила Бетти. Но по ее лицу я видела, что она очень довольна таким обращением.

— Я приготовил вам подарок, если вы соблаговолите принять его, — повторил он, — он находится у дверей дома. Это испанская лошадь настоящих арабских кровей. Она приучена к дамскому седлу.

У Бетти захватило дух от волнения, но, к счастью, в этот момент вошла ее мать. Мистер Томас повторил свою просьбу принять его подарок.

— Ах, что вы, мистер Томас, — всплеснула руками миссис Дин. — Вы ее балуете, ей-богу, балуете!

Но мой кузен заверил ее, что для него самого это было бы величайшей честью, притом наговорил массу комплиментов по поводу красоты ее дочери и мудрости матери, так что в конце концов миссис Дин поблагодарила его от имени своей дочери и от своего собственного, и мы пошли во дворик посмотреть лошадь.

Она была действительно великолепна. Лошадь была совершенно черного цвета, с маленькой головой, круглыми копытами и шелковистыми гривой и хвостом. Кроме того, на ней было женское седло и уздечка из красивой красной кожи, серебряные стремена и мундштук.

Бетти была так довольна лошадью, на которой ей захотелось сразу же прокатиться, что позабыла обо всем на свете. Заметив радость, которую Бетти и не собиралась скрывать, мистер Томас сказал:

— Теперь я попрошу вас сделать мне одно одолжение. Могу ли я попросить вашего разрешения, — он обращался к матери, — сопровождать вашу дочь во время сегодняшней вечерней прогулки? Мне хотелось бы показать мисс Элизабет, как обращаться с этой лошадью.

— Ну разумеется, если вы желаете, — ответила миссис Дин, — и если она согласится.

Предложение пришлось Бетти по душе, и она охотно приняла его. Мне пришлось поехать с ними.

Бетти еще за час до отъезда оделась в костюм для верховой езды. Она была великолепна в лазурной амазонке и черной шляпе, цвет которой ярко контрастировал с цветом ее локонов, изящно разбросанных по плечам. Из конюшни вывели испанскую лошадь, и мистер Томас помог Бетти сесть в седло. Затем он показал, как следует правильно натягивать уздечку, и дал еще несколько советов, которые слушательница пропустила мимо ушей.

— Крепче сиди, Бетти! — говорила миссис Дин, с беспокойством глядя на дочь. — Посмотрите за ней, мистер Томас, прошу вас. Ах! Я боюсь, ведь она так давно не ездила на лошади.

— Ну что вы, maman! — весело сказала дочь. — Я ведь умею! Мистер Томас! — обратилась она к нашему спутнику. — Мы поедем через рощу?

— Очень хорошо, — согласился он.

Бетти стегнула лошадь, та рванулась вперед и в два прыжка исчезла за воротами; за нею пустилась верхом и я.

— Тише, тише! Ради бога, тише! — кричала мать вслед. — Господи, боже мой, того гляди упадет!

Мистер Томас оказался прелестным кавалером, вовсе не таким, каким он предстал передо мной в ту ночь. Он рассказывал о самых разнообразных вещах — серьезных и веселых — так, что Бетти постоянно заливалась смехом, звонким, как весенний ручеек. Был свежий благоухающий вечер. Мы легким галопом пересекли рощу, затем долину, взбирались на холмы, останавливались, чтобы послушать птиц.

Эта прогулка оказалась только началом. Теперь мы каждое утро и каждый вечер отправлялись верхом и возвращались только к завтраку или к чаю.

Мистер Томас во время таких прогулок очень часто говорил о своем одиночестве, о том, как он хотел бы найти родственную душу, которая разделила бы с ним его надежды. Когда он произносил это, его глаза впивались в меня, но адресованы эти речи были не мне, а моей подруге. Она знала это, и его намеки нравились ей. Я же, со своей стороны, решила избегать следующих сопровождений их на лошади и заявила, что последнее время у меня часто стала болеть спина и потому мне трудно сидеть в седле. Таким образом, я на несколько дней освободилась от общества Бетти и мистера Томаса во время верховой езды.

Не могу вам сказать, о чем они говорили во время таких прогулок. Однако, несмотря на то, что я проводила с ними времени на несколько часов меньше, это не мешало мне быть в курсе событий, происходивших вокруг. Буквально через два дня я узнала, что мисс Элизабет помолвлена с мистером Томасом. Это известие сообщила мне сама невеста, рассказав при этом всю историю помолвки. Я поздравила ее и пожелала счастливой жизни в браке. А на следующий день семья Дин покинула Мисфизенсхолл. Свадьба должна была состояться через месяц.

ГЛАВА IV

О ТОМ, НАСКОЛЬКО ОПАСНО ДАВАТЬ СОВЕТЫ ПОД ГОРЯЧУЮ РУКУ