Маргарита Кармин - Царица снов

Я прошла в свою комнату, но спать мне совсем не хотелось. Я открыла окно и, накинув на плечи шаль, устремила взгляд куда-то вдаль. Было уже темно, достаточно темно для ясного летнего вечера. Я глядела на одинокую звездочку, которая то ярко горела, то вдруг угасала.

Не знаю, почему, но мне в эти тихие, полные покоя и тишины минуты вспомнилась одна песня. Не сказка, а страшная жизненная история. Мне казалось, что когда-то давно, в раннем детстве, я где-то слышала ее, но где и когда — я не помнила. Я не помню этого и сейчас, но слова и грустная мелодия этой песни мне запомнились надолго, на всю жизнь. Она мне особенно нравилась, я любила ее петь, когда бывала одна, но не догадывалась, что в дальнейшем мне придется так остро, так сильно почувствовать всю боль, всю тоску, всю грусть и тревогу этой песни.

Эта песня была о красавице Зульфие, которая сидела однажды у шатра, качая на руках ребенка. Вдруг она увидела на горизонте силуэт великолепного всадника на черном коне. Она пригласила его войти, сказав, что ее властитель уехал и сейчас она одна. Всадник спешился, но отказался от угощения, попросив взамен лишь один поцелуй. Он прошептал ей: “Поедем со мной в чудесный сказочный край!” Но нежные слова прервал крик проснувшегося ребенка, заставив влюбленных вспомнить о действительности, и вскоре вдали скрылись и всадник, и конь…

Между тем стало уже совсем темно. Мне вдруг страстно захотелось оказаться на лоне природы, наедине с небом, деревьями, звездами, цветами. Недолго думая, я спустилась по широкой дубовой лестнице, отперла дверь, вышла во двор и направилась в сад, в свое излюбленное место.

Наступал самый сладостный час суток. В это время просто блаженство бродить среди старых деревьев, кустов и цветов, вдыхать благовонные ароматы и свежесть спускающейся ночи…

Сад окружала высокая стена. Одна из дорожек вела к старым кленам. Под ними находилась скамейка, не видимая из окон дома. Летом она была моим излюбленным местом; все цветы, что росли на этой поляне, были посажены мной.

Я бродила по аллее; тут мне пришла мысль собрать букет цветов. Сейчас они были закрыты, но утром, когда я проснусь, как приятно будет ощутить их запах в своей комнате!

Нарвав цветов, я уселась на скамью, чтобы расправить их и придать им более красивую форму. Я просидела около четверти часа под старыми кленами. Наконец я встала и собралась идти; еще раз расправив незабудки, я поднесла их к губам…

— Вы тоже любите гулять в саду, Лолиана?

Я вздрогнула, цветы выпали из моих рук и рассыпались по земле. Позади меня с усмешкой на губах стоял мистер Томас.

— Я, кажется, напугал вас? — ничуть не смущаясь, спросил он. — Прошу извинить меня. Я помогу вам собрать цветы.

— Да, — пробормотала я. — Вы, правда, напугали меня, появившись столь внезапно… Благодарю вас, я сама соберу…

Я поспешно присела и стала подбирать незабудки. Руки у меня дрожали — я и сама не знаю, отчего, то ли от внезапного появления человека, то ли от страха перед самим Томасом.

Он подошел, наклонился и стал мне помогать. Возле меня лежал последний цветок. Я потянулась за ним, он тоже. Мне удалось первой взять цветок, он лежал ближе ко мне, но мистер Томас быстро схватил мою руку. Я выпрямилась, он также встал, и наши лица оказались совсем рядом. Я растерялась, но неожиданно он привлек меня к себе и поцеловал в губы.

Это было еще более неожиданно; секунду я бессознательно смотрела на него. Когда же он решил еще раз повторить эту церемонию, я резко оттолкнула его, задыхаясь от гнева и волнения.

— Томас! — воскликнула я. — Вы… вы понимаете, что вы сделали?!

— По-моему, ты и сама понимаешь, — ничуть не смутившись, ответил он. — Зачем же мне объяснять?

— Значит, это не случайно! Значит, вы действительно хотели этого! — возмутилась я.

— Если бы это было случайно, то я не прочь чаще сталкиваться с такими случайностями.

Он хотел было схватить меня за руку, но я отскочила в сторону и крикнула:

— Не смейте! Я сейчас позову тетю!

Он усмехнулся.

— Я был бы в отчаянии, если бы сюда кто-нибудь пришел, ведь ты же знаешь, что я к тебе неравнодушен. Но, как видно, фортуна на моей стороне, потому что именно матушка придет сюда, если ты позовешь ее, а я ее так боюсь, и к тому же, она так тебя любит…

— Но это не даст вам повода вести себя таким отвратительным образом!

— Что же отвратительного я сделал? Неужели настолько гадко то, что я хочу тебе сказать? Я хотел бы рассказать тебе о своих намерениях…

— Я ничего не хочу слушать! — живо ответила я, направляясь к тропинке, которая вела во двор.

— Всего несколько слов! — проговорил он, взяв меня за руку. — Есть одна вещь, о которой тебе вряд ли что известно. А она в какой-то мере связана с моими намерениями, поэтому… задержитесь на несколько минут здесь. Я сразу предупреждаю вас, что это будет лучше для вас же, все будет в зависимости от того, как вы поведете себя. Уверяю вас, вы уже имеете надо мной власть, ну а о дальнейшем я уж и не говорю…

— Мне не надо никакой власти, мистер Томас, — холодно ответила я, — я не понимаю, о чем вы говорите. Оставьте меня, прошу вас.

— Но сначала выслушайте меня. Мне необходимо вам кое-что рассказать; надеюсь, эта история заинтересует вас.

— Могу вас уверить, что нет.

— Отчего же? Ведь вы даже не подозреваете, о чем идет речь. Ах, Лили, это же великолепная история. Но постойте же, я теперь прошу вас, останьтесь на минутку. Мне необходимо потолковать с вами. Поверьте, за это небольшое одолжение я так отблагодарю вас…

— Отблагодарите? Чем же? — весело спросила я. Внезапно я вспомнила рассерженные взгляды Бетти, которая была явно задета невниманием к ней этого человека, в чем она винила меня. Я решила немного разыграть его. — Ведь мы, кажется, живем в одном доме, на равном или почти равном положении.

— Как раз об этом я и хотел поговорить с вами. Нет, Лолиана, ты ошибаешься, наше положение не равно.

— Да-да, я знаю, ведь вы сын, а я племянница! Но мне ничего не нужно от вас, у меня есть все, что мне необходимо.

— Но очень скоро у тебя может ничего не быть, достаточно одного моего слова или намека. Стоит мне лишь кое-что напомнить матушке, и у вас не останется ничего. Как видите, ваше счастье непрочно, и лишь я могу его укрепить.

— Вы? Каким же образом? — засмеялась я.

— Точно так же, как я могу его разрушить. Мне достаточно сказать матери, и она станет к вам относиться либо хорошо, либо еще хуже. Ведь сознайтесь, вам несладко приходится от ее неприязни?

— Вам нет до этого дела!

— Но ведь я уже говорил вам, в какую сторону может повернуться дело.

— Это угроза? — сурово глядя на него, спросила я.

— Нет, что вы, это просто напоминание. Надеюсь, вы уже поняли, что мне нужно…

— Нет, я поняла лишь то, что ваше поведение слишком вызывающе.

— В таком случае, ваше — тем более. Находясь на вашем месте, я сидел бы тихо, как мышь, не бросая вызова и не споря с теми, кто сильнее и выше вас.

Я удивленно взглянула на него. Какая дерзость!

— Вы имеете в виду себя? — спросила я.

— В первую очередь. Неужели вы в этом сомневаетесь?

— Чем же ваше положение лучше моего?

— Я к этому и веду. Хочу сообщить вам, что на вашей стороне лишь одно преимущество.

Он замолчал, словно выжидая чего-то, внимательно глядя на меня.

— Какое? — спросила наконец я.

— Ваша красота. Но и только. Однако, будь вы умней, вы воспользовались бы этим преимуществом так, что отняли бы у меня все козыри, ведь одним этим вы могли бы сделать многое, в данном случае — заслужить мое расположение, обезоружить меня.

Я не переставала удивляться его грубости. Вот как, он даже в открытую называет меня дурой и дает советы, которые послужили бы ему на пользу!

— Вы молчите, — продолжал он, видя, что я совершенно растерялась. — Отчего? Вы размышляете над моим предложением или просто не хотите отвечать?

— Я просто удивляюсь вашей наглости, сударь.

Он захохотал:

— Моей наглости? Однако вы странная девушка, Лолиана. Что же наглого находите вы в моих словах? Вы не хотите принять дружеский совет?

— Совет? Благодарю вас, я не нуждаюсь в ваших советах, мистер Томас. Но позвольте вам задать один вопрос.

— Говори, говори, милая, — необычайно ласково ответил он, привлекая меня к себе. — Ведь я уже сказал тебе, что ты имеешь надо мной власть.

— Отпустите же меня! — воскликнула я, вконец рассердившись. — Вы слишком самоуверенны! Неплохое, однако, воспитание вы получили в Германии!

— Да что ты, Лили, там чудесно. Там нет таких строгих порядков, как здесь, и девушки не настолько неприступны…

Он снова подошел ко мне.

— В таком случае, отчего вы не остались там?

— Знаешь, Лили, в конце концов надоедает такая сладкая жизнь, совершенно лишенная препятствий и погонь. Я предпочитаю крутые горы и бурные реки ровной равнине, покрытой мягкой травой. Но ты хотела спросить меня.

— Не подходите ко мне!

— Хорошо, садись же на эту скамейку; я тебя слушаю.

— Оставьте меня в покое, — продолжала я, вырывая у него руку, когда он хотел усадить меня рядом с собой на скамейку.

— Прелестна! — вполголоса сказал он, сладко глядя на меня.

— Что вам нужно, в конце концов, от меня?!

— О, вот это мне нравится! Правильно, моя прелесть, перейдем сразу к делу. Но неужели ты все еще не догадалась? Ты любишь меня, красавица? — шепотом спросил он, наклонясь ко мне.