– Какая жалость, что вы вдова. В отличие от французов англичане не жалуют вниманием тех дам, которые уже побывали замужем. Если, конечно, не имеют на это особых причин.

Герцог невинно спросил:

– Джейн, разве вы не заметили, что моя мать выше Эванджелины?

Леди Джейн бросила на него беспомощный взгляд.

О нет, подумала Эванджелина, так легко ты не отделаешься.

– Милорд, ваша мать человек необычный во всех отношениях. Иначе она просто не была бы вашей матерью, – с улыбкой произнесла Эванджелина.

Какого дьявола она хочет этим сказать? – подумал герцог.

Что же касается леди Джейн, то та буквально рухнула на свое место. Теперь она не просто ревновала, но люто ненавидела «француженку».

Между тем Эванджелина продолжала с таким видом, словно оказывала леди Джейн величайшее благодеяние:

– Знаете, мне нет нужды привлекать внимание английских джентльменов. В Англии я только временно и не ищу себе мужа. Знаете, мысль о том, что джентльмен может отвергнуть женщину лишь на том основании, что она вдова, кажется мне омерзительной. Если английские джентльмены действительно такие тупицы, можете забрать их себе.

Обрадованная леди Джейн улыбнулась герцогу, но тот, к ее вящему разочарованию, сказал:

– Кажется, моя мать готова проводить дам в свою гостиную.

В ту же секунду раздался чарующий голос Марианны-Клотильды:

– Леди, позволим джентльменам перейти к портвейну!

Где их так вышколили? – подумала Эванджелина, давая лакею возможность отодвинуть ее стул.

– Пирог со свининой был неподражаем, – сказала она лорду Джорджу.

Когда дамы уютно расположились в гостиной, Эванджелина могла не бояться новых атак леди Джейн Беллермен, поскольку ее вниманием сразу же завладели леди Пемберли и непрерывно щебетавшая Фелисия.

Фелисия говорила о еде, о том, как много она съела, и тщательно описывала каждое блюдо, которое ей удалось отведать. Леди Пемберли заметила, что, если Фелисия и дальше будет есть как крокодил, лорд Петтигрю найдет себе кого-нибудь другого.

Эванджелина, которая почти ничего не съела, вступилась за бедняжку:

– Мэм, я должна согласиться с мисс Сторли: обед был очень вкусный. Я очень довольна, что дамам больше не нужно носить эти ужасные корсеты.

Когда Эванджелина беседовала с Полиной, виконтессой Демстер, рядом прозвучал голос герцога:

– Прощу прощения, миледи. Приехал кое-кто из моих близких друзей, и я должен представить им мадам де ла Валетт.

Глава 26

Герцог вел Эванджелину через гостиную, даря дамам улыбки и комплименты. Наконец он сказал девушке:

– Я вижу, вы выиграли этот турнир.

Эванджелина явно не понимала, о чем идет речь. Увидев это, Ричард покачал головой и добавил:

– Леди Джейн.

– Ах вот вы о чем! Бедная ревнивая маленькая дурочка… Поверьте мне, милорд, не женитесь на ней. Ее глупость вам быстро наскучит. Можете себе представить, она увидела во мне угрозу!

Ричард смотрел на нее как загипнотизированный.

– Поразительно, правда? Угрозу в вас, сущей ведьме, у которой нет ни красоты, ни ума, ни обаяния, ни приличной фигуры, которая могла бы привлечь внимание мужчины…

– Не увлекайтесь, – перебила его Эванджелина. – Так что же это за друзья, с которыми вы хотели меня познакомить? – Она вспомнила, что должна поговорить с Эджертоном до его ухода.

Они вышли в огромный вестибюль.

– Извини нас, Ричард, – сказал шагнувший вперед красивый джентльмен. Он посмотрел на Эванджелину и представился: – Филипп Мерсеро, виконт Деренкур. А это моя жена Сабрина. Наша дочь еще слишком мала, чтобы ездить по гостям. Но жена уверяет меня, что девочка настоящая красавица.

Молодая женщина с чудесными каштановыми волосами, собранными в узел на макушке, рассмеялась и шлепнула мужа по руке.

– Не слушайте его, мадам! Мое имя Сабрина. На самом деле я только жду ребенка. Филипп хочет девочку, но я уверена, что это будет мальчик. Ради Бога, извините за опоздание, но мы заезжали за Роханом и Сьюзен Каррингтон. Они не смогли поехать с нами и передали свои сожаления. Мы опоздали, но все же прибыли.

– Да, вдвоем и третий в уме, – сказал герцог. – А это Эванджелина де ла Валетт.

– Как поживаете? – спросил Филипп, поднося к губам ее руку. – Я слышал, что сейчас вы заботитесь об Эдмунде. Если Сабрина настаивает на мальчике, то я бы хотел, чтобы мой малыш был таким, как Эдмунд.

– Он действительно самый лучший из мальчиков. Знаете, милорд, я поняла, что виновата перед вами, – подхватила Эванджелина. – Понимаете, я подарила Эдмунду игрушечный пистолет, а он начал стрелять в павлинов. А потом сделал меня разбойником и вместе с Баньоном стал придумывать, как поймать и в конце концов застрелить меня. Он сказал, что ваши подарки в подметки не годятся моему.

– Неблагодарный мальчишка, – прищурившись, сказал Филипп. – За эти годы я сделал ему столько подарков, а он предпочел им ваш пистолет. Ричард, поговори с сыном. Внуши ему, что мужская солидарность – единственное, что позволяет нам не оказаться под каблуком у леди.

Эванджелина засмеялась, когда Сабрина бросила на мужа странный и задумчивый взгляд искоса.

– О Боже, – спросила она, – что вы делаете?

– Ох, – опомнилась Сабрина. – По-вашему, я пожираю его глазами?

– Именно. Как это вам удается?

– Это тайна. Понимаете, мать Рохана Каррингтона, леди Шарлотта, самая красивая женщина на свете, учила меня языку взглядов, чтобы я могла обольщать мужа, как только мне этого захочется.

– Потрясающе, – сказал герцог. – Насколько я слышал, леди Шарлотта уехала в Россию с каким-то поразительным представителем мужского племени.

– Нет, в Россию она ездила прошлым летом. Или это была Венеция? – Филипп задумался. – В общем, неделю назад она куда-то уехала. – Он заглянул в глаза жены и тоже слегка окосел. – Она действительно научилась соблазнять меня. Не знаю, чему именно научила ее Шарлотта, но это действует. Причем моментально.

– Не забудь, что ты женат меньше года, – .возразил герцог. – Я никогда не слышал, чтобы молодым мужьям требовалась дополнительная стимуляция.

Филипп наклонился к герцогу и громко прошептал:

– Не разочаровывай ее, Ричард. Она считает себя неотразимой обольстительницей. А мне это нравится.

– Так и должно быть, – ответила Сабрина.

Краем глаза Эванджелина заметила Джона Эджертона. Тот спокойно стоял в дверях гостиной и смотрел на нее. Она улыбнулась друзьям герцога, которых могла больше никогда не увидеть, и сказала:

– Я порвала платье и должна взглянуть, нельзя ли его зашить. Кроме того, мне нужно сказать пару слов сэру Джону. Милорд, миледи, рада была познакомиться с вами. Прошу прощения. – Не успела Сабрина открыть рот, чтобы предложить ей помощь, как Эванджелины и след простыл. Герцог посмотрел ей вслед. Он видел, как Эванджелина заговорила с Джоном Эджертоном и вместе с ним прошла в гостиную. Что за чертовщина? Он ощутил приступ ярости. Сэр Джон, снова сэр Джон!

– Моя дорогая, кажется, вы действительно стали членом этой семьи, – сказал Эджертон, когда они оказались на маленьком балконе библиотеки.

Было очень холодно, в небе, усыпанном мириадами звезд, стояла полная луна, но Эванджелина не обращала ни на что никакого внимания.

Тем временем Эджертон продолжил:

– Невозможно представить себе, что ради меня вы расстались с досточтимыми виконтом и виконтессой Деренкур. Герцог желает вас. Наверняка вы чувствуете это, как каждая женщина.

– Я чувствую только то, что герцог скоро выбросит меня из окна, – ответила Эванджелина.

– Не объясните ли, что вы имеете в виду? Гели вашу миссию, то едва ли. Прошло слишком мало времени, чтобы наш милый герцог что-нибудь заподозрил. Вы здесь, в Лондоне. Я не давал вам разрешения покинуть Чесли. Почему вы меня ослушались? Причина должна быть серьезной, иначе маленький Эдмунд будет лежать в могиле, прижимая к груди свой игрушечный пистолет. – Увидев в ее глазах ненависть, он засмеялся и щелкнул пальцами. – Убить мальчишку ничего не стоит. Так что не вздумайте выдать меня!

Ее голос дрожал от ярости и страха одновременно.

– Вы, ублюдок, слушайте меня! Вы приказали задушить миссис Нидл! Бедную старуху, которая никому не сделала ничего плохого! Вы что, не понимаете? Я ответственна за ее смерть, потому что в тот первый вечер по неосторожности упомянула ее имя. Будьте вы прокляты, убийца!

– Вы сами виноваты, моя дорогая. Если бы вы промолчали, старая карга до сих пор варила бы свои мерзкие снадобья. Атак… Мне пришлось принять меры. При необходимости я действую очень быстро. Так что не вздумайте меня выдать. Месть последует незамедлительно… Зачем вы приехали в Лондон?

– Я больше не могла оставаться в Чесли.

Джон Эджертон не торопясь вынул из кармана табакерку, щелкнул лакированной крышкой, ловко взял понюшку и вдохнул ароматный табак. Затем он негромко чихнул и закрыл крышку.

– Эванджелина, у вас очень чувствительная совесть. Это мне нравится. Следовательно, я могу не беспокоиться, что вы все сообщите герцогу. Не надейтесь, что он спасет вас и вашего отца. Это невозможно. И не забудьте про Эдмунда. Ну что ж, так и быть, я разрешаю вам остаться здесь. Дело для вас найдется.

– Я этого не вынесу. – Эванджелине хотелось кричать и плакать одновременно. – Пожалуйста, хватит. Я сделала достаточно. Отпустите меня.

– Замолчите, Эванджелина. Мы одни, но рядом могут находиться слуги и подслушать нас. Мне не нужны лишние вопросы. Ну что, успокоились? Тогда я скажу, что не собираюсь наказывать вас за непослушание. – Он помолчал, не сводя глаз с табакерки. – Раз уж вы оказались в Лондоне, то сослужите мне одну маленькую службу.

– Не могу, – прошептала она. – Не могу. Пожалуйста, не надо. Разве вы не понимаете? Как я могу ради отца и Эдмунда продолжать работать на вас, если вы убиваете невинных людей?