Лайни Тейтум - Трудная роль

Эванджелина задумалась. Что он уже сделал и что собирается сделать? А вдруг он узнает, что изменники используют его личный пляж для проникновения в Англию? Вдруг узнает о ее предательстве?

– Я получила письмо от миссис Рейли, – спустя мгновение сказала Марианна-Клотильда. – Все в замке очень расстроены. Мой дорогой, я рада, что ты решил не бросать это дело. Миссис Нидл была доброй старой женщиной, но обладала даром предвидения. Ричард, я когда-нибудь говорила, что она предсказала твое рождение с точностью до месяца и даже до дня? Она сказала мне, что ты будешь красивее своего отца, умнее меня – что казалось мне невозможным – и станешь знаменитым любовником. Думаю, этих последних слов будущей матери слышать не следовало… – Она улыбнулась и похлопала герцога по плечу. – Ладно, пока хватит об этом. Поговорим позже. Герцог решительно поднялся.

– Эванджелина устала. Я отведу ее в Розовые покои, пусть отдохнет до обеда. Сегодня вечером мы будем обедать здесь, втроем. Пойдемте, Эванджелина. – Герцог протянул ей руку.

Девушка подняла глаза, медленно кивнула и вложила пальцы в его ладонь.

– О Боже! – ахнула Марианна-Клотильда. – А я пригласила гостей! Меня застрелят, если я отменю прием так поздно!

Эванджелина услышала, что герцог чертыхнулся, и поспешила вмешаться:

– Это случайно не леди Пемберли и мисс Сторли?

Улыбка Марианны-Клотильды и в самом деле мало отличалась от улыбки герцога.

– Так вы уже знакомы с Юдорой? Эта дама могла бы с успехом стать одним из генералов герцога Веллингтона. Да, вы правы, она обещала приехать.

– Они с Царем Иваном два сапога пара, – ответил Ричард. – Тетушка Юдора появилась на моем пороге через день после приезда Эвандже-лины. Решила удостовериться, что мне не заморочила голову какая-нибудь авантюристка. И притащила с собой Дрю и Джона Эджертона. Однако уехала в отличном настроении. Эванджелина ей понравилась.

– Миледи, а лорд Петтигрю и Джон Эджертон тоже придут?

– Я приглашу их, – сказала Марианна-Клотильда. – Иначе за столом не будет хватать двух джентльменов. Надеюсь, что они свободны.

Уж Эджертон то явится точно, черт бы его побрал, подумала Эванджелина.

Марианна-Клотильда повернулась к герцогу.

– Очень странно… Дрю не отходит от Фели-сии. И всюду появляется с ней. – Она покачала головой. – Никогда не знаешь, какая женщина сумеет поставить мужчину на колени.

– Мама, это отвратительно. Мужчина никогда не должен становиться на колени.

– Это аллегория.

– И тем не менее. Настоящий мужчина не должен позволять, чтобы его ставили так низко. О Боже, я уверен, что Фелисия будет продолжать болтать даже в… впрочем, неважно. И все же это правда. – Он умолк в тот момент, когда чашка матери звонко стукнулась о блюдечко.

Впрочем, Эванджелина ничего не слышала. Она давно ломала себе голову, как передать послание Джону Эджертону, а мать герцога решила эту проблему не сходя с места. Девушка облизала губы.

– Миледи, благодарю за то, что вы позволили мне приехать.

– Ричард, что скажешь? Может быть, распорядиться, чтобы Эванджелине принесли еду в спальню?

– Я предпочел бы, чтобы мы с ней поели в библиотеке, одни, у растопленного камина.

– Выбора нет, – ответила Марианна-Клотильда. – Так что бери бразды правления.

– А теперь отдыхать! – сказал герцог, привлекая Эванджелину к себе. Мать, изумленная его безапелляционным тоном, подняла красиво выгнутые темные брови на добрый дюйм.

Эванджелина молча кивнула. По крайней мере, у нее будет возможность остаться в одиночестве, подумать и решить, что сказать Эджертону. Ей хотелось убить этого мерзавца.

– Почему вы дрожите?

Она подняла испуганные глаза.

– Нет, я не дрожу, милорд.

– До скорой встречи, Эванджелина, – сказала Марианна-Клотильда. – Похоже, вы падаете с ног. Ричард, ты говорил про Розовые покои? О да, там очень красиво.

– Ваш городской дом очень элегантен, – сказала Эванджелина, когда они спускались по широкой винтовой лестнице.

– Да, – ответил герцог. – Почти все здесь переделано так, как хотела мать. Она не разделяла вкусов свекрови. Мне тоже так больше нравится. Мать много раз оказывалась права. Не только в вопросах отделки, но и в оценках людей.

– Кроме того, она очень добра.

– Вам не следует идти на обед, который дает мать.

– Вы думаете, она не захочет меня видеть? Миледи так добра, что я могу ошибиться в ее подлинных чувствах. В отличие от ваших, – с улыбкой добавила она. – Я всегда знаю, о чем вы думаете.

– Сомневаюсь. – Если бы она действительно знала, то не стояла бы так близко и не улыбалась ему. – А что касается чувств моей матери, то они здесь ни при чем. Они не имеют никакого отношения к моим словам. Я вижу, вы ничего не понимаете.

– Очень хорошо. Тогда скажите прямо, милорд, чего вы хотите.

Естественно, герцог не мог выложить то, что было у него на уме. Это безумно напугало бы ее. А если бы не напугало, что тогда? Он собрался с духом.

– Я просто не хочу, чтобы вы устали, только и всего. – Наконец Ричард остановился и сказал:

– Вот Розовые покои. Думаю, здесь могла бы ночевать королева Шарлотта. Или королева Бесс. К сожалению, дом не так стар, чтобы иметь честь принимать в своих стенах этих коронованных особ.

Он поднес к губам ее руку. Почувствовав жар этих губ даже сквозь перчатку, Эванджелина невольно прильнула к нему.

– Нет, – сказал он. – Нет. Она тут же отпрянула.

– Я очень сильная, – после паузы произнесла Эванджелина. О Боже, что она сделала? Бросилась в его объятия, вот что! – Честное слово, вы можете не беспокоиться за меня. Я сильная.

Он поднял руку и кончиками пальцев прикоснулся к ее бледной щеке.

– Неужели вы действительно так непобедимы?

Эванджелина не сводила глаз с его смуглого лица. А герцог не сводил глаз с ее губ. Отчаянно хотелось прижаться к нему, услышать стук его сердца, почувствовать прикосновение тела…

Нет, нет! Она выпрямилась и деланно улыбнулась.

– Сомневаюсь. До вечера, милорд.

Когда герцог несколько минут спустя вернулся в гостиную, его мать заметила:

– Она мила. Даже красива. Но ведь дело не в этом, правда?

– Конечно нет. Мама, можешь успокоиться. Я вовсе не собираюсь спрашивать у тебя совета.

– Сомневаюсь, что тебе нужны мои советы. Ты ведешь себя с ней совершенно правильно.

– Смешно. Я просто вежлив с ней, только и всего.

– Эванджелина взрослая женщина, к тому же вдова. Возможно, она привыкла к самостоятельности. Думаешь, отец или муж командовали ею?

– Сомневаюсь, что такое возможно. Именно этого я в ней и не понимаю.

– Ты не слишком долго знаком с ней. Он с улыбкой повернулся к матери.

– Да, не слишком. С другой стороны, я нисколько не сомневаюсь, что буду узнавать ее всю жизнь. Ей нужна сильная рука, вот и все. Моя рука.

– Мне кажется, ты чересчур торопишься. Он пожал плечами.

– Может быть. Но чему быть, того не миновать. Марианна-Клотильда обожала своего сына, однако была вынуждена признать, что никогда не видела его в таком состоянии. Его обращение с этой молодой леди было безукоризненным. Он прекрасно сознавал свои чувства и знал, что ничего подобного до сих пор не испытывал. Значит, он не сомневается, что будет с ней всю жизнь? Да, пожалуй, дело зашло далеко… Она медленно поднесла к губам чашку с остывшим чаем. Старой герцогине была известна репутация сына; она прекрасно знала, что красивые женщины, с которыми имел дело Ричард, приходили и уходили, не трогая его сердца. Но теперь, похоже, ее гордый циничный сын наконец-то нашел женщину, которая сумеет удержать его.

Вдова. Наполовину француженка…

Молодая женщина, обожающая и ее сына, и ее внука. Если только Марианна-Клотильда может доверять своим глазам, которые ее до сих пор ни разу не подводили.

У подножия широкой винтовой лестницы Эванджелина застыла как вкопанная. Там навытяжку стояли шесть лакеев. Грейсон, рыжая с проседью шевелюра которого отливала в свете люстры, а строгий черный костюм резко контрастировал с красно-золотыми ливреями слуг, проверял безукоризненность их белых перчаток. Он обернулся к Эванджелине и сказал:

– Мадам, герцог и ее светлость находятся в гостиной. Они ждут вас. Вы пунктуальны. Ее светлость очень ценит это.

Эванджелина не могла прийти в себя с тех пор, как ее разбудила горничная с кислой физиономией.

– Грейсон, скоро ли прибудут гости?

– Через пять минут, мадам. Смею вас уверить, что к обеду в доме Кларендонов не опаздывает никто, даже сам принц-регент.

– Могу себе представить, – пробормотала Эванджелина, ничуть не сомневаясь в правоте дворецкого.

Грейсон открыл двойную дубовую дверь, пропустил Эванджелину в гостиную и сам вошел следом. Герцог в непринужденной позе стоял у каминной полки, сложив руки на груди, скрестив ноги в лодыжках, и улыбался словам матери. Черно-белый вечерний наряд делал его неотразимым. Интересно, сам ли он завязывал белоснежный галстук или это сделал Баньон? – подумала Эванджелина. Ричард что-то говорил, жестикулируя длинными пальцами. Ей невольно представилось, что эти пальцы гладят ее щеки, подбородок, шею, а затем спускаются к груди. Эванджелина тяжело вздохнула. Она не имеет права думать об этом, не может позволить себе грешные мысли, о которых можно догадаться по глазам. Она нисколько не сомневалась, что стоит ей подумать о прикосновениях и поцелуях Ричарда, как он все поймет без слов.

Я слишком молода, думала Эванджелина, чтобы жить отшельницей.

Увидев вошедшую Эванджелину, герцог остановился на полуслове. Он никогда не видел более красивой женщины. Белое шелковое платье Мариссы, украшенное кружевами, было туго подпоясано под грудью и обнажало верхнюю часть бюста. Может быть, даже слишком обнажало. Ложбинка между грудями казалась бесконечной. Герцог нахмурился. Не сделать ли ей замечания? Но он не хотел обижать Эванджелину. Одна мысль об этом заставила его покачать головой. Если бы они были одни, он бы подошел к ней, бережно спустил лиф к талии, полюбовался этой пышной грудью, затем погладил бы ее, а потом прильнул к ней губами… Ричард не мог отвести от нее глаз. А потом увидел ее потерянное лицо. Но почему? Причина могла быть только одна: здесь, в Лондоне, рядом с ним она чувствует себя несчастной. Герцог был уверен, что мать смотрит на него. Нужно держать себя в руках.