- Я, - безрезультатно попытавшись проглотить ком, вставший в горле, чуть хрипло отвечаю я.

-Так, - негромко произносит Артур и отставляет от себя чашку с чаем. - Я, пожалуй, закажу себе что-нибудь покрепче. - он смотрит на Рому: - Ты как?

- Да, - чуть хрипло отвечает Рома. - Я, наверное, коньячку жахну... Хотя стоп... Нет. Я за рулём.

Перевожу взгляд с одного на другого. Если честно, я бы сейчас и сама выпила чего-нибудь покрепче. Но в ближайший год я точно не смогу себе этого позволить. Разве что валерьянки чуть-чуть.

Несмотря на солнечный зимний день за окном, на тихую приятную музыку в ресторане и внешнюю доброжелательность Ромы и Артура по отношению друг к другу, обстановка кажется мне откровенно накалённой. И я понятия не имею, чего ждать от обоих в этой ситуации. Понимаю только то, что честный разговор - это, пожалуй, лучшее, что мы сейчас можем друг другу предложить.

До того, как официант выполняет заказ Артура, мы старательно избегаем встреч глазами. И никто не говорит ни слова. Просто непонятно, что говорить, пока Артур не высказался по поводу услышанного. А он явно не торопится. Подперев рукой голову, смотрит в сторону танцплощадки, думает о чём-то, похоже переваривает услышанное.

Наконец, когда бутылка выдержанного коньяка и пустой коньячный бокал оказываются перед ним, он, вздохнув, говорит официанту, желающему поухаживать за ним:

- Не нужно, я сам налью. Идите.

Мы снова остаёмся втроём. Артур неторопливо наливает коньяка на пол бокала, и также неторопливо подносит бокал к полным губам и делает пару глотков.

Вздохнув, смотрит на меня и задаёт самый, пожалуй, непростой в этой ситуации вопрос:

- А если ребёнок от меня?

Я не знаю, что на это ответить. Пытаюсь найти нужные слова, но... мне любой мой ответ кажется каким-то... неподходящим и неуместным.

- Ты ведь не собираешься в таком случае делать аборт? - снова спрашивает он.

Смотрю ему в его насыщенно-голубые, как небо за окном, глаза. Качаю головой:

- Нет, Артур, не собираюсь. Я очень хочу ребёнка. Хочу быть мамой.

Рома будто замер. Держа ладони на бёдрах, будто какой-то каратист, смотрит перед собой. К чаю не притрагивается. Мой чай тоже остывает в чашке.

- А то, что я думаю по этому поводу, интересно? - спрашивает Артур.

- Конечно, - отвечаю я. - Мы поэтому и встретились.

Он делает ещё один глоток и ставит бокал на стол:

- Ну, хорошо. Я скажу. Скажу, как думаю, поэтому просьба не обижаться, если прозвучит резковато.

Молчим. Ждём.

Артур вздохнув, продолжает:

- Во-первых, мне глубоко неприятен сам факт того, что вы переспали. Нет, я понимаю, почему так случилось. Думаю, что понимаю. Эти условия, к которым мы пришли в результате разговора и некоторой дискуссии с Ромой, в принципе казались мне несколько сомнительными в плане реализации. Мы все долго не виделись, понятно, что нас обоих к тебе, Маша, тянет, что мы оба тебя хотим, и, полагал, что это взаимно. В том смысле, что ты хочешь не только Рому.

Я пытаюсь сказать, что дело не только и не столько в сексуальном притяжении, что я по прежнему считаю его очень привлекательным, но как только я начинаю, он жестом останавливает меня:

- Дай я скажу. Поправить успеешь.

- Хорошо, - тихо отзываюсь я.

- Так вот, - продолжает он, - я это правда понимаю. Но, можете мне верить, - он переводит взгляд на Рому, а потом снова смотрит мне в глаза, - со мной такой ситуации бы не было. Даже если бы я на стену лез от желания тебя. Я бы подрочил. Надо было бы - раз пять подрочил бы. Тут ведь дело не только в том, что я вам доверял. А в том, что в результате такого секса - сильно меняется ситуация. Не будь его, не факт, что ты сейчас была бы так категорична. Не факт, что не хотела бы поехать ко мне на следующие выходные. Я когда был в Штугарте и потом ночью в Берлине, гнал от себя мысли, что вы там вдвоём можете трахаться. Гнал, потому что это терзало душу. Звучит пафосно, но я лучше не скажу. Знаешь, тут причина, наверное, даже не в ревности, хотя она есть. А в этом гадском чувстве отвергнутости, выброшенности за борт с когда-то общего корабля. И я очень надеялся, что могу доверять хотя бы своему бывшему другу. Который однозначно мог бы рассчитывать на то, что будь ты у меня в гостях, мы бы даже не целовались.

- Артур, ситуация не совсем такая, как ты думаешь... - попытавшись выгородить Рому, снова начинаю я, но он снова жестом ладони призывает меня дослушать его, и я умолкаю.

- Я рад, что вы мне об этом сказали, а не предпочли ввести в заблуждение. И благодарен вам за это. В ином случае, я бы нарисовал в воображении картины, которые терзали бы также, но были бы, возможно, далеки от действительности. Воображение и сейчас у меня работает, мама не горюй. И не скажу, что мне уютно.

Он снова отпивает из бокала, а потом разом допивает остатки и наливает себе ещё. Резко поворачивается к Роме, который наблюдает за его движениями:

- В отличие от тебя, я могу вызвать такси. И вообще, у меня выходной.

- Без проблем, - отвечает Рома. - Я ничего и не говорю.

- Зато думаешь, - довольно жёстко отвечает Артур. - Но на моём месте, ты бы может и водку глушил бы. Так что не спеши осуждать.

- Просто не хочу, чтобы тебя развезло.

- Ты за меня не переживай. Я вполне взрослый и больше не младший партнёр.

- Ты и не был младшим.

- Ну, возможно. Вернёмся к нашим баранам. Так вот, - он подносит бокал к губам и делает новый глоток, а затем тихонько откашливается и продолжает: - Я не знаю, что у вас там произошло этой ночью. Ну, или вечером, не суть. Но я знаю то, что это называется "предать". Да-да, именно так. И неважно, как для себя вы называете эту похлёбку из притчи. Но я не осуждаю. Правда. Потому что знаю уровень соблазна. Он не просто высок. И ты, - он смотрит на Рому, а тот на него: - и я, мы оба знаем, насколько Маша сексуальна и притягательна. И оба знаем, что будем хотеть её и дальше. Потому что она в этом плане - едва ли не уникум. И кончить можно только от её оргазмов. Так что да, я не осуждаю. Может и я поддался бы соблазну. Но я бы тут же его задушил в себе.

- На словах легко... - говорит Рома.

- Да, наверное, - кивнув, соглашается Артур. - Однако у слов иногда должен быть вес. И если ты говоришь, что секса не будет и я могу спокойно провести время в Германии с пользой и удовольствием, то я как-то, знаешь, привык тебе верить. Теперь понимаю, что твоё слово не всегда железобетонно.

- Вообще-то я ни разу... - начинает Рома, но Артур его перебивает:

- До этого - да. Насколько я в курсе, по крайней мере.

- Слушай, ты тоже давай-ка не... - вскипает Рома.

- Угомонись. А то мы так с тобой недалеко уйдем. А учитывая Машино положение, надо бы как-то конструктивно всё это обсудить. И поверь мне, у меня не меньше эмоций сейчас, чем у тебя. Так что потерпи уж меня немного.

Рома ничего не отвечает на это. А я просто не знаю, стоит ли вообще начинать вновь что-либо говорить.

- Так вот, - резюмирует своё "во-первых" Артур: - вы поступили так, как поступили. И я, без всякого осуждения, говорю вам о том, что мне всё же очень неприятно было это узнать. И вряд ли это как-то можно исправить. Во-вторых, по поводу того, что Маша беременна. Предлагаю обсудить вот что. Поскольку отец неизвестен, им оказаться могу и я. И вот тут у меня к тебе, Рома, вопрос: ты готов воспитывать чужого ребёнка? Моего? На правах отчима, старина. Не отца. Потому что я буду категорически настаивать на том, что если ребёнок - от меня, я так или иначе имею полное право воспитывать его так, как сочту нужным. Как отец. И это, как минимум, означает, что он будет знать, кто его настоящий отец. А кто - отчим. Вот такой вот вопрос.

- Тут многое зависит от Маши, Арт.

- Не-не-не, - чуть морщась, качает головой Артур. - Ты не увиливай от ответа. Скажи, готов или нет. Вот Маша осталась с тобой. А ребёнок при этом - от меня. И я лично настаиваю на том, чтобы он знал, кто его отец, а не думал, что его отец - ты.

Рома вздохнув, говорит:

- Арт. Я тебе ещё раз повторяю, тут многое от Маши. Если обсуждать исключительно мою готовность, то я готов воспитывать своего ребёнка. Не твоего. В моей семье - отцом буду я. Даже если биологически - отец ты.

- Вот мы и пришли к разнице мнений, - удовлетворённо произносит Артур. - Потому что у меня подход иной. Если Маша передумает и решит остаться со мной, то я не буду рассказывать ребёнку, что я - его отец. И дам тебе возможность с ним общаться. Мальчик родится или девочка, в данном случае не важно. Есть такая штука, как гены, Рома. И если ребёнок от меня, то гены будут мои. Не твои. Но едем дальше. Третье, о чём я хочу сказать, как раз вытекает из этого. Маша на данный момент узнала тебя получше, чем меня. Ты ведь не будешь не с этим спорить, Маш? - он внимательно смотрит мне в глаза.

- Не буду, - кратко отвечаю я.

- Рад. Я считаю, что имеет смысл и нам с тобой провести выходные. На новых условиях. С сексом. Но только в том случае, если ты этого секса захочешь. Так сказать, для того, чтобы реабилитировать ситуацию. Она уже не будет прежней, но при таком раскладе, хотя бы будет честная борьба. Насколько я помню, меня ты тоже очень хотела. Может сейчас я не выгляжу привлекательно, поскольку говорю то, что думаю о том, что случилось. Но я остыну и приду в себя. Я считаю, что такой расклад - честнее. Я даю тебе слово, что с моей стороны не будет никакого принуждения к сексу. Только, если захочешь сама и дашь мне это понять.

- Хочешь, чтобы я оказался на твоём месте, да? - усмехается Рома.

Артур поворачивается к нему:

- А почему бы и нет? Жребий ведь мог быть иным? Но у тебя будет преимущество. Ты не будешь обманываться. Будешь понимать, что секс между нами - возможен. - он снова смотрит на меня: - Ну, так как, Маш?