Какое-то время мы воркуем в нашем обычном стиле. Иногда перемежаем это приятными, только нашими, пошлостями... Такая очень возбуждающая сексуальная игра... Предвкушение предстоящей ночи... И нетерпение в её ожидании...

А потом, когда Рома, попросив счёт за ужин, уходит в туалет, я...

я...

...замираю.

Трудно передать словами то, как я себя чувствую в этот момент. Правда, трудно.

Начать с того, что я никогда не представляла эту встречу так. Да и не встреча это... Он ведь не заметил меня. Просто идёт мимо ресторана...

Мысленно я даже усмехаюсь. Сама себе. Потому что только сейчас понимаю, что давно и думать забыла о нём. Что слишком редко возвращаюсь мыслями в прошлое с ним. Что всё, что было с ним значимо, давно потеряло хоть какую-то ценность...

И сейчас я смотрю на него так, будто мне показывают фильм.

А ведь это мужчина, с которым я спала.

Мужчина, с которым строила планы на будущее.

Мужчина, от которого хотела ребёнка.

Мужчина, который, как я тогда думала, был для меня очень значимым человеком.

И в этот момент я вдруг понимаю Рому. Понимаю то, что он впервые сказал мне там на море, в Италии... И что не раз потом повторил...

Я понимаю, что никогда не любила Лёву даже близко так сильно, как Рому. Что по сравнению с тем, что я чувствую к своему мужу, я не любила Лёву вообще.

А он идёт мимо ресторана и, конечно, не знает, что я смотрю на него с высоты этой веранды. Не видит меня. Просто идёт по своим делам.

Мужчина, постаревший на годы. Мужчина запущенный, выглядящий помятым алкоголиком. Сутулый, обрюзгший, и явно пьющий.

Даже странно, что я сразу узнала его, настолько он непохож рна себя прежнего.

Он идёт не по дорожке. А по траве. Оторосшие волосы взлохмачены. Одежда выглядит старой и грязной. На серой футболке какое-то желтоватое пятно. Спортивные штаны висят на коленках. Обувь грязная.

Я не знаю почему так, но я ни испытываю ни жалости к нему, ни злорадства, ни вообще чего-либо такого, что можно было бы назвать простой человеческой реакцией. Я только удивлена. Тому, что узнала в этом явно опустившемся мужике своего бывшего успешного мужчину. И тому, что мне совершенно плевать, как он живёт, с кем и чем занимается.

И дело не в том, что он выглядит так. Дело в том, что он выглядит узнаваемым, но чужим. Посторонним. Человеком, которого никогда не было в моей жизни. Человеком, который не изменял мне, который не сбрасывал мои вещи с балкона, который не отсуживал у меня со скупостью и скряжничеством известного Пушкинского рыцаря то, что принадлежало мне по праву и на что я совершенно не претендовала... Человеком, которого для меня никогда не было.

Пустым местом.

Только лёгкий оттенок грусти будто витает рядом, едва касаясь меня своими лёгкими, подобными паутине, крылышками.

Фигурка этого мужчины постепенно уменьшается... уменьшается... уменьшается и... затем будто растворяется среди кустов и деревьев.

- Мммм... - слышу я непонимающий голос мужа, и оборачиваюсь к нему.

На его лице недоумение.

- Кто это? - спрашивает он.

Он именно недоумевает. Никакой ревности. А я только сейчас понимаю, что настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он пришёл и сел рядом со мной.

- Ваш счёт, пожалуйста.

Официант кладёт папку с чеком на стол рядом с пустыми тарелками, а затем забирает их, ставит на поднос и уходит.

- Кто это? - улыбнувшись, спрашивает Рома. - Какой-то знакомый?

Я смотрю ему в глаза и качаю головой. А потом, улыбнувшись любимому мужчине в ответ, говорю:

- Нет. Просто какой-то мужик.

Рома щурится:

- Уверена?

- Да.

- А чего ты такая задумчивая?

- Просто вспомнилось, как я жила до тебя. И знаешь что?

- Что?

- Не жила.

Я придвигаюсь к нему ближе, а он сначала легонько, а потом крепче, но так же бережно, однимает меня и говорит:

- Ты счастье моё, Маш. Счастье.

- А ты - моё, - сглотнув подступивший к горлу ком, тихо отвечаю я.

Мы так и сидим там, на веранде. Минут ещё пять, наверное, а может десять. А может две. Мы точно знаем, что спешить нам некуда, потому что впереди - долгая счастливая жизнь. Знаем, что всё будет хорошо. Знаем, что впереди - страстная и чувственная ночь. А ещё - дети, любовь, забота и старость, которую мы встретим так, чтобы и по прошествии лет нам было что вспомнить приятного и нежного.

- Я тебе очень благодарна, - говорю я, когда мы, взяв ракетки, волан и рюкзак, спускаемся вниз.

- За что?

- За уверенность, Ромка. За ту уверенность в завтрашнему дне, которая для меня стала нормой. За то, что я обрела мужчину. Настоящего. Своего.

Мы стоим внизу, у входа в ресторан и целуемся. Целуемся взасос, никого не стесняясь.

И мне эту минуту, когда я наслаждаюсь этим поцелуем, я вдруг ловлю на себя на том, что особенно сладким и чувственным его делает одна вещь.

Заметная со стороны.

Вещь, доступная и недоступная многим.

Но в данном случае - моя особенная.

Моя личная.

Моя самая ценная вещь. Моя гордость.

Золотое кольцо на моём безымянном пальце. Которое означает то, что я принадлежу своему мужу. Лучшему на свете. И нет больше в мире для меня мужчин.

Только он.

Koнeц