– Спасибо. Большое спасибо. – Поднявшись на цыпочки, Мэдлин порывисто поцеловала его в безупречно выбритую щеку. – Мне пойти туда, как вы думаете?

– Думать не мое дело, дорогая, – ответил сэр Аласдэр. – Мое достоинство – это смазливая внешность. Спросите у любого, кто меня знает.

Но Мэдлин уже не слышала его. Она размашисто шагала вперед, сердце ее готово было выскочить из груди. Неужели судьба дала ей второй шанс? В этом не будет уверенности, пока она не соберет в кулак все свое мужество и не спросит об этом.

Возможно, и правда еще не поздно. Мэдлин готова была отдать все, за исключением своего ребенка, за малейшую возможность счастья, которое она так глупо погубила.

Она вспомнила, что Меррик однажды сказал ей. «Только сердце может привязать человека, Мэдди. К дому. К чему-нибудь действительно важному. Кусок бумаги тут ничего не значит».

Он прав. Бумага ничего не значит. А Меррик… он значит для нее все на свете.

Не больше пяти минут ей понадобилось, чтобы найти лощину, покрытую зеленым ковром травы. У пастбища она увидела стену и кучу камней, ждущих своего часа, а за ними высокую широкоплечую фигуру с узкой талией.

Мэдлин поспешила вниз.

Меррик, взмахивая кувалдой, обтесывал камни так же аккуратно, как режут хлеб. В утреннем свете его нагая спина казалась сильной и мощной. Рубашка висела рядом на кусте. Меррик повернулся, чтобы положить камень в стену, и, должно быть, заметил Мэдлин. Она бросилась бежать, как девчонка, и когда добралась до стены, едва дышала.

Распрямившись, Меррик посмотрел на нее и отложил кувалду.

– Доброе утро, Мэдлин, – сказал он, вытирая со лба испарину. – Ты так торопилась. Надеюсь, ничего не случилось?

Она покачала головой, пытаясь перевести дух.

– Нет, просто я хотела спросить… – неловко начала она. – Я хотела знать, Меррик, могу ли я… хочешь ли ты… Нет, все не то.

Он с улыбкой оперся локтем на стену и наклонился вперед.

– Вот уж не знал, что ты такая косноязычная, Мэдлин.

Смутившись, она улыбнулась в ответ и вдруг почувствовала себя так, как в тот день на пикнике, когда Меррик увел ее от ссорящихся кузин и навеки похитил ее сердце.

– Я хочу знать, Меррик… можно… можно мне завести роман с тобой? Ты ведь теперь свободен.

Рассмеявшись, он обошел стену.

– Не знаю, милая. – Скрестив на груди руки, он уперся каблуком сапога в стену. – У тебя благородные намерения?

Мэдлин сцепила за спиной руки.

– Не особенно, – призналась она. – Они более или менее похожи на то, что случилось вчера ночью.

Улыбка Меррика стала еще шире. От его красоты у нее дух захватывало. Сильные мышцы покрыты испариной от напряженной работы. Темные завитки волос сбегали по груди к впалому животу и скрывались за поясом рабочих брюк. Прищурив серебристо-голубые глаза, Меррик смотрел на нее.

– Я рабочий человек, Мэдди, – сказал он, словно предупреждая ее. – Во мне мало приятного. У меня всю жизнь будут мозолистые руки и грубая кожа.

– Я… я с этим уже знакома, – сказала она. – А если мне захочется красоты, я смогу пофлиртовать с твоим братом.

В ответ Меррик расхохотался. Потом настал момент серьезных слов.

– Меррик! – начала крутить пальцы Мэдлин. – Я хотела… я не хотела, чтобы ты сжег эту бумагу.

– Нашего брака не было, Мэдлин, – печально покачал головой Меррик. – Какой смысл цепляться за то, что в реальности не существовало?

Мэдлин закусила губы.

– Меррик, я солгала, – сказала она. – Я не хочу романа с тобой.

– Не хочешь? – помрачнел он.

– Нет, хотя сделала бы это, если бы понадобилось проявить себя…

Снова прищуренный оценивающий взгляд.

– Тогда чего ты хочешь, Мэдлин?

– Я хочу… хочу выйти за тебя замуж, – прошептала она. – Я… прошу тебя, Меррик, жениться на мне. Стать моим мужем. Отцом Джеффу, усыновить его и дать фамилию, которую он должен был носить. Я прошу тебя навсегда соединить наши жизни. И если ты сделаешь это, я всегда буду тебе хорошей женой. Я никогда не дрогну и не отступлюсь от тебя.

Меррик раскинул руки, и Мэдлин бросилась к нему в объятия, прижавшись к его сильной груди.

– Ты уверена? Подумай, Мэдди, – сказал он, – касаясь губами ее волос. – Не связывай себя с таким упрямым и гордым человеком, как я. Ты очень красива. Не торопись, обдумай, чего ты хочешь. Что бы это ни было, не сомневаюсь, ты своего добьешься.

– Я уверена! – воскликнула она. – Я тринадцать лет думала над этим. Я никого не любила, кроме тебя, Меррик, и никогда не полюблю. Ты…ты мне нужен. И Джеффу тоже. Если ты хочешь подождать, я согласна. Я подожду еще тринадцать лет.

– Шшш… Мэдди. – Он поцеловал ее долгим многообещающим поцелуем. – И я любил только тебя, – сказал он, наконец оторвавшись от ее губ. – Да, я женюсь на тебе, Мэдди. Хоть завтра. Тебе нужно только назвать день.

– Двадцать второго июля, – быстро сказала она. – В сельской церкви.

Подняв брови, Меррик взглянул на нее, его светло-голубые глаза вспыхнули.

– Значит, двадцать второго?

Мэдлин печально посмотрела на него.

– Если мы выберем другой день, Меррик, я никогда с этим не смирюсь, – сказала она. – Я всегда считала двадцать второе июля днем своей свадьбы. И, сгорела бумага или нет, всегда буду добавлять тринадцать лет ко всякой годовщине, которую мы будем отмечать.

Меррик снова поцеловал ее, решительно и крепко.

– Значит, двадцать второго, любимая, – сказал он. – Но впереди еще почти две недели. Что мы будем делать?

Мэдлин скользнула взглядом по его обнаженному торсу, потом посмотрела на купу деревьев.

– Что говорит прекрасная шотландская поговорка, Меррик? «Не теряй времени, будь счастлив, пока жив, в могиле еще належишься».

– Хорошо сказано, – согласился Меррик. – Это одна из любимых бабушкиных поговорок.

Мэдлин посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– У меня такое чувство, что я долго была мертвой, – сказала она без горя и отчаяния. – А теперь я хочу, чтобы ты отвел меня в тень тех деревьев и сделал очень, очень счастливой.