Мы немного помолчали, каждый про себя раздумывая, что делать в такой ситуации. Не знаю, о чём думал Костя, а я – медленно понимала масштаб учинённых проблем и грядущих последствий.

– Его надо вернуть, – непререкаемым тоном заявил мне друг.

– Нет, – не из чистой вредности, ну если только чуть-чуть, возразила я.

– Что значит, нет?! – не выдержав, снова перешёл на ультразвук Костя.

Видимо, связки успели немного восстановиться, раз он опять принялся за старое. Как бы потом хрипеть не начал. Хотя, мне же лучше – тише будет. А хрип не так сложно игнорировать…

– Потому что нет! Я давала КЛЯТВУ! Ты понимаешь?! И, между прочим, ты тоже медик, и произносил те же слова! – уже я начала кричать, не особо переживая о лежащем на полу салона пациенте. Всё равно, он тих, как труп… Ой, тьфу – тьфу, незаметно поплевала через плечо, обернувшись к украденному подопечному. Егор Егорыч мирно лежал на полу и никак не возмущался своим положением.

«Только какой-то слишком бледный» – обеспокоенно подумала я, продолжая разглядывать мужчину и на глаз определяя его состояние.

– Но это не повод рисковать собой ради совершенно незнакомого человека. Сколько ты его знаешь?! Сутки? Двое? А про последствия ты не подумала? А если он умрёт? – долбанув по спинке моего сиденья кулаком, выкрикнул он.

Испуганно отшатнувшись от его грозного кулачищи, больно ударилась затылком об стекло своей двери. Так, всё, с меня хватит! Сдавленно зашипев, потёрла пострадавшую головушку.

– Я. Его. Не. Повезу. Назад, – чеканя слова, отказалась я. – Если ты не хочешь, или не можешь мне помочь, то выходи из машины. Я отвезу его к себе и выхожу. А он не станет предъявлять ко мне претензий и будет благодарен за спасение его жизни.

Костик простонав «Ой, дура», закрыл лицо руками, а потом вцепился ими в волосы. Так и сидел, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.

– Выходи! – я решительно вцепилась в руль и уставилась на дорогу. Ну и пусть я натерпелась страху, пока доехала сюда, но далее терпеть эту нервотрёпку не в силах. Всему есть предел.

Нет, первые двести – триста метров, пока не скрылась из виду проходная элитного посёлка, я ехала более-менее бодро и уверенно. Нельзя было показать свою нервозность. А если, охранник окажется не совсем дуболом, и разгадает моё враньё? И даже на дорогу с горем пополам выехала… Но дальше, дальше нервы мои не выдержали бешено несущегося по соседству потока машин, которые к тому же злобно сигналят ползущей черепахе имени меня.

Проехав с километр – сколько смогла, остановилась на обочине, проревела несколько минут от пережитого стресса и только потом додумалась позвонить Косте. Лучше бы не звонила… Когда он услышал, что я натворила… Тот визг был во сто крат спокойнее, чем довелось пережить по его приезде. И вот теперь он кричит на меня почти без продыху уже около сорока минут.

– Выходи! – повторила я, заметив, что друг даже не шелохнулся. – Я его сама спрячу и вылечу. Не стоило тебе звонить. Извини, что втянула во всё это…

– И что ты будешь делать? Дома тебя быстро найдут. Ты же давала паспорт, когда проходила собеседование А там, между прочим, указан твой адрес? – язвительно поинтересовался он.

Н – да… Как-то этот момент я упустила. Хотя, можно на первое время снять квартиру где-нибудь в пригороде. Но хватит ли мне денег? Оставшихся, было не так много, чтобы прожить месяц-другой у меня дома, но не на съёмной…

– А деньги где возьмёшь? Хватит ли тебе на лекарства и еду? – заметив мою растерянность, начал давить он. – На что ты купишь ему препараты? Ты вообще знаешь, от чего надо лечить его на самом деле? А если у него почки откажут и ему нужно будет срочно провести диализ? Где ты достанешь аппарат? Как ты его проведёшь?

– Не глупи… Отвези его обратно. Всё равно ему осталось жить недолго. Не мучай человека, – тоном мамочки, уговаривающей несмышлёныша выпить противное лекарство, увещевал он.

– Найду. Квартиру сдам. Машину вот, продам, – шлёпнула ладонью по рулю, показывая, что именно собралась продавать.

– Да тебя, недотепу, любой идиот проведёт! У тебя же на лице написано: «грабаните меня», и потом – квартиру сдать не так легко и быстро. А если обчистят? Да и машина не твоя! Потом припишут ещё к похищению больного человека угон, и попытку сдать ворованную тачку на запчасти… – и, исчерпав аргументы, Костя устало спросил. – Ты желаешь сесть за решётку пожизненно?

– Нет, я хочу его спасти, – едва сдерживая слёзы, прошептала я. Осознание полностью накрыло меня, и я с ужасом обозревала картину своей глупости. Но наверное, я так и помру глубокой дурой…

– Выходи, – тяжело вздохнув, Костя вышел из машины. Я удивлённо следила за тем, как он обходит авто и открывает водительскую дверцу. Вышла, нерешительно замерла рядом с машиной.

– Ну чего стоишь? Садись, давай. Будем тебя спасать… – вздохнул в который раз за сегодня, друг.

– А, твоя? – робко поинтересовалась, усевшись с пассажирской стороны.

– Потом, – неопределённо отмахнулся Костя, уверенно поворачивая ключ в замке зажигания.

Город давно скрылся в зеркалах заднего вида, а мы всё ехали. Плотным забором выстроившиеся вдоль трассы деревья, создавали ощущение туннеля. Костя сосредоточенно вёл машину, не отрывая взгляда от дороги. Две полоски морщин пролегли на его лбу.

Интересно, о чём он сейчас думает? И куда нас везёт. Испуганные мысли уже устали носиться в моей голове. Я по нескольку раз пережила момент, когда пациент умер, так и не получив квалифицированной помощи, меня нашли, судили и как я провела свою глупую жизнь в тюрьме. Хотелось задать Косте много вопросов, но я решила не отвлекать его от дороги и положиться на старого друга.

– Приехали, – толкнул он меня в плечо, а я осоловело хлопала глазами, пытаясь понять, где нахожусь.

Видимо, я заснула по дороге, раз не помню, как мы ехали. Свет от фар выхватывал из темноты ночи кусок забора и подъездную дорожку перед ним. Константин загнал машину на территорию дачи и плотно подпёр ворота. Небольшой садовый домик, явно носил гордое звание «дача», хотя от современных дач тут имелся разве что только забор. Старое щитовое строение, узкий козырёк над входной дверью. Туалет на улице, около сарая… Ностальгия…

Когда я была маленькая, бабуля часто ездила на такую вот дачу к своей старой подруге и, конечно же, брала меня с собой. «Пусть деточка свежим воздухом подышит» – улыбалась ба. Ирина Борисовна согласно кивала и разливала по кружкам ароматный чай с листочками смородины. Потом всю осень и половину зимы я хвасталась перед одноклассниками своим загаром. Когда мне стукнуло пятнадцать, бабулина подруга скончалась, и мы перестали приезжать на ту замечательную дачу.

– Где мы? – задала сакраментальный вопрос, волчком крутившийся в голове.

– На даче моего знакомого, – слегка замялся друг, привычным движением снимая огромный амбарный замок с петель. – Он иногда разрешает сюда приезжать. Вас тут никто не найдёт, ты будешь в безопасности. Если, конечно, ты не угробишь своего подопечного… – хмуро добил он.

Я только незаметно поплевала через плечо, дабы не накаркал. Что-то я стала чересчур суеверной…

Егор Егорович спал в том же положении, как я его и укладывала, и меня немного это напрягло. Нормальный человек хоть иногда меняет положение тела. Хотя, с этими треволнениями, я совсем забыла, что он фактически парализован. Костик перенёс наши вещи в дом, и даже самостоятельно отнёс моего больного в отдельную комнату. Пружинная кровать, платяной шкаф в углу, да стул в изголовье, вот и вся обстановка.

Старый чайник свистел на такой же старой газовой плите, в маленькой буржуйке язычки пламени жадно облизывали подкинутые доски, настольная лампа кидала слабое пятно света на пол. Небольшой предбанник со складом для калош и одежды, предназначенной для копания в земле, комната с продавленным диваном и обшарпанным столом, самодельным ковриком на полу. Кухонька с двумя табуретками, старым, ещё советским, кухонным гарнитуром и пустотой на полках и ящиках.

Довольно скудная обстановка не особо напрягала – я практически всю жизнь прожила в комнате минимальной мебелировкой. Верхний свет зажигать не рискнули, решив обойтись и так. Костя заявил, что эту ночь он побудет здесь, потом съездит в город за продуктами. Хорошо, что дачный сезон ещё не начался и нас не сразу заметят, хотя некоторые особо ретивые уже наводили порядок на своих участках, разгребая залежи прошлогодней листвы и снега. Так что некое уединение для нас тут было. Но всё равно придётся ходить к колонке за водой, а там, если кто прицепится, наплету что-нибудь. Вон, какая из меня врушка получается. Новый криминальный элемент…

Как в таких условиях я буду ухаживать за лежачим, я совершенно не представляла, но деваться было некуда – дороги назад больше нет. Если в течение недели я не лишусь своего подопечного, то, думаю, он выкарабкается. Остаётся только надеяться и попытаться очистить его организм от лекарств и ядов. Отправлю завтра Костика заодно в аптеку – пусть купит некоторые травы. Сорбент, слабительное, мочегонное. Надеюсь, почки у него ещё работают…

Скромный ужин нам и для больного и, в домике гаснет свет. Дом постепенно прогрелся, но в комнатах ещё оставались слабые отголоски запахов зимней затхлости. Интересно, зачем другу столь уединённое место и почему он смутился на вполне безобидный вопрос? Любопытство мелькнуло в голове и пропало. Я не вправе задавать такие бестактные вопросы. Он мне и так сильно помог, при этом подставившись сам. Если меня посадят, то вполне возможно, его тоже. За пособничество.

Пришлось разделить продавленный диван с Костей. Тот порывался уйти спать в машину, но я не позволила. Не хватало ещё, чтобы он заболел, помогая мне. Последней мыслью в засыпающем мозгу было: «Я обязана во что бы то ни стало вылечить Егора». О высокой вероятности его смерти, я старалась не думать. Без его заступничества, я остаток своей глупой, принципиальной жизни проведу за решёткой.