Яна Перепечина - Только так. И никак иначе

Ниночка, вспоминая, засмеялась:

- Так мы сундучок только до крыльца вытащили, все вместе несли за ручки, еле-еле справились, а дальше на тачку садовую, такую, с одним колесом, переложили и в ней таскали.

Лёнчик хмыкнул:

- Сообразительные!

Больше к жене он не приставал.

Умница генерал очень подробно перечислил всех, кто был в тот день в доме или приходил в гости. Более того, он попытался провести собственное расследование и через некоторое время написал о результатах, вернее, об их отсутствии. Никто ничем не скомпрометировал себя, не выдал. Спустя довольно длительное время генерал был вынужден констатировать: ни один из присутствующих внезапно не разбогател и не перестал посещать дом Федотовых, никто явно не пытался остаться в доме один, чтобы, возможно, забрать спрятанные где-то сокровища.

Когда Наталья услышала в пересказе Лёнчика детективную историю, случившуюся в доме генерала Федотова, была крайне заинтригована:

- Это ж на какую сумму там добра было?

- Ну-у, - протянул любовник, - я примерно прикинул и был поражён. Подумай сама: столовое серебро, не современное, а старинное. Вилки, ложки, ножи. Нинка говорит, минимум по две дюжины и того, и другого, и третьего. Ах, да, там же ещё и чайные ложечки, и десертные. Короче, немало. Как только в шкатулку поместились все? Хотя Нинка мне её размеры примерно показала. Немаленькая такая, и вправду на сундук похожа по габаритам… Ну вот. И драгоценностей много, даже очень. Генерал всё не перечислял, и Нинка не помнит, конечно. Но, скорее всего, пара-тройка кило там была. Генеральша кольца очень уважала, все пальцы унизывала…

- Ого! – прервала Наталья. – Однако плебейский вкус у бабули был! Так и вижу толстые сосискообразные пальцы с облупившимся кровавым маникюром, и на каждом по пять колец.

Лёнчик хмыкнул:

- Да нет, я ж её застал. Она стройная до последнего была. Невысокая, спина прямая-прямая, хотя уже только в инвалидной коляске перемещалась и говорить после инсульта не могла. И пальцы тонкие, длинные. Она из дворян была, только это скрывали тщательно, я об этом из записей Федотова узнал. Нинка на неё очень похожа. Но вот кольца обожала, это да.

Наталья досадливо поморщилась: ишь ты, туда же – дворянка!

- Хватит экскурсов в историю! Давай ближе к делу.

Лёнчик не стал связываться и напоминать, что это она прервала его размышления:

- Ну вот, колец было не просто много, а очень много. Несколько ожерелий с драгоценными камнями и жемчугом. Пять гарнитуров: то есть или серьги и ожерелье, или кулон, серьги, кольцо и браслет. Нинка говорит, что точно были комплекты с изумрудами, рубинами, бриллиантами, жемчугом и, она точно не помнит, но, похоже, что с сапфирами. Брошей самых разных больше десятка. Ну и россыпью: цепочки, кулоны, браслеты, серьги. В общем, неплохо жила генеральша.

- М-да-а… Неплохо… - эхом отозвалась притихшая Наталья. - Я тоже так хочу…

Лёнчик напрягся, ожидая неприятного поворота разговора. Наталья работала певичкой в русском ресторанчике, денег вечно не хватало, а красивой жизни хотелось больше всего на свете. Почему она ответила на ухаживания Лёнчика, он и сам толком не знал. Но подозревал, что по причине имеющейся у него в наличии известной и неплохо зарабатывающей жены. Наверное, хотела поживиться.

Но задумчивая Наталья скандалить не стала, хотя любила это дело самозабвенно и отдавалась ему со всей страстностью русско-еврейско-украинского характрера.

О причине её задумчивости Лёнчик узнал назавтра, когда Наталья в перерыве между номерами подсела к нему за столик, стоявший в укромном полутёмном углу, и торжественно объявила:

- А поехали-ка, любимый, в Россию!

Лёнчик, услышав такое предложение, поперхнулся котлетой по-киевски, с трудом прокашлялся, выпучив налившиеся слезами глаза, опушённые длинными ресницами, которые сам втайне считал очень красивыми, и изумлённо воззрился на любовницу:

- Ты в своём уме? Что я там забыл?

- Сокровища, – лаконично сообщила Наталья, окончательно вогнав Лёнчика в ступор. – Я тебе точно говорю: их можно найти!

Лёнчик долго возражал и сопротивлялся, но не зря любимой присказкой Натальи было: против лома нет приёма, окромя другого лома. Против её напора Щенин не устоял. Не переставая дивиться своей мягкотелости, Лёнчик направился вместе с любовницей, ставшей вдруг компаньонкой в авантюрном мероприятии, на нелюбимую и нежеланную родину.

Все слушали затаив дыхание. Довольный Лялин вещал:

- Так они и оказались в Москве. Остановились в небольшой гостинице. Сначала хотели сэкономить, собирались жить у тётки Натальи, но там полна коробочка – семья большая, и им места не нашлось. Да ещё и машину купить надо было… Пришлось раскошелиться, что, кстати, до крайности экономного Лёнчика приводило просто в бешенство. Минут пятнадцать мне на это жаловался, сердешный!

Стараниями предприимчивой Натальи они раздобыли через её старых знакомых российские паспорта и отправились наводить справки. Сначала им крупно не повезло. Леонид знал через родственников, что дом давным-давно не могут продать, как-то не находится покупателей. Поэтому они рассчитывали просто тщательно обыскать почти заброшенное строение. Но оказалось, что буквально за пару месяцев до их приезда участок вместе со всеми постройками был продан. Понаблюдав за Павлом, криминальный гастролирующий дуэт решил заслать к новому хозяину дома с сокровищами домработницу. Первая попытка не увенчалась успехом…

- Это когда? – удивился Павел. – Хотя… приходила тут ко мне одна тётечка средних лет. Незадолго до Натальи… Алёна Михайловна, кажется…

- Ну… - протянул страшно довольный Лялин, - была это вовсе не Алёна Михайловна, а очень даже Леонид Михайлович, Лёня. В его изложении история устройства на работу выглядит весьма эксцентричной…

Лёнечка, отдуваясь и прихрамывая в непривычной одежде и обуви, доковылял до скамеечки у почты, рухнул на неё и в изнеможении вытянул ноги. Голова под париком и дурацкой красной береткой нестерпимо чесалась. Он засунул палец под искусственные волосы и исступлённо, как замученная блохами дворняга, поскрёб взмокший затылок. Говорил же Наталье, что ничего не получится! Не взял его к себе на работу новый хозяин дома. Ну и отлично. А то б пришлось ему в дурацком бабском прикиде как минимум неделю мучиться. Ужас какой!

А теперь - свобода! На нет и суда нет. Теперь Наташкина очередь поработать. Дёрнула же его нелёгкая семейную историю ей рассказать. А она, дура-баба, и загорелась: давай да давай попробуем, а вдруг выгорит дельце! Тьфу, идиотка! Но хороша зараза. У него, у Лёнечки аж слюнки текут, как её видит: белокожая такая, волосы длинные, кудрявые, сама розовенькая, глазки голубые... Пастила фабрики "Ударница", а не баба! Эх, за такую можно и пострадать. Вот он и страдает.

Он снова заёрзал, пытаясь сесть поудобнее. И как только женщины в такой одежде ходят? Это ж кошмар какой-то! Здесь жмёт, там тянет, под юбку дует, сумка дурацкая мешает и найти в ней ничего невозможно, ангорская беретка, щедро линяя, на глаза лезет, устал уже отплёвываться и с накрашенных ресниц тончайшие шерстинки снимать. Кто придумал эти ангорские беретки, кофточки, перчатки и шарфики?! Едешь в метро, толчея, духота, а кругом сплошь ангорские кролики, а не люди. Одна рукой махнёт, а кофточка линять начинает, другая почешется — так шерсть по вагону летает, лезет в рот, ноздри, глаза. А теперь и он в это безобразие одет. Форменный кошмар.

А косметика?! Когда Наташка его сегодня красила, он чуть не скончался: тональный крем "Балет", тени, тушь с дурацкой кисточкой, такую уже и не делают, ярко-розовая старческая помада, духи "Красная Москва" из стратегических запасов Наташкиной бабушки. Бабушка померла лет десять назад, а запасы, гляди-ка, целы и даже пригодились. Тётка Наташкина ничего не выбросила, они и нашли, применили, так сказать, по назначению.

Наташка красила его и приговаривала:

- Мы из тебя делаем деревенскую красотку, так что и косметику надо брать что попроще, подходящую для создаваемого образа, - с этими словами она поплевала в футлярчик с тушью и растёрла всё щёточкой, похожей на зубную, только крошечную. Лёнечку аж перекосило от отвращения, когда она ему стала этим ресницы красить. Бр-р-р. Но ничего не попишешь. Взялся за гуж - теперь терпи. Хорошо ноги не стала ему брить для полноты картины. А ведь хотела: а то, видите ли, волоски через колготки просвечивать будут. Еле отбился!

Вот и терпел он с самого утра, пока в электричке ехал, за домом следил, с сопляком-хозяином разговаривал. Хотел было на машине поехать, да Наташка не дала: вживайся, мол, в образ. Пришлось в дурацкой юбке, пальто и сапогах-дутиках в вагоне трястись. Думал, не доедет никогда. Но ничего, доехал. Растянулся, правда, на платформе, когда из вагона выходил: юбка проклятая между ног запуталась. Грохнулся так, что чуть концы не отдал. Котомка в одну сторону, очки со стёклами без диоптрий в другую, сам Лёнечка в третью! Картина маслом! Пацан какой-то к нему кинулся: потерпите, подождите, сейчас помогу, тётенька!

- Какая я тебе тётенька, сопляк! - рявкнул озверевший от боли и обиды Лёнечка и так отпихнул пацана, что тот отлетел и плюхнулся на скамейку.

- Во тётка даёт! - восхищённо протянул какой-то бомжик. - Во темперамент!

Польщённый и вмиг успокоившийся Лёнчик собрал свои манатки и кокетливо подмигнул бомжику. Тот вошёл в раж:

- Красавица! Персик!

Лёнечка, окончательно повеселевший, послал неожиданному поклоннику воздушный поцелуй и изящно, как ему казалось, направился наниматься на работу.

С работой не выгорело. Он честно терпел и старался, но молодой оболтус прислугу нанять не захотел. Что ж, его право. Теперь Наташке придётся воплощать в жизнь план Б. По идее, ему положено было бы ревновать, больно уж план этот неоднозначный. Но почему-то не хочется.