Любовь Черникова - Точно в сердце

Спросила:

— Тут есть другой выход?

— Д-да. Должен быть.

Его начинало знобить, похоже, поднимается температура. Я решительно поднялась, глядя во мрак.

— Тогда, я за помощью. Ты только держись.

— Возьми мой телефон, вместо фонарика, — Виктор шарил рукой пытаясь взять трубку.

Я вложила мобильный ему в ладонь.

— Тут всего три процента зарядки осталось. Вдруг самому пригодиться. Я справлюсь.

Несколько мгновений я боролась с собой и своей совестью, но все же наклонилась и поцеловала его прямо в пересохшие губы. Коротко, точно прощаясь…

— Ксюша, я люблю тебя, — прошептал он мне вслед, и сердце тоскливо сжалось.

Не стала оборачиваться, сделав вид, что не услышала. Я ведь так и не спросила, кто нас запер, а он не сказал ни слова про жену. Его можно понять, он не станет обвинять Редди. Что бы она ни сделала, а я не стану больше лезть в их семью. На мгновение стало страшно. Что если одуревшая от ревности Лерка поджидает меня где-нибудь в казематах, чтобы устроить «несчастный случай»? Страх снова вернулся, только теперь я боялась ни чего-то потустороннего, а вполне реального. Собравшись, подняла камеру и нажала спуск.

Вспышка.

Яркий свет на мгновение озарил пространство и выжег мне сетчатку, ослепив. Пришлось немного выждать, прежде чем внимательно изучить фотографию.

Несколько шагов в нужном направлении.

Вспышка.

Пол относительно ровный, никаких ям или препятствий. Справа комнаты, камера выхватывает в них какие-то механизмы. Слева вдоль коридора тянутся многочисленные проржавевшие трубы разного диаметра, выкрашенные давно облупившейся краской. Иду вдоль них, прослеживая путь кончиками пальцев. Ноги неуверенно ступают то по каменному крошеву среди которого попадается битое стекло, то по чему-то мягкому вроде тряпок. Я стараюсь не думать, что за дрянь может там обитать. Все напоминает компьютерный хоррор, только намного реальнее любой виртуальной реальности, и никтофобия снова протягивает ко мне свои щупальца.

Вспышка!

Свет, точно удар меча обрубает их, давая ощущения реальности. Боже! Где все мои фонарики?! Пожалуй, впредь я буду один приматывать к себе скотчем, и пусть окончательно прослыву юродивой.

Вспышка!

Коридор закончился, я на распутье. Остановившись, несколько секунд прислушиваюсь. Кажется, или слева тянет сквозняком?

Вспышка!

От этого импровизированного стробоскопа уже болят глаза, картинка перед глазами кажется нереальной, в ушах шумит и страх все сильнее завладевает мной, а тени на фотографиях вот-вот превратятся в монстров. Прохожу еще несколько метров. Боже! Неужели это здание такое огромное? А с виду не скажешь. Страшно от мысли, что я уйду в какие-нибудь потайные катакомбы, и меня никто больше не найдет. Пространство расширяется, потолок отступает, выпуская меня в помещение с каменными квадратными колоннами. Что-то щекотно касается обнаженного плеча, и я с визгом шарахаюсь в сторону.

— Мамочки!

Спотыкаюсь и подворачиваю ногу.

— А! — вскрик гулко разносится в стороны. — Бам!

Камера, вырвавшись из при падении, качнулась на ремне и ударилась обо что-то железное, а затем и об пол. Я замерла, сидя в неудобной позе. Потом осторожно выпрямила ногу и перевела дух, прежде чем нащупать кнопку затвора, но он больше не срабатывает. Хана фотику! Сколько же ему досталось за недолгую и насыщенную жизнь.

Оставшись без света, я оказалась на грани паники. Только мысль о Викторе, позволяла держаться. Неизвестно, одумается ли Лерка? Приведет ли помощь? Надо двигаться вперед. Припоминая последнее сделанное фото, я направилась в том направлении, где мне почудился какой-то светлый участок.

Неожиданно я попала в поток сквозняка, который принес запах полевых трав, который надеждой ворвался в затхлое царство мрака и теней.

Что-то глухо стукнуло слева, и я заставила себя открыть глаза, вдруг осознав, что здесь не так уж и темно, как мне казалось. Из-за вспышки я ненадолго ослепла, от страха зажмурилась, не замечая того, а теперь глаза привыкли. Оказалось, что кромешная темнота рассеялась достаточно, чтобы видеть очертания предметов. Я завертела головой, в поисках источника света.

Окно обнаружилось чуть позади меня наверху. Раньше оно было заложено кирпичом и заросло землей почти до самого верха. На радостях поспешила, и снова вскрикнула — наступить на ногу я не могу, сильно подвернула. Как же не вовремя!

Прохромав назад и в сторону — ближе к стене, я наткнулась на другую лестницу, которая выводил прямо на улицу через заколоченный гнилыми досками вход. В отличии от той, у этой даже были перила, да и обваливаться она, похоже, не собиралась.

Подъем заставил попотеть. Я отпрыгала и здоровую ногу, пока поднялась, а ведь еще предстоит добираться до коттеджей, как же я пойду? Этак помощь сюда прибудет только к вечеру. От навалившейся безысходности, по щекам покатились слезы. Я размазывала их грязными руками и, закусив губу, захромала в нужную сторону.

Сбоку вдруг раздалось фырканье, из-за угла вышла Золотая. Лошадка продолжала щипать траву, мерно переступая время от времени.

— О, нет! Я не умею ездить верхом!

Вопреки собственным словам я уже ковыляла в ее сторону.

На Золотой была простенькая уздечка — кажется, такие называют недоуздком — и больше ничего. И как на нее забраться? Как управлять? Все мои познания заканчивались тем, что надо тянуть повод и бить пятками в бока. Кажется…

— Золотая! — позвала негромко, снимая ремень многострадальной камеры с шеи и откладывая ее на обрушившийся кусок каменной кладки.

Но, кажется, лошади не было до меня дела, чего не скажешь о сочной траве, что росла здесь в тени.

Осмелившись, пошла ближе. Витя говорил, что кобылка смирная, надеюсь, так оно и есть. Приблизившись, поймала короткий повод и потянула, ласково приговаривая. Погладила по нежным губам.

— Золотце, помоги мне, пожалуйста. Твоему хозяину очень нужна помощь.

Без труда я подвела лошадку к вросшему одним краем в землю бетонному блоку, примеченному мной в высокой траве, и кое как взгромоздилась на спину. Для этого сначала пришлось лечь на нее животом, каждый миг рискуя свалиться вниз головой, если ей вздумается отодвинуться в сторону. Перекинув ногу, выпрямилась, опасаясь, что мне сейчас устроят родео. Но все обошлось. Флегматичная Золотая просто опустила голову и продолжила трапезу.

Оказалось, сесть на лошадь это только полдела, сложнее заставить ее слушаться и при этом удержаться на ее спине.

— Но!

Золотая лишь фыркнула, не думая прерывать увлекательное занятие.

— Пошла!

Эффект нулевой. Мои чмоканья и цоканья так же остались непонятыми. Зато я вспомнила, что Виктор накануне управлял лошадью молча. Совершенно не используя слова. И в чем секрет?

Повод снова свалился вниз, и дотянуться до него теперь не представлялось возможным. Я вцепилась в гриву на холке, больше мне не за что держаться, но вроде так можно. И использовала последний шанс.

— Домой! — приказ я подкрепила ударом пятками в бока

Точнее одной пятки, второй это было сделать проблематично. Ногу дергало от боли. Чудо случилось чудо, Золотая тронулась с места. Неспешно, зато в правильном направлении. А мне что? Все равно это быстрее: чем я на своих двоих доберусь. Несколько раз она порывалась остановится и перекусить, но волшебное слово «Домой» срабатывало, и лошадь шла дальше, самостоятельно выбирая дорогу.

— Да ты же к конюшням идешь! — несколько разочарованно воскликнула я. — Хотя, мне какая разница. Там наверняка есть люд, а у них мобильники.

— Давай девочка, домой! Домой! — приговаривала я, и Золотая, вышедшая на наезженную дорогу, вдруг припустила трусцой.

Надо сказать, тут я совсем перепугалась, усидеть на спине при такой тряске было очень сложно. Судорожно вцепившись в гриву, я просила:

— Потише! Потише! Мамочки!

Навстречу поспешил мужчина, тот, которого я видела вчера.

— Помогите! Остановите ее! — крикнула я, чувствуя, как неумолимо сползаю набок.

Он подхватил меня на руки, как раз, когда я уже начала падать. Поставил на землю.

— Спасибо! — выдохнула с облегчением и вдруг осознала, что я в лифчике.

Мужчина смотрел на меня с все возрастающей тревогой. Еще бы! Заплаканная, с грязной рожей и руками. Сбитое колено и в целом потрёпанный вид, кого угодно заставят напрячься.

— Что случилось? Вы же Ксюша? — нахмурился он, хватая повод. — Виктор, искал вас.

— Я нашла его там в развалинах. Он упал и сломал ногу. Это в подвале со стороны темного коридора — путано объясняла я. — Кажется, у него сотрясение, встать не может.

Я вкратце обрисовала ситуацию. Конюх, или кто он тут есть, даже побледнел и как-то странно взглянул на меня, но ничего больше не спросил, только снял накинутую поверх майки рубашку и протянул со словами:

— Чего вас всех туда понесло, дети? Вот же холера! Не могли найти места побезопасней для свиданий?

Ворча, он помог мне дохромать до конюшни и усадил на лавочку. Я видела, что он разрывается между необходимостью возиться со мной и желанием броситься на помощь.

— Рентген стоит сделать, — нахмурился он.

Я была с ним согласна.

— Обязательно. Пожалуйста, помогите Виктору, я очень за него боюсь, когда я уходила, у него поднималась температура.

Меня и саму начал бить озноб — расслаблялись натянутые точно гитарные струны нервы.

— Не беспокойтесь, с моим сыном все будет в порядке, — ободряюще улыбнулся мне он, необычайно ловко для мужчины его возраста вскакивая на Золотую.

Лошадь, как по волшебству, сорвалась с места, хоть он и слова не произнес. Глядя в спину удаляющемуся всаднику, я пробормотала: