Я сказала Косте, что переживает он понапрасну. Конфликт карьер – самый надуманный, с моей точки зрения. Недавно читала детектив, в котором любовная линия вертится вокруг производственной необходимости жить героям в разных местах – «дан приказ ему на запад, ей в другую сторону». И что? Грош цена отношениям, которые боятся проверки расстоянием. Хороший детектив был подпорчен искусственными переживаниями. «Поживём – увидим,– вернула я Косте его слова, – волков бояться – в лес не ходить». Иные примеры народной мудрости требуются?

Костя сказал, что я не перестаю его удивлять, что подчас он боится меня. Не того, конечно, что я могу вдруг обернуться бабой-ягой, нет. Он боится не дотягивать, не соответствовать мне интеллектуально, эмоционально, физически – словом, обмануть мои надежды. «Если бы ты знал, как я боюсь того же самого!» – искренне призналась я. И мы рассмеялись: трусливые влюблённые чудаки.

После посадки я пригрозила не сойти с места, если Костя не отдаст мне сумку. Нас встречала Костина мама, я уловила благодарный взгляд, который она бросила на мою ношу. Расцеловавшись с сыном, Анна Леонидовна пошутила: «Костя – Костяная нога». Каламбур был не из удачных, но представляю, каково матери шутить после отчаянных волнений. Костя опять расположился на заднем сиденье. Он сказал маме: «Ася не любит быстрой езды. Не гони, пожалуйста!» Анна Леонидовна, пристегиваясь и помогая мне воткнуть пряжку ремня безопасности в гнездо, ответила: «Если Ася не любит, то гнать не будем». В этих словах была и легкая насмешка, и отзывчивость, и приглашение в свою жизнь, впрочем, не исключавшее пристального внимания. У Кости замечательная мама, только я боюсь её. На дежурные вопросы про Москву, погоду, перелёт я отвечала, взвешивая каждое слово, как на экзамене, выстраивая безупречный порядок слов в предложении. От балаболки, у которой несколько часов назад язык молотил без остановки, не осталось и следа. Костя молчал, не потрудился перевести разговор на себя, насмешливо хмыкал. Коварный.

Когда подъехали к моему подъезду, я вежливо поблагодарила Анну Леонидовну – «за оказанную любезность». Костя расхохотался: «Мама, она... то есть Ася, не всегда такая примороженная», – и стал выбираться из машины. Я замахала руками, протестуя, но Костя всё-таки вылез. Держась за открытую дверцу, второй рукой притянул мою голову и поцеловал: «До завтра!»

Я поднималась по лестнице и думала о том, какие это замечательные выражения: до завтра, до вечера, до свидания! В них надежда и вера, ожидание счастья и продолжение бытия. Но «до завтра» – это так долго!

На мой звонок открыла бабушка. Второй линией стояли папа и мама. Три пары встревоженных, любящих глаз. Девочка слетала в Москву. Туда – обратно, с маленькой дамской сумочкой. Её телефон не отвечал, думайте что хотите.

– Всё хорошо, просто замечательно, – поспешила их успокоить. – Я выхожу замуж, чтобы рожать детей.

По-моему, удалось втиснуть в корявую фразу громадную информацию. Но меня ещё долго пытали мама и бабушка при молчаливом одобрении папы, пока не выудили подробности. Прощаясь, папа мне сказал, что надо говорить «денно и нощно» в значении – «постоянно». Я же произносила – «ночно». И тут же добавил, что от ошибок никто не застрахован. Он сам не мог запомнить, как пишется мерчендайзеры, дистрибьюторы, дилеры. «Дилеры-фигилеры!» – выругался папа.

В своей тёплой постельке – уютненьком гнёздышке, под бабушкиным пуховым одеялом, навевающим обычно сладкие сны, я ворочалась точно на булыжниках. Сбросила пуховик, села и обняла коленки, положила на них голову. Словосочетание «томление плоти» мне всегда казалось вульгарным. А если к «плоти» прибавить дух, чувства, эмоции, желания и стремления? Тогда получусь я – девушка, пребывающая в крайней степени как горя, так и радости, как удовольствия, так и разочарования. Я не знала, куда пристроить свои чувства, куда загнать желания, как упаковать восторг и утрамбовать тоску.

Звонок моего сотового телефона. Прыжок с постели, судорожные поиски аппаратика, страх – перестанет звонить, и радость – обнаружила в кармашке сумки.

Костя звонит!

– Слушаю!

– Ася! Я тут думал, думал... В общем, не очень долго думал. А чего нам тянуть? Поехали ко мне, а?

– Костя, ты где?

– Под твоими окнами.

– Тогда поднимайся.


Мы практически не разговаривали ни ночью, ни утром. Какие разговоры, когда губы всё время заняты?

Бабушка постучала в дверь:

– Детки, извиняюсь, но Асе на работу, сегодня у неё передача. Костенька, блинчики на завтрак будешь?

– Буду! – вскочил Костя, нисколько не удивившись тому, что бабушка знает о его присутствии. – Обожаю блинчики.

– У меня варенье клубничное к блинчикам. Ася очухалась или ещё бредит?

– Все нормально, Вера Петровна, мы идём. Как ты себя чувствуешь? – повернулся ко мне Костя.

– Как Буратино в человеческий рост.

– Что?

– Было бревно, стало весёлым человечком. Спасибо, папа Карло!

– Ты меня когда-нибудь перестанешь удивлять?

– А ты хочешь?

– Я хочу блинчиков. Хотя... на самом деле...

Он принялся стягивать свитер, который только что надел. Если не завтракать, то я успею к эфиру «поздравлялки» в десять, не говоря уж о «Словарике». Бабушка обидится. Нет, поймёт.


– Здравствуйте, дорогие друзья! Вы слушаете очередной выпуск передачи «Словарик» и её ведущую Асю Топоркову. Сегодня речь пойдёт об одной из букв русского алфавита. У этой буквы непростая судьба...