Перебивает:

– Я прожил нелёгкую жизнь, а вам ещё хуже светит. Потому что раньше был порядок, а теперь всё продается и покупается...

Сталин! Узнала. Только в день захвата он представился Ивановым Сергеем Владимировичем. Сейчас он нам устроит концерт без заявок. Ах, дед! ОМОНа тебе мало?

«Отключай!» – машу Игорю.

– Дорогие друзья! Андрей Степанович Харитонов, звонок которого, к сожалению, прервался, – один из самых активных слушателей нашей радиостанции. Он регулярно звонит на все передачи и задаёт интересные, – подчёркиваю голосом, – вопросы, за что мы ему признательны. Песня «Выйду в поле с конём» прозвучит для Андрея Степановича, а также для Ольги Ворончук, Валерия Скворцова, Петра Войкова, которые празднуют сегодня день рождения, для молодожёнов...

Под последний трек я подогнала все заявки, пришедшие по эсэмэс.


Легко вырваться на свободу, прочитать Костины записки мне было не суждено. В аппаратной поджидала Лара:

– Продюсер Сеня хочет с тобой поговорить.

Я ушмыгнула бы – потом, завтра, в следующем веке поговорим. Но Лара, словно чувствуя моё настроение, под конвоем доставила меня в кабинет руководства.

Семён Викторович не сидел, как обычно, за столом, а расхаживал по кабинету, возбуждённо потирая руки.

– Классно, супер, не ожидал. А я в тебя не верил. Спасибо Косте! Пришла затурканной девицей, тени своей боялась. Пищит про русский язык. Ну как здоровско! Но про сбежавших собак – это перебор. Начнут теперь бесплатные объявления делать. Хотя! Изменить жанр? «Поздравлялку» в «болталку» превратить? А? Мысль? Надо обмозговать.

– Вы Сталина узнали?

– А то! Меня чуть инфаркт не хватил. Ты его мастерски – про «постоянный слушатель», «интересные вопросы» – заболтала. Так держать, Ася! Мы всех умоем!

Смогу ли я «так держать»? Чего я наговорила? Неужели поток моего воспалённого сознания, жаждущего единственного: прочитать заветную рукопись, был кому-то интересен?

Очевидно, на моём лице отразилось сомнение, которое Семён Викторович растолковал по-своему.

– Уже сманивали, да? Гонорары большие обещали? Ася, не верь им! Сначала покупают за сумасшедшие бабки, потом кидают. А ты ведь у нас начинала.

«Он думает, что меня переманивают конкуренты, – сообразила я. – Успокоить? Сказать, что ни за какие деньги не перейду на другую станцию? Нет, лучше промолчать».

– Повысим тебе ставку, – расщедрился продюсер, но тут же поправился, – если на том же уровне проведёшь ещё несколько «поздравлялок».

– Сколько? – спросил кто-то меркантильный вместо меня, но моим голосом.

– Пять выпусков. Ладно, три. Два, согласен.

– У меня есть ещё одно условие, – продолжал чужак из моего сознания. – Идея не слишком затратная, но сулящая большие выгоды в рейтингах. Сайт передачи «Словарик». Надо оплатить создание и поддержание сайта.

– Понял. Сколько?

Семён Викторович соображал быстро, но и я не отставала:

– Цену назовут программисты. Не думаю, что высокую. Это Костины друзья и... мои.

– Плачу! А ты поклянись, что не перепрыгнешь. Моим здоровьем поклянись. У меня язва, в любой момент в нутро прорвётся.

– Из-за меня точно прободения не будет, – заверила я.

Так, наверное, становятся взяточниками. По уважительной причине берут мзду, а потом остановиться не могут. Ведь у меня имеются десять тысяч на сайт. А купить на них обновки к весне? Костя всегда одет с иголочки, его мама – картинка. Я же обновляю гардероб на городской барахолке.

– Мы на «ты» переходили? – спохватился продюсер. Он задаёт мне этот вопрос при каждой встрече. – Нет? Предлагаю перейти и дёрнуть по этому поводу шампанского.

– На брудершафт, надеюсь?

Чужак в моем сознании, оказывается, женского пола, она ещё и кокетничает!

Сеня (невольно хмыкнула, представив, что могу обращаться по-свойски к продюсеру) растерялся, а затем на его лице отразилась решимость пуститься во все тяжкие во благо родного бизнеса.

– А то! – мужественно заступил на тропу порока Семён Викторович.

– Спасибо! Думаю, обойдёмся без шампанского. Да и о вашей язве теперь буду помнить денно и ночно (опять это «ночно»!). Мне сложно будет вам «тыкать», но я не возражаю, если вы будете использовать глагольные формы второго лица единственного числа.

– Какого второго единственного?

– Обращаться ко мне на «ты». Как старший опытный товарищ, как мудрый руководитель, как наставник...

По мере продления однородного ряда с союзом «как» продюсер расслаблялся, лицо его вернулось к нормально тревожному (оксюморон!) состоянию. Измена жене отменяется, пронесло! Я недавно узнала, что Сеня не только под каблуком у жены, но под присмотром подруги жены – бухгалтерши-цербера.

На прощание Семён Викторович меня по-доброму напутствовал:

– Не зазвездись!

Зазвездиться – от слова «звезда», которое в последнее время только и слышится. Жаргонизм (или всё-таки неологизм?), характеризующий поведение человека, до крайности самовлюблённого. От существительного «тщеславие», которое точно описывает симптомы звёздной болезни, глагольные формы не образуются. Ведь нельзя сказать «тщеславится, затщеславился». Вот и говорят: звездить, зазвездил, даже звезданул – все с отрицательной окраской. Народ знает цену своим кумирам. При этом «звезданул» в прежнем смысле – «ударил» (так, что искры из глаз посыпались) – почти ушло из употребления. Схожая ситуация с безобидным глаголом «трахнуть» («ударить с громким звуком – трах-тарарах»). Маме одна из родительниц со смехом пересказывала, как пятилетний Коля поделился новостью дома: «Я сегодня Ксюшу сильно трахнул!» Колины родители от души веселились, хотя ребёнок совершенно правильно употребил глагол. Подходит ли всё это в качестве темы передачи? Не рискну. Вот будет сайт, появятся вопросы, тогда и посмотрим.

– Ася? Куда летишь? Привет!

Дима Столов. Поцеловал в щёку и шепнул на ухо: «Бесовка! Я слюну на анализ сдавал. Шуточки!»

– Привет! – вырвалась я из объятий. – Извини, очень спешу.

Рядом с Димой стояла дама монументальных форм.

– Познакомься, – велел, а не предложил мне Столов, – Анфиса! А это – звезда областного радио Ася Топоркова.

– Я не звезда!

Меня шокировала мысль, что кто-то может назвать меня звездой. Со всеми вытекающими последствиями и уничижительными глаголами.

Анфиса положила мне на плечи свои на вид тяжеленные, но по ощущению воздушные кисти. Задержалась на секунду, провела по плечам и предплечьям, мягко стиснула мои пальцы. Её собственные пальцы напоминали только что сваренные сосиски.

Прорицательница была на полголовы выше меня. Наверное, у неё тоже имелась бабушка, которая закармливала любимую внучку, а у девушки силы воли не хватило, чтобы спастись от жировых наслоений. Платье-балахон в многослойных ярусах чёрного шёлка, распущенные пышные волосы цвета баклажана, на бюст можно поставить десять томов собрания сочинений какого-нибудь классика. Будь Анфиса мужчиной, имей бороду, её было бы легко принять за жирного попа – такими прежде изображали священнослужителей карикатуристы. Сходство усиливал медальон на толстой золотой цепи – в овале крест, унизанный камнями.

– Какая девушка! – пропела Анфиса, стрельнув в меня ведьмиными очами, а потом закрыв их, опустив веки. И продолжила, будто в трансе: – Какой поток энергии!

– Чего-чего, а энергии, – бормотала я, освобождаясь от захвата тепло-сосисочных пальцев, – сегодня выдала как мощная атомная станция, до сих пор поставляю. Очень спешу, поверьте!

Анфиса открыла глаза:

– Красивая аура! – Обращалась прорицательница почему-то не ко мне, а к Диме. – Но страдает добрая душа!

– В мой кабинет. Топаем, топаем... – Дима приобнял нас за талии, подталкивая к двери. – Анфиса тебе сейчас будущее раскроет, видишь, как на тебя запала?

Собственное будущее меня очень волновало. В то, что его могут предсказать, я не верила. Но материалист из материалистов – и тот, если ему пообещают перспективы нарисовать, вряд ли отмахнётся – не хочу, мол. Все хотят.

Дима удалился, мы сели на угловой диванчик, откуда-то из недр балахона Анфиса достала карты. Меня попросила смотреть на крест, переливавшийся на могучем бюсте. Крест был не православным – мальтийским. Анфиса гадалка, а не предсказательница?

Начало было многообещающим. Анфиса бросала карты – то по две, то по три, выстраивала из них фигуры и говорила о том, что у меня была большая любовь, плотская, но закончилась несчастливо. В казённом доме, то есть на службе, у меня большие положительные перемены, дальше будет ещё лучше – и деньги, и слава ждут меня. Ведь совпадает!

– Сейчас у тебя на сердце любовь и страдания. Но! Не того ты выбрала, плохие карты. Не ценит он тебя, голову морочит, тайные пороки скрывает. Планов честных не имеет, а хочет только позабавиться с тобой. Да и что за мужичишка? Маленький, хлипкий.

Я, конечно, не разбираюсь в карточных гаданиях. Но совершенно точно знаю, что в значениях карт отсутствует упоминание о физических данных человека. Анфиса между тем заговорила о том, что рядом со мной есть человек, который души во мне не чает. Он не свободен, но чувства его ко мне светлы и благородны. С его помощью я познаю вершины блаженства.

Их с Димой заговор был шит белыми нитками. Язадохнулась от возмущения. Но всё-таки не смогла бросить в лицо Анфисе, что она подкупленная шарлатанка.

Вскочила и сказала:

– Отныне всем торговцам на рынке, которые меня обманывают, буду давать отпор.

Анфиса недоумённо вытаращилась. Диме, стоящему за дверью, я бросила: «Павлин рогатый!» И помчалась на выход.


Дома я покорно выпила бабушкины снадобья и выслушала угрозы позвонить продюсеру, потому что с утра до вечера на работе пропадать – безобразие.

– Не война, поди!

– Не война, но кризис.

– Хороший кризис для себя буржуи придумали, чтобы простые люди в три смены пахали. Ты на себя посмотри! Похожа на, на...