Возбуждение накатывало само, от одного предвкушения.

Свет погас. Чтобы его выключить, Солнцу пришлось встать — находясь в чужом теле, он не мог управлять домом. Девушка лежала и слушала шаги: три туда, щелчок выключателя, и три обратно. Кровать прогнулась, скрипнула, и к девушке прикоснулись горячие ладони, ласково поглаживающие ее скользящими движениями от груди к животу. Едва касаясь. Она улыбнулась — немного щекотно, но приятно. Нащупала телефон и вставила в уши гарнитуру. Большой палец нажал на выпуклую кнопку — и в голову полилась ритмичная мелодия.

Солнце уже привыкло к новому телу и перестало угловато двигаться. Теперь его движения стали мягкими и плавными. Он просунул руку под затылок девушки, удобно располагая ее на своем плече, прижался горячим боком, а ладонями продолжил скользить по обнаженному телу — сперва по рукам, плечам, бокам, огибая наиболее чувствительные зоны, но постепенно захватывая и их тоже. Лина лежала, полностью отключившись от реальности и сосредоточившись на двух вещах: музыке и ощущениях. Солнце не слышало, что именно у нее играет, но всегда безошибочно улавливало ритм и подстраивалось под него.

Вот руки прошлись по животу, приблизились к груди — Лина замерла — но они, словно издеваясь, опустились вниз. Вот они опять поползли наверх, в такт музыки немного виляя из стороны в сторону, почти добрались до цели — Лина задержала дыхание — но они снова ускользнули. Когда же Солнце на третий раз добралось до груди и неожиданно пальцами провело по затвердевшим соскам, Лине показалось, что на мгновение к ней прикоснулся раскаленный прутик — так они обострились. Все тело покрылось мурашками, она охнула и рефлекторно свела колени, пальцами вцепилась в простынь; дразнящие руки очертили грудь по спирали, вершина которой пришлась на кончики напряженных сосков — внутри словно задрожала натянутая струна. Лина, чувствуя, как ей становится все жарче, обхватила непривычное, довольное объемное и твердое на ощупь бедро партнера и непроизвольно вдавила в него ногти; он же оставил соски в покое и резко переместил одну руку вниз, другой прижимая девушку к себе; тыльной стороной ладони надавил на лобок, пальцем нащупал клитор и с легким нажимом помассировал его.

От сильных, безумно приятных ощущений Лина охнула и закинула одну ногу на партнера; палец Солнца опустился ниже, проник в нее, и, покрывшись смазкой, заскользил верх-вниз по чувствительным малым губам, особое внимание уделяя клитору; все ощущения сосредоточились там, внизу, где все увлажнилось как будто воспалилось; от блаженства девушка застонала. А он, улавливая бешеный ритм очередной композиции, все ускорялся, убыстрялся, усиливал нажим — она огнем загорела и прикосновения его стали казаться невозможно, чертовски приятными, на грани боли.

— А-ах! — схватила Лина Солнце за плечо, когда поняла, что еще чуть-чуть, и кончит; но с членом внутри оргазм получался ярче.

Но он и без ее явных жестов знал, что пора. Замедлив темп пальцев, Солнце выпуталось из объятий девушки, нависло над ней и, словно издеваясь, поцеловало соски, медленно, каждый обводя языком, заставляя девушку вздрагивать и изнывать от нетерпения; прикоснулось головкой члена к влажной вульве — Лина напряглась в предвкушении и ногами обхватила тело партнера, самостоятельно проталкивая его вовнутрь — и он, поддавшись, осторожно, медленно вошел в нее.

Лина зажмурилась, стиснула зубы, сдвинула ноги вместе и скрестила их, плотно обхватывая член; Солнце, ускоряя темп фрикций и одновременно кончиком пальца едва ощутимым движением массируя увеличенную горячую точку, довело ее до исступления, до слез из глаз — и в критический момент, когда она была готова закричать «Хватит!», подхватило девушку за поясницу, приподняло и с силой прижало к себе.

— О-ох, — в экстазе выдохнула Лина, чувствуя, как мышцы с силой сокращаются, принося ей восхитительное чувство полного удовлетворения и эйфории — и именно в этот момент Солнце издевательски надавило на клитор тремя пальцами и замерло, тем самым усиливая ощущения стократ.

— Мама дорогая, — утирая мокрые глаза, свернулась она калачиком, когда мышечные сокращения пошли на спад. — А теперь я хочу чай и повторить в ванной!..

А ее желания в этом доме были законом.


— О-о! А-а! Ох всемилостивые боги, да, да! — постанывала Лина, когда Солнце чесал ей, изнеможенной, спину, с силой надавливая на кожу ногтями.

Он мог чесать ее часами. Часами! Да хоть всю ночь напролет, если ей того хотелось. И не ныть, что устал и что ему надоело. И переставал только тогда, когда надоедало ей, ну, или когда Лина засыпала. Как, например, сейчас.

Трех оргазмов за вечер ей вполне хватало. Четвертый получился бы вымученным, приносящим не удовольствие, а усталость. Солнцу было без разницы, он мог ублажать ее хоть всю ночь, если потребуется, но при этом никогда — никогда! — не кончал сам. Лине иногда казалось, что их секс чем-то напоминает мастурбацию, где он выступает в роли самостоятельного, живого вибратора. Впрочем, такой секс, направленный на удовлетворение исключительно ее, устраивал девушку более чем. И она никогда не задумывалась, а зачем ему все это надо, почему он над ней так трясется — если сам с этого профита, вроде бы как, не имеет.

Посапывая во сне, Лина не видела, как тихо отошло от нее Солнце. В наушниках с негромкой музыкой она не слышала, как он приводил себя в порядок — подлатал осыпавшуюся штукатурку на чердаке, заделал трещину в крыше, с трудом дотягиваясь до нее со стремянки; натер мебель до блеска и собрал пыль по углам.

Лина уже и забыла, когда приводила дом в порядок самостоятельно.

До самого ура Солнце шуршало и делало то, что не могло сделать без тела. И, когда девушка проснулась по будильнику, ее окружал идеальный порядок. Чисто, свежо, все по полочкам; а с кухни просачивался терпкий аромат свежезаваренного чая. Настоящее солнце вовсю светило в окна, из леса доносился бодрый птичий клич; чудесное, восхитительное утро.

Он присел на край кровати и провел рукой по волосам Лины, головой кивая в сторону выхода.

— Тебе уже пора? — потирая глаза и улыбаясь, спросила она. Могла бы и не спрашивать: сквозь серый туман в глазах Солнца стала слабо просвечиваться радужная оболочка, что обозначало только одно — время пришло.

Он кивнул.

Зевая, девушка набросила на плечи банный халат, взяла в ванной вещи вчерашнего парня, обняла Солнце на прощание и поцеловала его.

— Ну, давай.

Вчерашний обряд повторился, только в обратном порядке — теперь туман сочился из парня и впитывался в стены. Вскоре бездыханное тело распласталось по полу, иногда вздрагивая конечностями от серии мелких судорог — но уже через секунд пятнадцать начало подавать признаки жизни.

— О-ох, — простонал парень, с трудом принимая сидящее положение. Лицо его позеленело, рот искривился. Он недоуменно осмотрелся и уперся взглядом в Лину, сурово нависшей над ним и упершей руки в бока.

Судя по всему, он в упор не помнил, кто это такая.

— Убирайся! — артистично и гневно выкрикнула она. — Пошел вон!

— А-а, меня тошнит… где я?.. ты кто?.. — схватился парень за голову, едва удерживая рвотные позывы.

— Накуренный придурок! Приехал и отрубился прямо на полу! Пошел вон и чтобы глаза мои тебя больше никогда не видели! — перешла на визг Лина, прекрасно зная, что сейчас ее пронзительный голос доставляет жертве невыносимую боль, и что он что угодно сделает, только бы она замолчала. — Во-о-он!

Обессиленный, он с трудом поднялся на ноги. Лина сунула ему в руки одежду и вытолкала за дверь, с силой хлопнув ею за его спиной. Ничего не понимающий парень кое-как натянул одежду и шатающейся походкой побрел прочь, не зная, где он находится и куда ему идти.

На лесной тропе его обильно вырвало.

Глава 4

Внеплановая жертва

— Слушай, Кира, а ты точно не гей? — с насмешкой в голосе спросил парень из компании, заглянувшей в ближайшее кафе на чашечку кофе. Напротив него сидел молодой человек, чей внешний вид действительно вызывал вопросы — обильный пирсинг в ушах, отполированные до блеска ногти, полупрозрачная футболка и довольно длинные волосы. Но, если к метросексуальной внешности парня друзья давно уже привыкли, то к новой прическе — пяти заплетенным колоскам, змейками оплетающим голову от лба к шее — отнеслись с долей иронии.

— Да вы достали меня, — беззлобно откликнулся он.

— Нет, ну серьезно. Нафиг ты чучело-то из себя строишь? Че как фрик-то? Будь мужиком!

— Не, ну ты посмотри вокруг! Все бабы, как бабы, мужики как мужики, а ты как… как… как гей! — поддакнул другой товарищ.

— Очень оригинально, — хмыкнул Кира, но вокруг все-таки посмотрел.

Ну, да. Все собравшиеся девушки походили одна на другую — длинные волосы, юбки-платья, каблуки. То же и с мужчинами. Джинсы, футболки, ежики на голове… Одна только дама сидела в брюках, да один паренек прятал длинные волосы под капюшоном. Или не паренек… приглядевшись, Кира понял, что тот человек за обособленным столом — все-таки девушка, просто она надела на себя определенно мужскую толстовку и мешковатые джинсы с дырками на коленях. Судя по всему, внешний вид ее не особо заботил, на лице не наблюдалось ни грамма косметики, а на ногах красовались старые, потрепанные, но наверняка очень удобные кеды. Что не могло не заинтересовать Киру — он любил что-то отличное от большинства.

— Что, понравилась? — заговорщицки прошептал товарищ, склонившись к нему чуть ближе. — А познакомиться подойти слабо?

— А? Да не, зачем, — отмахнулся Кира, продолжая, однако, наблюдать за девушкой. Что-то такое в ней было. Что-то притягивающее взгляд. Не то небольшая грудь, формы которой почти не угадывались, не то прилипшая к рукаву пушистая нитка…

Она вызывала ассоциацию с хорошим, крепким вискарем. Черт бы знал, почему.