― Скажите мне, пожалуйста, после той ночи мне показалось, что я видела вас с Джессами в своей спальне. А утром я обнаружила, что вы действительно могли попасть в дом через окно со сломанной щеколдой. Это так и было?

Она внимательно смотрела себе под ноги, затем кивнула.

― Мы не делали ничего дурного. Джессами влез через маленькое окошко и открыл мне дверь изнутри. Мы пришли посмотреть, как на вас подействовало лекарство, и только. В первый раз никогда нельзя быть уверенным.

Бабушка. Похоже на то.

― И вы закрыли окно.

― Да. Вы же летали тогда, верно?

Я не ответила, и она удовлетворенно кивнула.

― Мы потому и закрыли окно, чтобы вы не вздумали полететь на самом деле. Такие случаи бывали.

«Не бог весть какая ведьма». Бедная бабушка с передозировкой. Кажется, мне еще повезло. Я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно:

― Вы обыскивали дом, пока я спала?

― Нет, зачем? Я уже все обыскала до этого. ― Она заколебалась, потом подняла на меня свои ярко-синие глаза. Вины в них не было. ― Не буду говорить, что я не искала ключ. Но я его не нашла.

― От «кладовой»?

― Да.

― А суп, который я все-таки не стала есть?

― Не стали? ― переспросила она меня, кажется, с одобрением. ― Как вы догадались, что его не надо есть? Еще один голубок с запиской? ― Судя по всему, к Агнес уже вернулось обычное расположение духа.

Я рассмеялась. Она этого явно не ожидала.

― Нет. Не в тот вечер, по крайней мере. ― Чтобы не выдавать Джессами, я решила держаться полуправды. ― Я не спала, когда услышала крик собаки, а потом увидела, что мимо дома пробежал Джессами. Она его укусила?

― Да. Не захотела брать еду, порвала веревку и укусила.

― Не надо, Агнес! ― На этот раз я не стала скрывать свой гнев. ― Я знаю, что произошло. Думаете, я ничего не вижу? Утром я отправилась в большую усадьбу и нашла место, где вы держали пса. Когда я позвала его к себе, он пришел.

― Этот пес? Пришел? К вам?!

― Да, и он останется у меня жить. Где вы его взяли?

― Это бродячий пес. Ушел от цыган, наверное. ― Голос ее звучал подавленно. Скорее всего она говорила правду. ― Его бы все равно пристрелили. Бродячим собакам нечего делать около овец.

― Ладно. Но теперь он мой, и вы не тронете его и пальцем ― ни вы, ни Джессами, слышите?

Она кивнула и провела ногой по земле.

― Она сильно искусала Джессами? Иногда собачьи укусы очень опасны.

― Ничего страшного. Я положила на рану траву и мазь, которую изготавливала ваша тетушка. Скоро заживет.

― Вы хотели посмотреть в книге рецепт этой мази?

Она взглянула куда-то вверх и вбок, и взгляд ее был очень хитрым. Потом слегка улыбнулась, на щеках показались ямочки.

― Нет, мисс.

― Тогда зачем?

― Там есть рецепт одного сердечного лекарства из слив, и несколько рецептов сладостей, которые ваша тетя нередко делала для нашей бабушки. Она так любит все сладкое…

― Сладости?!

Боюсь, что в моем голосе прозвучало явное недоверие. Агнес кинула на меня быстрый взгляд, улыбнулась и вытащила из кармана маленькую деревянную коробочку, вроде тех, в которых на Рождество детям дарят конфеты.

Она открыла ее. Внутри на белой бумаге лежали маленькие квадратики домашних ирисок.

― Я много всего такого делаю, ― продолжала Агнес, ― не только для мамы, но и на все ярмарки и распродажи. Попробуйте. Сделано по моему собственному рецепту и получило первый приз на прошлогодней выставке в Арнсайде. Пожалуйста, мисс, попробуйте.

Попробуйте. Вот уж спасибо так спасибо!

Попробуйте вызвать на серьезный разговор колдунью, да где ― на ее собственной территории! И завершите все мирными посиделками на бревнышке, жуя ириски. Попробуй-ка, с другой стороны, отказаться. Я беспомощно посмотрела на коробочку, затем на Агнес.

― Спасибо, но я не люблю сладкое… Они выглядят замечательно, однако…

Она весело рассмеялась.

― Вы думаете, что, если съедите конфетку, снова будете летать? Нет-нет, в них нет ничего дурного. Я сама съем, чтобы показать вам, что они безвредны.

Она взяла одну, положила в рот, разжевала и проглотила.

― Вот! ― Агнес поднялась и вдруг стала серьезной. ― Мисс Рэмси, извините, если я была в чем-то не права. У каждого свой путь, я в этом убедилась, когда встретилась с вашей тетей. Я знала, всегда знала, что она никогда не будет с нами, никогда не пойдет на наши встречи. Ладно. Но мы никогда никому не вредили. Просто несколько секретов ― и все. Но когда я увидела вас, я подумала: она не похожа на свою тетю, она другая, нужно дать ей попробовать себя. Но ничего плохого я не сделала. Никому и никогда я не делала ничего плохого, за исключением собственной матери, да и то, если бы вы знали, какая она была раньше…

― Агнес…

― Нет, теперь вы дайте мне закончить. ― Она покачала головой и так же серьезно продолжала: ― Хорошо, вам не понравилось то, что Джессами учинил с собакой, но ведь вы знаете, что он не очень умен и мог просто не сообразить, что к чему.

― А вы бы действительно утопили Ходжа?

Она удивленно посмотрела на меня:

― Утопила бы Ходжа?

― А вы разве не пытались? В колодце это бы у вас не получилось, потому что, после того как там утонула птичка, отверстие закрыли густой решеткой. Но что вы ему такого сделали, что он так вас ненавидит?

― Вы знаете! ― почти с восторгом выкрикнула она. ― Смотрите, даже это вы знаете! Но вы не правы насчет Ходжа. Я ему ничего не делала. Он был ее котом и после ее смерти ушел. С котом вообще трудно что-то сделать, а с этим котом ― тем более. Ах, мисс Джэйлис, мисс Джэйлис, может быть, вы все-таки попробуете сходить со мной хотя бы один разок?

― Нет. Моим знаниям или умениям ― называйте как хотите ― место в Торнихолде, и мои животные будут жить со мной там же. И ничего такого, о чем вы говорите, даже близко там не будет.

Воцарилось молчание. Мы смотрели друг другу в глаза. Сердце мое колотилось, рука, лежащая на бревне, вспотела. Но взгляд опустила все-таки Агнес.

― Ну что ж, ― наконец сказала она, словно оставив всякую надежду. ― Вы говорите искренне, и я вас понимаю. Хорошо. Обещаю: никакого вреда ни вам, ни вашим животным. ― Она вытащила из коробочки еще одну конфетку, отправила ее в рот и протянула коробочку мне: ― Попробуйте же конфеты, мисс, и мы закончим этот разговор. Еще раз прошу извинить меня за все неприятности, которые я вам доставила.

Ну что мне оставалось делать? Она съела уже две. Я взяла ириску и разжевала. Она была очень ароматная, с привкусом кофе.

Я поднялась с бревна.

― Ну что ж, я, пожалуй, пойду домой. Я очень рада, что мы поговорили начистоту, Агнес. Так я жду вас сегодня вечером?

― Не стоит, ― ответила она. Теперь она стояла очень прямо, и глаза ее блестели прямо дьявольским блеском. Щеки порозовели ― Агнес сейчас была очень красива. ― Сейчас я поеду на Тэггс-фарм. Он называет ее Боскобель. Вчера, пока вы где-то миловались, я оставила у него дома эти конфеты и теперь еду смотреть, как они подействуют.

Я в недоумении смотрела на нее. Потом вспомнила только что проглоченную конфету, и меня чуть не стошнило.

― О чем вы говорите? ― хриплым от ужаса голосом спросила я. Ее мерзкие снадобья… конфеты… посмотреть, как они подействуют… Папа никогда не ест сладкого, все всегда отдает мне… Вильям! О Боже! Слишком сильное, детям давать полдозы. ― Что вы сделали?!

― Ничего, с чем ты теперь сможешь справиться! Теперь моя очередь! Я хотела подождать, пока не найду рецепт в той книге, но он так на тебя смотрел, что мне пришлось поторопиться. Это не единственное приворотное зелье, которое я знаю! Я сделала конфеты и отнесла их ему, и теперь, мисс Рэмси, ему не захочется смотреть ни на одну женщину, кроме меня. И, клянусь, он об этом не пожалеет!

Она убрала коробочку с конфетами в карман и расхохоталась мне в лицо. Я ничего не сказала. Я не знала, что сказать, поэтому стояла, как идиотка, разинув рот, и смотрела на нее. Она говорила еще что-то, но я уже не слышала ни слова.

То, что она мне рассказывала, было невероятно, чудовищно. Но зато все мои утренние опасения и тревоги рассеялись в пух и прах. Мои мысли наконец-то пришли в порядок. Кристофер Джон. Если Агнес говорит мне правду, а по всей видимости, так оно и есть, то я не сказала и не сделала ничего такого, что заставило бы его отвернуться от меня. В нормальном, солнечном мире он любит меня и ясно дал это понять. А все, что случилось сегодня утром, произошло благодаря грязным снадобьям Агнес с ее черной магией. А как Агнес готовит колдовское зелье, я узнала на собственном опыте.

Но даже если ей удалось добиться такого результата, на что же тогда способна я, Джэйлис Вторая из Торнихолда!

Нет, мысленно оборвала я себя. Только не таким способом. Нет, я, как и тетя Джэйлис, уже отказалась от этого. Я почувствовала некоторую уверенность. В этом, настоящем, мире он любил меня. Чего же я испугалась? Он умный, здравомыслящий человек, он знает Агнес. Значит, все, что мне нужно сделать, ― это рассказать о том, что произошло, и мы вместе что-нибудь придумаем.

Голос Агнес стал высоким, торжествующим:

― Да, можете оставаться здесь, мисс! Нам вы больше не нужны, ха-ха-ха! Вы отказались присоединиться к нам? Так смотрите же, какие силы нам подвластны! Ну все. Мне пора.

― Агнес! Вы в своем уме? Агнес, подождите, послушайте…

Но я говорила в пустое пространство. Агнес уже была в воротах, схватила свой велосипед и помчалась по дороге. Когда я добежала до ворот, она была в целых пятидесяти ярдах от меня и продолжала яростно крутить педали. Через несколько секунд густая тень деревьев поглотила ее.

Я выкатила свой велосипед на дорогу и вскочила в седло. Клянусь, я не собиралась догонять ее, чтобы вцепиться ей в волосы, как какая-нибудь ведьма из сказки. Я волновалась за Вильяма. Перед глазами стоял образ улыбающейся старушки, без остановки качающейся в своем кресле. А в ушах эхом отдавались слова Кристофера Джона: «Не бог весть какая колдунья…»