Ну что ж, я поступлю точно так же. Ничего другого мне не остается. Теперь его очередь проявлять инициативу. И если этого не случится, то так тому и быть.

Это неизбежное, в общем-то, решение немного привело в порядок мои мысли и вернуло в более или менее спокойное состояние. Первый раз за всю дорогу я подняла голову и огляделась. Н-да… погрузившись в мрачные мысли, я проехала ворота Торнихолда, даже не заметив их, и сейчас была уже возле моста через Арн, где мы сидели вчера с Кристофером Джоном, и светило солнце, и я была самой счастливой женщиной на свете.

Солнце светило и сегодня. Я прислонила велосипед к парапету моста, взяла из корзинки пакет с сандвичами и фруктами, уселась на парапет и, поддерживаемая новым ощущением гордого спокойствия и покорности судьбе, принялась за ланч.

Я предполагала, что несчастная любовь катастрофически влияет на аппетит, но, как выяснилось, это было не так ― проголодавшись, я с удовольствием съела все сандвичи и фрукты. День был чудесный. Прекрасные осенние деревья стояли, залитые солнечным светом. Везде цвели цветы, пели птицы. У ворот разрушенного аббатства я приметила яркий цветок аронника. Вчерашний сильно помялся на полу в автомобиле, поэтому я решила сорвать еще один. Я взяла велосипед, прислонила его к воротам, сорвала аронник и положила его в пустую корзинку. Нужно жить дальше и найти себе новое занятие. Я снова начну рисовать и займусь этим прямо сегодня.

Но потом я помрачнела. Меньше всего на свете после всех утренних передряг мне хотелось вести беседы с Агнес Трапп. А она скорее всего прибежит в Торнихолд, как только увидит, что я проезжаю мимо ее дома Нет, я лучше поеду другой дорогой и встречусь с ней, когда приду в себя.

А пока я оставила велосипед у ворот и направилась мимо высокой изгороди внутрь, к руинам старого аббатства.


Как и говорил мистер Ханнакер, смотреть здесь было особенно не на что. Аббатство не было выдающимся архитектурным памятником с величественным нефом и рядом высоких колонн, устремленных в голубое небо. Нет, это было довольно небольшое строение, от которого уже почти ничего не осталось. Лишь одна чудом сохранившаяся арка чернела на фоне неба. Все прочие постройки были полностью разрушены ― лишь в густой траве здесь и там попадались остатки старых стен, из которых местные жители брали камни для хозяйственных нужд. Более крупные камни из дверных арок, колонны и могильные плиты стояли у изгороди. Очевидно, поле вокруг руин собирались превратить в пастбище. Впрочем, было очевидно, что коровы паслись здесь и сейчас.

Я зашла внутрь старой церкви. Везде росла крапива. Трава была высокая, по углам особенно густая и пышная, но место посередине оставалось голым. Крупные осколки камней и обвалившаяся крыша были убраны для удобства животных. Сейчас здесь было очень тихо. Коров нигде не было видно, даже птицы перестали петь.

Я стояла в залитом солнцем нефе и оглядывалась вокруг. Надо мной возвышалась та единственная арка, которую было видно с дороги. Кое-где еще сохранилась каменная резьба. Кроме арки сохранились еще два массивных дверных косяка западной двери и небольшие колонны, идущие от южной и северной дверей в некогда крытую аркаду и внутренний двор. Некоторые колонны сохранились целиком, но многие из них разрушились и были едва видны в высокой траве. И ничего больше, кроме разве что большого плоского камня у западной двери ― мой отец сказал бы «во избежание воскрешения», ― положенного когда-то на могилу знатного человека. Все было сейчас разрушено, потеряло свою прежнюю красоту и смысл. За остатками стен тянулись пустые поля. Даже солнечный свет не мог оживить это место. Оно было как будто специально создано для тьмы и смерти.

Так и есть. Теперь я узнала его. Конечно, во сне все было не совсем так, но все же очень похоже: могильные плиты, стоящие у изгороди, обломки церковных колонн. Чистое небо за развалинами западной стены. Плоский камень в траве. Ощущение запустения и заброшенности.

― Мисс Рэмси, глазам своим не верю!

Я обернулась.

Агнес Трапп поставила свой велосипед у противоположного столба ворот и, улыбаясь, пошла ко мне.

Увидев ее, я сразу забыла все свои прежние переживания. Я так много думала о предстоящем разговоре, так тщательно проигрывала в уме все детали, что даже удивилась в первый момент, почему это Агнес, вместо того чтобы сразу перейти к делу, невинно спросила:

― Пришли посмотреть местные древности? Красиво, правда? ― спросила она.

― Да. Вообще-то я зашла сюда за цветами. Вот те желтые, на стене. Они встречаются очень редко.

― Цветы? Но у вас так много цветов в саду!

― Это дикие цветы. Я хочу нарисовать их. Раньше я довольно много рисовала, но потом забросила и вот опять хочу начать снова. Агнес…

― Да?

Во время нашего разговора она осматривалась вокруг, но сейчас снова повернулась ко мне. В ее взгляде было столько самодовольства, что я невольно задумалась ― случайна ли наша встреча, или индейские барабаны (Джессами? Вдова Марджет?) сообщили ей, где меня искать. Это была ее территория, а не надежный защищенный от злых сил Торнихолд, где я надеялась поговорить с Агнес начистоту. Я глубоко вздохнула, собирая остатки мужества. Сейчас или никогда. Я вышла из темного угла разрушенной церкви на открытое солнечное место и села на старое бревно. Не на холодный могильный камень, а на чистое старое дерево.

― Я надеялась увидеть вас сегодня. ― Мой голос звучал спокойно и дружелюбно. ― Я даже заходила к вам, но Джессами сказал, что вы уехали в город. Хотела сказать вам, что нашла книгу.

― Нашли все-таки! ― Она не просто обрадовалась. Она сияла от удовольствия. Было в ней что-то необычное этим утром, какая-то радость, веселость и внутренняя сила, которую я подмечала и раньше. Ну что ж, не я выбирала место для сегодняшнего разговора, но придется смириться.

― Да. И знаете, я была права. Тетя действительно дала ее на хранение, потому что, как мы и думали, это очень ценная книга. Поэтому, понимаете, я не могу разрешить кому бы то ни было выносить ее из дома до того, как ее ценность определит эксперт.

― Но она говорила, я могу взять ее! Она…

― Знаю. Разрешите мне закончить. Она сейчас у меня дома. Вы можете прийти и читать ее в Торнихолде, а также скопировать любые интересующие вас рецепты. Только вот…

― Что еще? ― спросила Агнес, словно защищаясь.

― В книге нет рецепта ежевичного желе.

― Так вы ее читали? ― резко спросила она.

― Не совсем. Только просмотрела, потому что вы сказали, что в ней есть рецепт особого ежевичного желе. Так вот, его там точно нет.

В ее глазах мелькнули веселые искорки. Она села на бревно на расстоянии ярда или двух от меня.

― Ах да, наверное, я видела его где-то в другом месте. Но в этой книге есть и другие рецепты, на которые мне хотелось бы взглянуть.

― Тогда хорошо. ― Я погладила ровный ствол дерева. Его теплая поверхность каким-то образом вселяла в меня уверенность. ― Пожалуйста, приходите в любое время, только предупредите заранее.

― Сегодня? После ужина?

― Как вам будет угодно. Скоро я поеду домой.

Пауза. Агнес смотрела на меня с любопытством, но без подозрения или вражды.

― Вы пришли сюда только за цветами? ― спросила она.

Теперь была моя очередь.

― Да, и посмотреть на старую церковь. Однако теперь, когда я увидела ее, меня все это несколько удивило. Мне кажется, я бывала здесь раньше, хотя я точно знаю, что это не так.

Ее улыбка стала еще шире. Удовлетворенный кивок.

― Я так и думала, что вы это почувствуете.

― Но почему? Агнес, почему вы дали мне свои снадобья той ночью? Помните, пирог, который вы принесли мне на ужин?

Если она и удивилась, то не больше чем на мгновение. Затем она снова кивнула, на этот раз торжествующе.

― Я так и знала! Первый раз, когда я увидела вас, я сказала себе: «Она ― что надо». Она будет одной из нас, дайте только время. И я была права. Никакого обмана, правда? Вы все знали!

― Не сразу. Но вскоре догадалась. Что же было в том пироге?

― Ничего вредного или опасного. Просто чтобы вы знали, что мы здесь и что мы ждем вас. Мы немного помолчали.

― Так вот о чем вы говорили, ― наконец произнесла я, ― когда обещали взять меня с собой на ваши встречи. Вы их здесь проводите, не так ли?

Теперь на ее лице явственно читались страх и благоговение.

― Так вы видели и это? ― Она обвела руками аббатство. ― Все это? Тогда, в первый раз, даже не поднимаясь с постели?

― Что-то очень похожее. ― И медленно добавила: ― И одного или двух людей, которых я неплохо знаю.

― Значит, у вас есть сила! Уже есть! Вы ― одна из нас, мисс Джэйлис Рэмси!

«Ну нет. Вы просто дали мне какие-то галюциногенные снадобья, и мне всю ночь снились кошмары, похожие чем-то на эту старую церковь. И ничего больше».

Я уже открыла было рот, чтобы произнести это, но тут словно кто-то хлопнул меня мягкой ладошкой по губам. И вместо заготовленной фразы я произнесла совсем другое:

― Моя тетя тоже там была. Мисс Саксон. Это она помогла мне уйти. А на следующее утро прилетел голубь с запиской, в которой она желала мне счастья.

Теперь территория стала моей. Агнес побледнела.

― Но этого не может быть, мисс! Не может быть! Ее не было здесь, она мертва!

― Ну и что?

― Она никогда здесь не бывала. Она никогда бы не пришла сюда. ― Она судорожно глотнула. ― А всех голубей, я вам уже говорила, забрал Эдди Мэйсон.

― Ну и что? ― Было у меня то, что Агнес называла «силой», или не было, надо это использовать. ― Вы же не хотите сказать, что Эдди Мэйсон послал мне эту записку? Приходите сегодня вечером в Торнихолд, и я покажу вам ее. Надеюсь, вам знаком почерк мисс Саксон?

Я уселась на бревне поудобнее.