Мэгги отвлеклась на стук в дверь, и я услышал голос, который был нежелательно знакомым.

— Дай мне минуту, чтобы закончить, и я встречусь с тобой, — говорила Мэгги, повернувшись спиной ко мне, пока разговаривала с парнем у ее двери.

Ненавистная змея ревности подняла свою голову, и без единого слова, прежде чем Мэгги смогла повернуться обратно, я отключил звонок. Я быстро вышел из программы и захлопнул ноутбук с решительным стуком. Я вытащил вилку из розетки, поднял лэптоп и засунул его в ящик стола, будто мог засунуть подальше уродливые эмоции, которые прижигали дыру в моих внутренностях.

Мое дыхание выходило болезненными вздохами.

Я зашел так далеко. Тем не менее, как легко мне было потерять все, при мысли о том, что Мэгги исчезает навсегда.

ГЛАВА 4

— Мэгги —

Осенние каникулы были отстойными. Я провела большую часть своего времени, разрываясь между тем, чтобы быть несчастной и угрюмой, и быть раздраженной и злой. Рэйчел и Дэниел решили остаться в своем колледже, так что рядом даже не было лучших друзей, чтобы составить мне компанию.

Мы с Клэем продолжали разговаривать каждую ночь, но после нашего спора, разговоры изменились. В них присутствовала отдаленность и решительный холод, который я не могла уничтожить. Я пыталась сократить увеличивающийся между нами разрыв, но каждый раз, когда я думала, что становлюсь ближе к этому, Клэй делал еще один шаг назад.

Я миллион и один раз оправдывала его меняющееся поведение. Он устал. На него прямо сейчас много всего навалилось. Я была недостаточно справедливой и понимающей.

В свое время, я была мастером возможных объяснений там, где это касалось Клэйтона Рида. Это была привычка, которую, как я надеялась, я переросла к этому времени. Но это было похоже на прошлогодние штаны, которые стали слишком узкими. Было чертовски некомфортно, но я все еще пыталась втиснуть в них свою толстую задницу.

— Как проходит групповая терапия? — спросила я Клэя в последнюю ночь каникул. Я беспомощно старалась поддерживать разговор, хотя он неловко умер двадцать минут назад.

— Проходит, — ответил Клэй уклончиво. Черт, я хотела задушить его.

— О чем вы разговариваете? — попробовала я снова. Некоторое время Клэй молчал, и я начала думать, что разговариваю с пустым воздухом.

— На прошлой неделе мы говорили о праздниках. Ты знаешь, потому что День благодарения через месяц, и все это дерьмо. Праздники обычно тяжелы для всех нас, поэтому мы работаем над спусковыми механизмами и составляем планы, — произнес Клэй, и я заволновалась. Не о том, что он строит планы, о том, как пережить болезненный праздничный сезон, а о том, что он разговаривает. Делится со мной. Я осторожно, чтобы не спугнуть сделала свой ход.

— И какой план у тебя? — спросила я его, снова открывая эту дверь шире. Я не робела. Я не собиралась ходить на цыпочках вокруг главного смысла наших жизней. Его лечение и его восстановление были самыми важными вещами в наших мирах. Я хотела, чтобы все было проще.

— Увидеть Руби. Понять, что надо быть благодарным тем, кто любит меня, — ответил он тихо, и затем добавил: — Увидеть твое лицо, даже если это можно будет сделать лишь на экране компьютера. Ценить, что ты тут, даже если я этого не заслуживаю.

Мое сердце сжалось в груди, а щеки болели от улыбки. После недели дерьма, это было приятно услышать.

— Это твой способ извиниться? — спросила я, лишь с намеком на шутку.

— Это мой способ сказать, что я, в первую очередь, никогда не был мудаком, — признал он, и я почувствовала, что узел в моем животе начал ослабевать.

— Я не собираюсь с тобой спорить, — сказала я более резко, чем намеревалась.

Клэй снова замолчал, и мы сидели там, слушая дыхание друг друга.

— Ты думаешь, мы можем это сделать? — наконец, спросил он, и узел снова натянулся.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, звуча почти панически.

— Я просто думаю, что мы были невероятно наивными, веря, что сможем справиться, находясь так далеко друг от друга. Это намного труднее, чем я думал.

Я ненавидела полнейшую грусть в голосе Клэя.

Как часто он сомневался в том, что у нас есть? Сколько раз мне придется убеждать его, что вместе, мы можем справиться со всем?

Что вместе, мы можем это сделать.

— Я отказываюсь снова разговаривать с тобой об этом, Клэй, — ответила я разочарованно.

Я почти представила Клэя, как он проводит руками по волосам, своим характерным взволнованным жестом. Его пальцы сжимаются в кулаки, когда он борется с потребностями, кричащими в его голове. Мысль о нем, борющимся, заставила меня захотеть сдаться и быть милой.

Инстинктивный страх, который постоянно находился в моем сердце, пробился на поверхность. Наша история диктовала мою реакцию. Клэй никогда хорошо не переносил противоречия между нами. Во мне укоренилось желание отступить, успокоить и сдаться.

Но если мы когда-нибудь собираемся двигаться дальше от нашего прошлого, я должна сдерживать эти инстинкты и подарить нам двоим изрядную порцию крепкой любви. И это значит, вытаскивать все дерьмо из моего парня.

— Я серьезно, Мэгги, это съедает меня заживо! — он повысил голос, и я содрогнулась от отчаяния, которое слышала.

— Черт возьми, Клэйтон! Да, это отстойно, но это не навсегда. И я клянусь Богом, если ты попробуешь эту свою «я отпускаю тебя, потому что слишком сильно люблю» линию снова, я выбью из тебя все дерьмо! — угрожала я.

Наконец Клэй рассмеялся, но это был грустный звук.

— Я на тяжелом опыте узнал, что отпустить тебя, это не вариант, — ответил он мягко.

Я провела пальцем по чернилам на внутренней стороне моего запястья. Руна Уруз, темнеющая на моей коже, казалось, напоминала мне, что исцеление требует времени, но это возможно. Это было необходимо. И я не могу сдаться с мальчиком, который прошел так много.

— Это будет нелегко, Клэй, но ты должен мне верить. Ты должен верить в нас. Потому что я бы предпочла быть там, рядом с тобой, чем где-либо еще. Мы дали друг друга обещания, и мы должны помнить, что в конце всего этого, там будем только ты и я.

Я чувствовала правду этих слов в глубине своей души. Потому что Клэй был не просто моей первой любовью. Он был моей вечной любовью. И я буду бороться за эту вечность, пока не стану окровавленной и сломленной. И затем, только он сможет исцелить меня.

Мы не останавливались на полпути и не жили с всякими «возможно». Мы были всегда. Мы были постоянны.

Мы были бесконечны.

Однажды мы не будем бороться за каждое биение нашего сердца. Мы не будем идти вверх, сопротивляясь его болезни в сочетании с нашей неуверенностью.

Я не бредила. Я знала, что живя с ним, буду сталкиваться с едва сдерживаемой неопределенностью. Но я была убеждена, что в конечном итоге, мы сможем расслабиться и, наконец, просто... жить.

И это было то, что поддерживало мои мечты и успокаивало мой сон. Потому что другого выбора для девушки и парня, которые прошли через огонь и теперь ждали, пока исчезнет дым, не было.

— Я знаю, малыш, — сказал он, затем захихикал. — Посмотри на себя, два месяца в колледже, и ты уже чертов гений.

Я фыркнула.

— Дорогой, я всегда была гением. Я ведь выбрала тебя, не так ли?

— Ты это сделала. Я счастливый придурок.

— Но ты мой придурок.

Клэй снова рассмеялся, и у нас, наконец, все снова стало хорошо.

Я была рада вернуться в учебу. Я любила своих родителей, но они могли быть немного удушающими. И теперь, когда у нас с Клэем все наладилось, я чувствовала, что могу расслабиться.

— Как прошли каникулы? — спросила Эшли, как только я вошла в комнату общежития. Я заметила, что плакаты Джастина Бибера были сняты. Бибер был заменен Гарри Стайлсом. Боже, ее вкус в музыке становился все лучше и лучше.

— Хорошо. А у тебя? — спросила я. Нет смысла делиться тем, что я провела большую часть времени, хмурясь и отъедая свой вес мятно-шоколадным мороженным.

— Было здорово! Ты должна увидеть новую одежду, которую я купила! — визжала она, подходя к своему шкафу и вытаскивая юбки и платья, бросая их на мою кровать.

— Вау, Эшли. Они еще и такие... яркие, — произнесла я, рассматривая ее неоновый гардероб.

— Ты можешь одалживать все, что захочешь, — ответила она, хватая платье мандаринового цвета и прижимая его ко мне спереди. — Это будет замечательно смотреться на тебе с твоими темными волосами.

Я немедленно отступила.

— Я не буду играть в переодевания, Эшли. Я буду придерживаться собственной одежды, спасибо, — предупредила я.

Эшли надулась, и я знала, она придумывает свой аргумент, когда в дверь постучали.

Джош и Брент вошли в комнату, на их лицах сияли улыбки.

— Девочки! Наконец-то! Мы скучали по вас! — сказал Джош громко, обвивая рукой плечи Эшли. Джош был стереотипным скейтером, с косматыми светлыми волосами, шортами, которые висели на бедрах, и изношенными кедами на ногах. Его влюбленность в мою соседку была болезненно очевидной, и, к сожалению, для него, Эшли не была заинтересована. Но это не останавливало бедного парня от попыток.

Брент сел за мой стол и развернулся на стуле, убирая огромную кучу одежды на моей кровати. Брент был ниже меня, но сложен как Халк. Он постоянно тренировался, и это было заметно. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, и его улыбку омрачал шрам на верхней губе, он рассказал мне, что получил его после ужасного инцидента с велосипедом, когда был ребенком.