«Я так ждала, и вот, – громко вздохнула я, строчив ей ответ. – все пошло наперекосяк. И почему я такая тупая?» Алена спрашивала, виделась ли я с Маркусом и сказала ли о ее друге. Она была уверена, что я слышала слова именно от Маркуса, но они были адресованы вовсе не мне… Я успокоила Алену, и многообещающий разговор с Гиршем о Богдане пока что в проекте, но в скором будущем состоится. И поведала о том, что гуляю по парку возле пляжа в гордом одиночестве, потому что дома с занудой-Маркусом сидеть вовсе не комильфо. Алена была очень удивлена, узнав, что я осталась не в отеле, а в особняке, но предостерегла держаться подальше от дворецкого! Потому что он, как изволила выразиться Алена, скользкий тип. Она также интересовалась, видела ли я «своего Адольфа», на что я ответила, что пока не видела, ведь занятия начнутся только послезавтра, а Маркус предложил приехать раньше, чтобы немного «натаскать» немецкому языку. «Вроде, поверила». – вздохнула я с облегчением.

Еще я узнала один немаловажный момент: чтобы интернет не жрал средства тысячами, я просто должна подключить роуминг. Что я и сделала, правда, с огромным трудом и немного погодя.

Когда стало вечереть, нестерпимая жажда вперемешку с голодом превратилась в нелегкую пытку, и я поспешила вернуться назад. Спустя какое-то время осознала, что брожу кругами. Никого в парке не было, даже пресловутые велосипедисты куда-то разом подевались! Внизу, прямо передо мной обрыв и пляж, на котором еще сидели отдыхающие, но их уже было не так много. Солнце быстро пряталось за деревьями, щедро золотя их громадные вершины. В лесу темнело.

Найдя наиболее светлое место возле тропинки, я присела и уткнулась в свои колени. «Маркус так и не позвонил. Ох, наверное, гордость не позволяет ему этого сделать… – усердно мозговала я, то и дело вздыхая. – Или он вообще не вспомнил о том, что я здесь. Или пока не заметил моего отсутствия, потому что очень занят?»

Стоило мне подумать о немце, как телефон в кармане тут же завибрировал.

– Где тебя носит?! – грубо спросил Маркус, прибавив русское матерное словцо после «носит».

– В парке, на пляже. – устало отвечала я. – И, кажется, я заблудилась…

– Где именно? Что там есть возле тебя, черт? – кричал он.

– Ну… – я осмотрелась по сторонам. – деревья, много деревьев!

– Выйди на дорогу, я сейчас приеду за тобой.

– Маркус! Возьми с собой водички, пожалуйста…

Он отключился, а я, обняв колени, стала ждать. «Найдет ли он меня?» – сидя на мягкой траве, я умудрилась задремать, и мне снилось, что слышу его голос. Потом резко проснулась, как только тот гневный бас почудился слишком громко. Маркус стоял рядом и смотрел на меня очень строго. Подал мне бутылку с водой.

Я взглянула на Маркуса эйфорическим взглядом, окинув с колен до плеч. На нем был строгий деловой костюм и галстук, что означало – он не собирался провести вечер на пляже. Затем бережно открыла бутылку и выпила всю воду до последней капли. Меня одолела слабость, голова кружилась, видимо, от большой нагрузки или перегрева. Я пьяно улыбнулась Гиршу и сообщила о том, что видела нудистов. Он не показал никаких эмоций, лишь подал руку.

– Данке шон32! – шепнула я.

Гирш ничего не ответил на слова благодарности. Склонившись, он обхватил меня за талию и осторожно приподнял с земли.

Мои ноги отказывались идти, они то и дело заплетались между собой, отчего я хохотала и норовила упасть. Маркус же неумолимо тащил меня к выходу из парка.

– Правда, прелестно? – чтобы разрядить напряженную обстановку, нарастающую между нами, я нашла нейтральную тему для болтовни. – Встретила потрясающий закат всего несколько минут назад! Умопомрачительная красота!

– Я рад, что тебе понравилось. – грубым тоном отвечал Гирш. – Я предлагал еще вчера прийти сюда. Почему отказала мне, но сегодня пошла одна, к тому же, не поставив меня в известность? Ты могла попасть в беду, Маргарет! – отчитывал он. – Одна, в незнакомой стране, совершенно не знаешь языка! Ты думала об этом, Маргарет?!

– Я не одна. – весело заключила я, повертев гаджетом перед его нахмуренным лицом. – У меня есть навигатор! Вот он, в телефоне! Правда, с его помощью, забрела совсем в глушь, и выход на дорогу он, почему-то, показывал через непроходимые заросли…

– Хорошо, что ты в болото не угодила. Или на кладбище.

– Тут и кладбище есть?

– Конечно. По-твоему, немцы живут вечно?! – Маркус открыл дверь автомобиля.

Я охотно прилегла на заднее сидение и сразу же задремала. Приоткрыв один глаз спустя некоторое время, заметила, что Маркус несет меня на руках. Тайком расплылась в изнеженной улыбке. Это так романтично! Чувствую себя принцессой, которую прекрасный принц спас от смертельно опасного дракона! Прекрасный немецкий принц! Интересно, как бы звали Маркуса, имей он титул? Повлияло бы на мои чувства то обстоятельство, если бы он был не Маркус Гирш, а, к примеру, принц Карл-Клаус-Клод фон Шварценеггерский? Или Ганноверский, как сосиска? Быть может, Ганноверский-Шварценеггерский?  Определенно, могло бы повлиять на серьезность моего лица при первом знакомстве с ним… Хорошо, что он Маркус. Но в реальном мире без драконов он Гирш, что вполне благоволит назвать его оленем. Почему нет? Я же для него гремучка-шланг! Пусть и он побудет психованным оленем!

***

Проснувшись утром, увидела перед собой фотографию. Маркус в обнимку со своей покойной беременной женой. Оба улыбаются, опьяненные от счастья и любви. Маркус держит руку на ее животе. В глазах – искорки, улыбка до ушей.

На меня накатила грусть. Повернувшись набок, взяла фотографию и приблизила к лицу. Маркус на ней был гораздо моложе, чем сейчас, более нежный и веселый. Не тот Маркус, которого я знаю.

Сообразив, что в моей комнате не было такой фотографии, я повернулась на другой бок. Эта спальня мне не знакома. Она выглядела просто, но со вкусом. Ничего лишнего, как и зал. Большая кровать, две тумбы по бокам, шкаф-купе с зеркалом и стул. Комната светлая, а вся мебель темная, что создавало явный контраст, придавая спальне грубый строгий силуэт. «Уныло и грустно», – подумала я, представив, как бы разукрасила комнату, небрежно вылив банку фиолетовой краски на скучную стену.

Плутая по дому в поисках своей спальни, я наконец-то нашла ее, и, смыв с себя вчерашний день, спустилась вниз. На кухне Урсула мыла посуду, а за столом сидел Александр, который вертел ручкой возле уха, сконцентрировано глядя на газету.

– Доброе утро, Шурик! – произнесла я с ноткой иронии. – Гутен морген, Урсула!33

– Oh, Frau, Sie wachte! – залепетала повариха в ответ. – Guten morgen und Euch. Gut geschlafen?34

– Что она сказала? – поинтересовалась я у дворецкого.

– Спрашивает, как вам спалось. – безучастный ответ Александра не пришлось ждать долго.

– Ох, гут! – понимающе покивала я Урсуле и любезно улыбнулась.

– По всей видимости, вы вчера потратили много сил, ведь уже три часа дня, а вы только что проснулись.

– Три часа? Какая я соня!

– Неудивительно… – дворецкий неодобрительно покосился на меня и снова уткнулся в газету.

– А где…

– На работе, в отличие от некоторых! – дворецкий опередил меня и дал ответ, не отвлекаясь от кроссворда.

– Получается разгадывать?

– Да, практически. Я задаю вопросы Урсуле, а она говорит готовый ответ. – задумчиво бубнил дворецкий. – Конечно, иногда ее ответы не помещаются в колонки… Отличный способ изучить немецкий, кстати!

– Он зол, да? – я понимала, к чему Александр завел разговор на тему языкового понимания.

– Ну как вам сказать… Если господин Гирш с меня содрал три шкуры за то, что я отпустил вас одну, вы подумаете, что он зол?

– Наверное, да. А он ничего не говорил…– я почесала затылок. – ну, кроме того, что снял с вас три шкуры?

– Ох, много чего говорил! Всего и не упомнить… Урсуле пришлось даже выпить лекарство, потому что хозяин решил избавиться от старого семейного сервиза! Самим, что ни на есть, жестоким и бесчеловечным способом! Гирш просто разбил все предметы по одному, запустив их в стену столовой. То, что он говорил, не стоит переводить приличной, уважающей себя даме.

– Простите. – я опустила глаза, чувствуя собственную вину. – Вам здорово влетело из– за меня!

– Это уж точно! Я никогда не видел господина в таком расположении духа. Вам придется постараться, чтобы вновь завоевать доверие к себе…

– Это вовсе необязательно. Потому что у нас с ним чисто деловые отношения. Гирш не говорил, насколько я здесь?

– Нет, увы. Но если бы вы приехали сюда на пару дней, господин обязательно предупредил меня об этом. Почему бы вам самой не поинтересоваться у господина Гирша?

– Я даже не знаю, с чего начать, и что вообще сказать ему, чтобы снова не обидеть.

– Начните с чего-нибудь, Марго…

Я на некоторое время задумалась, а затем, постучав по столу, протяжно вздохнула. Увы, не нашла ничего путного, как завести разговор о другом.

– А откуда вы родом? Расскажите о себе.

– Я приехал из далекого Севера, и моя история вряд ли вас заинтересует.

– У вас есть семья?

– Нет.

– И вы никогда не мечтали о ней?

– Нет. У меня есть все, что мне нужно. А вы? Расскажите о себе.

– Я из столицы. Родилась и выросла там. Родителей у меня не было, они давно умерли. Есть только Питер, мой лабрадор. Я скучаю по нему.

– По собаке?! – удивился дворецкий. – Как это печально слышать от столь юной девушки…

– Я уже не так молода, как вы думаете.

– Отнюдь, смело заявляю, что вы глубоко ошибаетесь. Вот Урсула уже не молода, мягко сказать, да и мои лучшие годы ушли.

– А сколько вам?

– Некорректно, госпожа, спрашивать меня о таком.

– Ну ладно, не буду. Больше сорока?

– Порядком побольше. – сухо ответил Александр.

– А ей?

– Урсула здесь с момента появления четы Гирш в доме.

– Родители Маркуса живы?