– Он купил дом?

– У озера, очень красивый дом. Не в черте города, но в достаточной близости от него. Все это Маркус сделал ради вас. – мягко сказал Александр. – Не знаю, что тут такого могло случиться, – он вынужден был замолчать, прислушавшись к недовольным возгласам Урсулы, осваивающей принципы купания в летнем душе. – но Гирш сильно изменился. Да чего таить, его не узнать вообще! Сколько я знаю господина, но, чтобы он хотя бы раз подошел ко мне и напрямую спросил, назвав меня по имени, а не слуга, или принеси, – как ты считаешь, я действительно избалован? – цитировал он Маркуса. – Я, признаюсь, опешил! Но потом, решив, что эту мысль внушили ему вы, признался, как есть, в подробностях описав все его недостатки в общении с людьми. После нашего разговора Гирш сразу уехал.

– Значит, его задели мои слова. – мыслила я вслух. – А как же Алена? Они ведь прилетели вместе?

– Нет. Господин Гирш прилетел в Берлин один. И, кстати, он был приятно удивлен, увидев в вашей квартире незнакомого мужчину.

– Что Маркус забыл в моей квартире?

– Искал ваши документы, нельзя же родить ребенка без документов, да и жить как? Мало ли что может произойти!

– То есть, вы все решили переехать сюда? А как же Урсула? Маркусу было очень трудно свыкнуться с образом здешней жизни.

– Она привыкнет, не волнуйся. – Александр оглянулся на шум, изданный споткнувшейся о порог Урсулой, которая с небольшим отрывом, но все же одолела летний душ. – Мне будет очень любопытно наблюдать за этим! – и потер руки в ожидании очередного возгласа кухарки. – Что ж, – заключил дворецкий, встав с места, – Теперь я вынужден вас покинуть, чтобы совершить невероятный заплыв вслед за Урсулой.

Я кивнула и отправилась спать, услышав пожелания «доброй ночи» от Урсулы, разместившейся рядом со мной на кровати.

***

Ранним утром я подскочила от гула вертолета. Выглянув в окно, заметила людей, столпившихся у опушки, где стояло теперь два летающих средства, работающими лопастями поднимающие пыль с земли.


Выскочив на улицу, кое-как успев умыться, я направилась к толпе. Разглядев среди всех них Маркуса, такого же, как и прежде, только вместо щетины его подбородок был гладко выбрит, а волосы зачесаны назад, я задержала дыхание.

Маркус Гирш говорил с Николаем. Только заметив меня, тут же направился навстречу, отодвигая людей, стоящих на его пути. Остановившись всего в нескольких шагах, он замер.

Маркус не сводил с меня глаз, теперь уже не хищных, а полных чувств. Он явно жалел обо всем, что произошло.

– Прости меня, Маргарет, – грустно сказал Гирш.

– Но ты же вернулся. – я заставила себя улыбнуться. – Поэтому я тебя простила.

Маркус, услышав мой ответ, тут же рухнул на колени, прислонившись ухом к моему животу и заревел, как ребенок. Слезы его безграничной радости и долгожданного счастья подхватило все село, и мне, сраженной наповал таким обилием чувств, ничего не оставалось, как тоже залиться крокодильим плачем в унисон остальным.

Бонусная глава

– Маргарет! – ошалелый Маркус Гирш носился по дому с дикими криками. – Маргареееет!!!

– Что случилось, господин? – поинтересовался дворецкий, по безвыходной невнимательности попавший в поле его досягаемости.

– Где эта адская женщина?! – сурово хрипел Маркус. – Куда ее черт понес?!

В это время я спускалась по лестнице со второго этажа на кухню, чтобы набить желудок. Но, услыхав краем уха разговоры, касающиеся полоскания меня, замерла у самых дверей. Спрятавшись там, я вытянула шею и принялась подслушивать. Нутром чуяла, опять натворила что-то! Но осознавала, пока я об этом не пронюхаю, лучше не попадаться разъяренному супругу на глаза.

Не могу сказать, что годы брака с немцем показались для меня каторгой. Вовсе нет. За несколько лет мы успели многого достичь, многое обрели и многому научились. Собака, трое детей, уютная лужайка. О чем еще можно было мечтать? Ах, да, об одной маленькой детали – гармонии в семье! К сожалению, об этом мы мечтали до сих пор. Вернее, мечтал Маркус, потому что я, поначалу, не нарочно «косячила», а потом стала это делать сознательно на зло его буйному темпераменту! Так, чтобы позлить!

Вы когда-нибудь видели разъяренного немца, который брызжет слюной и весь изводится, дабы вы сделали так, как нужно ему? Я вижу частенько. Но я-то русская, чем и горжусь! С чего бы мне уступать его прихотям?! И какая разница, что Гирш привык к другому?! В моей стране и моем мире все будет для него по-новому!

– Я в ужасе! – Маркус хватался за голову. – Почему в доме жарко, словно на африканском пляже?

– Ну вы же знаете, господин, – отвечал ему дворецкий. – фрау Гирш весьма теплолюбивое и вовсе не морозостойкое создание! Она настояла на том, чтобы я ей уступил и наболтал побольше температуру!

– Теплолюбивое? – рычал Гирш. – А еще она любит часами плескаться в ванне! Ты видел счета по оплате воды, света и отопления?! Я ни разу не замечал, сколько же на самом деле уходит средств на услуги! От меня эта история уходила, так и не раскрывшись!

– Гмгм… – Дворецкий прокашлялся, вспоминая, когда же он успел просчитаться. «Вероятно, почту принесли раньше, чем обычно. Странно, я всегда успешно прятал коммунальные платежки от Гирша.» – И много набежало? – как ни в чем ни бывало поинтересовался дворецкий, выламывая пальцы в нетерпении удрать от Гирша как можно быстрее.

– Не то слово! – взревел Маркус. – О, Scheiße52! Эта женщина погубит меня!

– Господин, не стоит вам произносить подобные ругательства…– начал было дворецкий, но тут же отбросил идею перекричать Маркуса.

– Маргарет погубит меня! Неужели, она никогда не отключает воду и свет?! Маргарет!!! – похоже, это кричал сам дьявол, но никак не мой муж!

Я вздрогнула от столь грубого произношения своего имени, но продолжала стоять на месте. Чувствую себя спецагентом сейчас, которому выпала очень важная миссия! Не мешало бы научиться оборачивать время вспять или стирать память Маркуса, к тому же. На крайний случай!

– А мусор? – не унимался Гирш. – Я миллион раз говорил Маргарет о том, что мусор следует разделять! Бумага к бумаге, пластик к пластику… Так какого черта у нашего дома всего один мешок, забитый доверху?

– В России до сих пор нет такого. – пояснял дворецкий. – Вам бы успокоиться, господин!

– Но вода… – жалобно стонал Маркус, проматывая перед глазами одну конфузливую ситуацию, когда очередь мыть посуду по-русски досталась мне.

Однажды немец стал свидетелем того, как я, привычно, как и все обычные россияне, широкодушно расходую воду. Включила кран на всю, и мою не спеша, напевая себе что-то под нос! Мне вряд ли удастся вспомнить, что именно Маркус заявил тогда, но выглядел он очень неприятно удивленным! Но ведь я и подумать не могла, что в Германии настолько экономят воду, что полощут всю посуду в полной раковине, и не важно, что там мылось ранее! Как можно так мыть посуду? Любая посуда, жирная, не жирная, плавает в этой самой воде!

Вопрос о мусоре до сих пор угнетал меня. Возможно, сортировать мусор – правильно и необходимо, но там, где живем мы, этого не нужно! Какой смысл ставить шесть помойных ведер на кухне, если весь мусор потом попадет в один-единственный мешок?! Но Маркусу Гиршу этой простой истины было не объяснить! Я пыталась, правда! Он требовал от нас экономии, хоть мы считались зажиточной семьей. Я этого тоже не понимала: зачем экономить отопление, если в доме холодно? Деньги ведь есть!

Лишь бы Маркус сейчас не заметил странную, а главное, бесполезную вещь, которую уболтали меня купить настойчивые продавцы одного магазинчика. Больше я туда ни ногой! «Это эксклюзивный экспонат, уникальный в своем роде…» – в один голос твердили они, указывая мне на несметно дорогую статую какого-то рок-исполнителя. Вначале я подумала о том, что Маркусу она может не понравиться, так как этот твердолобый мужик (я сейчас о статуе, не о муже) показывал тремя пальцами характерный жест для всех любителей тяжелой музыки. Маркус, как все типичные немцы, не терпели никаких жестов как руками, так и лицом, и остальными частями. Но ведь немецкий рок должен любить! Немалая стратегическая важность сей «фиговины» ростом с меня упорно не давала покоя воображению! Меня прельстило, в первую очередь то, что на статую можно будет вешать шмотки. Пиджаки и рубашки Маркуса, ну чтоб не так часто гладить.

Конечно, за чистотой в доме следил Александр и Урсула, но один-единственный раз в неделю право создавать «очаг» доставалось мне. Что ж я, не женщина, что ли, полы помыть не могу?!

Я, конечно, теперь пожалела о том, что потратила столько денег на бесполезную вещь. Но, можно не говорить Маркусу о ее настоящей стоимости, правда?

– Что это такое? – озадаченный Маркус вышел на веранду и теперь агрессивно созерцал статую певца. – Это что, цена?! – он взял в руки прикрепленный к статуе ценник и вытаращил глаза. Еще немного, и их придется подбирать с пола! – Маргарет! Ты спустила целое состояние на эту никчемную подделку?!

Мой следующий провал заключался в том, что, попытавшись сменить место наблюдения, я попала в поле зрения разъяренного немца. На этом моя жизнь окончилась. Я умерла в страшных и очень продолжительных муках от руки супруга-тирана! Он испытывал на мне все, что только можно взять в качестве орудия для пытки.

Да шучу я! Мы с Маркусом помирились. Правда, не сразу, но он простил меня, а я теперь стала более внимательно следить за тем, что делаю. Но…

– Маргарет! – о нет, опять этот чопорный тон. – Снова за старое?!


И вот я снова слышу голос своего любимого мужчины. Это ведь самое лучшее, что можно слышать!

Гораздо хуже было бы, если Маркус не обращал на мои проказы никакого внимания, тогда можно было совершенно точно сказать себе: «Это не твой рыцарь любовных сказок!» Пусть Маркус кричит, психует и топает ногами, но он со мной рядом, и наши горячие чувства к друг к другу никогда не остынут. Уж я об этом позабочусь!