Бренда Джойс - Темный огонь

– Ник! Прекрати, черт бы тебя побрал! Джейн стояла не шевелясь, похолодев от ужаса. Наконец Линдлей вырвался из рук Ника и отступил назад, тяжело дыша, а граф стряхнул с себя брата.

– Я убью тебя, если ты еще хоть раз дотронешься до нее, сукин сын! – проревел Ник. Он покраснел, на его лбу и шее набухли вены. – Убью, слышишь?

Рет снова схватил его. Взбешенный, Ник резко развернулся, освобождаясь от его рук.

– Не вмешивайся! – предостерег он брата, который тут же сделал шаг назад, – но не от страха, а потому, что в это мгновение понял все чувства Ника.

Чед вырвался из рук Грэйс и бросился к отцу.

– Папа! Папа! Граф подхватил его.

– Все в порядке, – твердо сказал он. – Иди со своей тетей Грэйс… а нам с Джейн нужно тут кое-что обсудить.

Чеду не хотелось уходить, но Грэйс подошла к нему и крепко взяла за руку; она увела мальчика, не обращая внимания на то, что он на каждом шагу оглядывался на отца.

Граф шагнул к Джейн, подняв кулаки, но он явно не угрожал ей.

– Он прикасался к тебе? Ты спала с ним? Спала?!

Джейн отшатнулась:

– Нет…

Это был едва слышный шепот.

– Ты уже достаточно натворил, – крикнул Линдлей. – Оставь ее в покое! Неужели ты не видишь, что уже почти погубил ее?!

Граф резко повернулся, но Рет уже стоял между ним и Линдлеем, чтобы предотвратить возможность новой стычки. Джейн тяжело сглотнула.

– Он просто мой друг, – с трудом выговорила она, и ее голос заметно дрожал при этом.

В графе пылала обжигающая ревность; он почти ослеп от ярости, увидев их вместе.

– Насколько близкий друг, Джейн? – резко спросил он. – Насколько?!

– Он мне не любовник! – воскликнула она, заливаясь краской. – Да как ты вообще смеешь спрашивать об этом! Как ты смеешь! После того, как в твоем доме поселилась Патриция, в твоем доме и в твоей постели!

От этих ее слов граф похолодел и замер на месте; его сердце сжалось от боли, плечи ссутулились, на висках выступили капли пота… он тяжело дышал. Джейн тоже задыхалась, глядя ему в глаза; ее грудь подымалась и опускалась, заставляя трепетать кружева, украшающие лиф платья.

– Джон, – тихо сказал Рет – тихо, но настоятельно. – Давай оставим их наедине.

– Ты знал, что он приезжает! – взорвался Линдлей. – Знал, и не сказал мне ни слова!

– Он мой брат… и он отец Николь.

– Я не сойду с места, – заявил Линдлей. – Джейн, нам незачем тут оставаться, незачем выслушивать оскорбления. Идем в гостиницу!

Джейн закусила губы; по ее щекам потекли слезы, и она кивнула. Но не успела она сделать и шага, как граф схватил ее и притянул к себе.

– Ты лгала мне! Ты сказала, что поедешь на Глосестер-стрит! А вместо того ты меня просто бросила! – И тут его голос надломился от боли. – Черт побери, Джейн, как ты могла?

– Как я могла? – дрожа, переспросила она. – А разве я могла поступить иначе? Ты ожидал, что я стану твоей любовницей, а на ночь буду отпускать тебя домой, к Патриции?! На это я не могла пойти – и никогда не пойду!

Он уставился на нее, потом сжал ее плечи и встряхнул.

– Да разве я просил тебя быть моей любовницей? – заорал он. – Я тебя просил?!

– Ты сказал, что есть лишь одно решение! – закричала в ответ Джейн – Ты сказал, что будешь заботиться обо мне! Ты это говорил или нет?

Он отпустил ее и недоверчиво уставился на нее.

– Ты просто дурочка! Неужели ты так плохо меня знаешь. Джейн? Джейн, я… – Он умолк, не в силах продолжать. Потом, отвернувшись, вытер взмокший лоб. А Джейн смотрела на его спину, и на ее лице так явно были написана надежда, что Линдлей молча позволил Рету вывести себя из гостиной. Рет закрыл дверь, оставив Ника и Джейн вдвоем.

Джейн ждала, не трогаясь с места.

Наконец Ник повернулся к ней лицом. Его глаза подозрительно затуманились.

– Я приехал сюда не только затем, чтобы познакомить Чеда с дедушкой и бабушкой, – сказал он низким голосом.

Джейн нервно сглотнула. И постаралась сдержать слезы.

– Я не могу допустить, чтобы ты ушла из моей жизни, Джейн. Просто не могу.

– Я не стану твоей любовницей, – сказала она, но тут же ее лицо скривилось, и она застонала. – Ох, черт бы тебя побрал, Николас! Почему бы тебе не отпустить меня? Почему?

Она тяжело опустилась на диван. И, немного помолчав, продолжила:

– Ты думаешь, мне легко было уехать от тебя? Да это было так тяжело, что и не передать словами! Но и остаться я не могла, это превратилось бы для меня в медленную смерть, изо дня в день я просто умирала бы! – Она подняла на него блестящий взгляд. – Но знаешь что? – Ее голос дрогнул. – Уж лучше медленно умирать рядом с тобой, чем жить без тебя, в холоде и пустоте!

Она закрыла глаза.

– Ладно, – в конце концов сказала она, тяжело вздохнув. – Ты победил. Видишь ли, я слишком люблю тебя. Я вернусь с тобой в Англию, я буду твоей любовницей. И пока ты будешь желать меня, я буду с тобой.

Он вскрикнул и упал перед ней на колени, обхватив ее руками. Джейн разрыдалась. Он тоже.

– Джейн, ты просто дурочка! Я развожусь! Да как ты могла подумать о чем-то другом?!

– Что? – Она чуть отодвинулась и удивленно моргнула. Ее лицо было залито слезами, нос покраснел, как вишня.

– Развод уже скоро будет оформлен. Патриция знает об этом. Да как ты могла не понять, о чем я говорю, какое решение я считаю очевидным?!

– Развод? – задохнулась Джейн.

– Джейн… я тебя правильно понял? Я верно услышал? – Он отвел волосы с ее щеки. Пальцы графа дрожали. Глаза блестели от слез. – Ты действительно сказала, что любишь меня?

– Я всегда тебя любила, Николас, – просто ответила она. – С того самого момента, как мы встретились в твоей гостиной, когда меня привезла в Драгмор тетушка Матильда.

Граф стиснул ее в объятиях, он сжал ее так крепко, что Джейн стало больно, и в это мгновение она поняла, что и Ник ее любит, любит так, что ей о подобном и не мечталось.

– Ты выйдешь за меня замуж? – робко прошептал он. – Джейн, милая, ты станешь моей женой?

– Да, Николас, да! – И она снова разрыдалась, обнимая его. Они надолго замерли, прижавшись друг к другу. Ник снова и снова целовал Джейн в щеки, в лоб, ласкал ее волосы… пока она наконец не подставила ему губы, и тогда они слились в отчаянном, безумном поцелуе. И в этом долгом, пылком, крепком поцелуе выразилась вся сила их взаимной любви.

– Я люблю тебя, – сказал наконец граф. – Джейн, Джейн, видит Бог, люблю тебя!

Джейн поняла, чего стоили ему эти слова, – ведь она едва расслышала его тихий, напряженный голос. Он обхватил ее лицо ладонями, он посмотрел ей в глаза…

– Джейн, я никому не говорил этого прежде, ни Патриции, ни какой-нибудь другой женщине.

– Я знаю, – сказала она, не в силах справиться со слезами.

И он с трудом удерживался от рыданий.

– Я… я никогда и не чувствовал ничего подобного, с Патрицией все было совсем иначе. А ты… я не могу жить без тебя, – хрипло проговорил он.

Джейн подняла руку и смахнула слезинку с его ресниц, чувствуя, как по ее собственным щекам льются горячие потоки.

– Значит ли это, что ты снова прощаешь мне мою глупую импульсивность?

Он расхохотался, хотя перед глазами у него все расплывалось.

– Милая, я могу простить тебе все, что угодно, – лишь бы ты любила меня!

Джейн проказливо улыбнулась:

– Но, Ник, я просто не могу разлюбить тебя!

Западный Техас

Джейн в жизни не приходилось путешествовать подобным образом.

Пыль заполняла всю внутренность кареты, и Джейн давно уже замотала лицо головным платком. Ее постоянно мутило от привкуса грязи и песка во рту. Если у кареты и были когда-то рессоры, то они, конечно, давно сломались. Дорога же состояла из сплошных рытвин и ухабов, и Джейн постоянно встряхивало и бросало из стороны в сторону, и если бы не крепкая рука Ника, поддерживавшая ее, она бы просто болталась в карете, как игральная кость в стакане. Чед расположился на сиденье напротив и, цепляясь за что только можно, изо всех сил таращил глаза в окно, разглядывая окружающий их суровый ландшафт.

– Папа, – в двадцатый, наверное, раз спросил он, – а ты уверен, что тут нет индейцев?

Граф, сидевший рядом с Джейн и крепко обнимавший ее, на мгновение расслабился, и углы его губ тронула улыбка.

– Ну, – равнодушным тоном откликнулся он, – может быть, один-два язычника и засели вон там, за холмом, кто знает!

Глаза Чеда округлились бы еще, если бы только это было возможно.

– У-у!..

Николь показала себя закаленной путешественницей; ее лишь веселила яростная тряска, а когда они останавливались и выходили из кареты, чтобы передохнуть, она восторженно визжала, когда оказывалась в руках отца. Зато Молли давно и окончательно позеленела и едва справлялась со своей подопечной.

Да, так путешествовать Джейн еще не приходилось. Она сжала руку графа. И ощутила ответное пожатие.

Они уже приближались к цели поездки. Лицо графа было напряжено, и Джейн прекрасно понимала, что он волнуется, что с трудом справляется с нарастающим беспокойством. Она наклонилась к мужу и поцеловала его в щеку. Он коротко улыбнулся ей и крепче сжал ее руку. И тут же отвернулся и посмотрел в окно, стиснув зубы так, что на них захрустел песок.

– Мне очень жаль, что тебе приходится нелегко, Джейн, – сказал он. – Железная дорога к «Ди-Эм», конечно, скоро будет достроена, может быть, уже этой весной… но пока что единственная возможность добраться до ранчо моих родителей – это дилижанс или карета от Сан-Антонио.

– Все в порядке, – мягко откликнулась Джейн, положив обтянутую перчаткой руку на его пальцы. – По крайней мере, это новые впечатления, в особенности для детей. Да и страна эта прекрасна.

Страна действительно была прекрасной. Равнина, поросшая шалфеем, с купами мескитовых деревьев, расстилалась до самого горизонта, переливаясь зеленью и пурпуром. Вдали вырисовывалась горная гряда – на фоне самого синего в мире неба. Джейн никогда не ощущала себя такой маленькой и незначительной, как здесь, среди бесконечных просторов. Она словно превратилась в незаметную мошку на ладони Господа. В этих землях чувствовались сила и величие, они были огромны, бесконечны…