Бренда Джойс - Темный огонь

– Придешь домой, отдохнешь, – сказал Гордон, – и сразу почувствуешь себя лучше.

Джейн рассмеялась.

– Вот уж куда мне меньше всего хочется идти, так это домой! И кого мне меньше всего хочется видеть… – Она сжала кулаки. Она просто обезумела от огорчения, и, кроме того, все еще не пришла в себя от потрясения.

– Тогда, может быть, где-нибудь поужинаем? – мягко предложил Гордон.

Джейн не была голодна, но чувствовала себя слишком расстроенной, чтобы ехать домой и чтобы увидеться там с графом. И она с облегчением посмотрела на Гордона.

– Спасибо, Роберт. Это прекрасная идея.

Гордон повез ее в один из их любимых ресторанов на Хэй-маркет. В нем было сумеречно и уютно, а поскольку его владельцем и шеф-поваром был француз, пища там была прекрасной и ресторан этот был популярен среди театральных завсегдатаев и тех, кто любил погулять допоздна. Метрдотель, прекрасно знавший Джейн и Гордона, сразу повел их к столику в дальнем углу. Джейн привыкла к тому, что на нее везде и всегда обращают внимание, но не знала, из-за чего это: то ли из-за ее красоты (как ей постоянно твердили), то ли из-за того, что узнавали в ней актрису. Но здесь, в «Чезоз», где она ужинала по меньшей мере раз в неделю, после представлений, к ней давно привыкли. Но сегодня все было по-другому.

Головы поворачивались ей вслед, жужжали шепчущие голоса. До Джейн доносилось его имя, черт бы его побрал, и она чувствовала, как ее щеки заливает румянец. Джейн высоко вскинула голову, не желая ни с кем встречаться взглядом. Взволнованный Гордон помог ей сесть за стол.

– Извини… – виновато пробормотал он.

Она смотрела только на Гордона, хотя сидела лицом к залу и могла видеть всех посетителей ресторана.

– Ты же сам сказал, – с деланным безразличием пожала она плечами, – что все это скоро утихнет.

– Ты привлекаешь всеобщее внимание, Джейн, – улыбнулся Гордон. – Как твоя мать.

Этим вечером у Джейн не было ни малейшего желания выслушивать сравнения с матерью, даже от лучшего друга. Она отвернулась, небрежно скользнув взглядом по сторонам. И тут она увидела его – и застыла.

Ничего худшего просто не могло произойти.

Он сидел через несколько столиков от них, почти в центре зала. Ее муж. С Амелией.

Ошеломленная, Джейн уставилась на них. Граф, в черном фраке, выглядел прекрасно; Амелия ошеломляла своей изумрудно-зеленой тафтой и бриллиантами. Они были изумительной парой. Джейн почувствовала, как болезненно сжалось ее сердце; и ей стало еще хуже, когда она увидела, что граф смотрит на нее. Джейн знала, что ее щеки загорелись, и, черт бы побрал этого Ника, ей отчаянно захотелось разреветься.

– Поверить не могу! – воскликнул разъяренный Гордон. Джейн отвернулась, стараясь выглядеть спокойной, и положила ладонь на его руку. Но улыбка ее была жалкой.

– Прошу, Роберт, не вмешивайся. Меня не интересует, с кем он встречается, лишь бы он держался подальше от меня. – Голос Джейн подозрительно задрожал.

– Да он просто сукин сын! – взбешенный, прошептал Гордон.

– Совершенно верно. – Джейн не могла посмотреть на графа, на них. Она знала, что ее лицо стало красным, как свекла, и теперь ей стало понятно, почему ее появление возбудило такой жадный интерес. И не могла понять, кого она ненавидит сильнее – графа или Амелию.

– Уйдем отсюда, – предложил Гордон, отодвигая стул. Джейн остановила его.

– Нет, останемся. – Она сумела улыбнуться. – Я, пожалуй, не откажусь от кусочка палтуса. – Она чуть наклонилась к Гордону, ее глаза вспыхнули. – Ему не выставить меня отсюда!

Гордон подозвал метрдотеля и тут же скривился.

– Они уходят, – сообщил он Джейн, упорно смотревшей в другую сторону. – Приготовься. Они пройдут мимо нас.

Джейн ненавидела графа. И, несмотря на то, что ее сердце отчаянно колотилось, воля Джейн была непоколебима. Она небрежно и грациозно повернулась, окинула взглядом приближающуюся пару. Джейн была элегантна и равнодушна.

Граф остановился рядом с ее столиком; Амелия маячила за его спиной. Лицо Ника было совершенно бесстрастным.

– Привет, Джейн, – сказал он, пристально глядя на нее. И в его глазах светилась такая сила, что Джейн не смогла отвести взгляд. Он взял руку жены и неторопливо поцеловал ее, жадно прижавшись губами к нежной коже. – Как прошел спектакль?

Так значит, он решил поиграть в вежливость, несмотря на то, что выставил ее дурой перед всеми!

– Не делай вид, что тебя это интересует! – прошипела она, сверкая взглядом. Он не выпускал ее руку, и когда Джейн попыталась выдернуть пальцы, ей это не удалось. Она знала, что на них смотрит весь ресторан, и потому оставила попытку освободить руку.

Граф наконец отпустил ее и напряженно подтолкнул Амелию вперед, кивнув Гордону.

– Мы как раз собирались уходить, – сказал он с ледяным выражением лица.

Амелия весело скалила зубы.

– Привет, Джейн! Вот сюрприз так сюрприз! Надо же было тебе с твоим другом явиться именно сюда! Как тесен мир! Ник потребовал, чтобы мы ушли, но мы еще и не ужинали! Может быть, поужинаем все вместе?

Джейн прекрасно знала, что ей не пережить ужина вместе с графом и его наглой шлюхой. На ее щеки снова набежал румянец. Но тут граф схватил Амелию за локоть и грубо потащил прочь, а она от ярости каркнула, как ворона. Граф все еще не отводил взгляда от Джейн., и огонь, горевший в его глазах, отчаянно смущал Джейн.

– Всего доброго, – сказал граф. – Скоро увидимся, дома.

– Вот как? – язвительно откликнулась Джейн. – Что-то я сомневаюсь. – И она фыркнула.

Он бросил на нее еще один взгляд, а потом повернулся и ушел, волоча за собой ухмыляющуюся Амелию.

– Ну, это уж слишком! – со слезами в голосе воскликнула Джейн.

– Джейн, уйдем отсюда. Зачем заниматься самоистязанием?

– Нет, – мрачно сказала Джейн. – Нет и нет. Если я и не желаю куда-нибудь идти сегодня вечером, так это домой!

Ты что, не собираешься зайти? – сердито спросила Амелия.

– Не сегодня, – спокойно ответил граф. Они стояли на ступенях перед входом в особняк Амелии. Карета графа ждала под газовым фонарем, у кованых ворот.

– Ну милый, на самом деле! – надулась Амелия, обнимая его за шею и прижимаясь к нему всем своим пышным телом. – Не будь таким нехорошим!

Он спокойно взял Амелию за руки и отодвинул от себя.

– Доброй ночи, Амелия.

Он хотел повернуться и уйти, но Амелия схватила его за руку.

– Ты что, намерен хранить ей верность? – закричала она, побледнев от ярости. Ясно было, что она имеет в виду Джейн.

Лицо графа на мгновение исказила жесткая гримаса, и он крепко ухватил Амелию за подбородок.

– Моя жена тут ни при чем.

– Вот как? Что-то я в этом сомневаюсь! Кажется мне, ты с ней чересчур нежен!

Граф рассмеялся, сверкнув белыми зубами.

– Не рассчитывай затащить меня в постель, Амелия!

– Позволь мне затащить тебя туда, – хрипло прошептала она и, протянув руку, прижала ее к брюкам графа, к его вялому пенису, и принялась мягко поглаживать его.

Граф нетерпеливо отбросил ее пальцы:

– Ты хоть иногда думаешь о чем-нибудь, кроме секса?

– Но ты и прошлой ночью не пришел!

– Уверен, тот дюжий молодой конюх, на которого ты положила глаз, вполне тебя удовлетворил, Амелия! – насмешливо сказал граф.

– О-о! – выдохнула она, потрясенная и напуганная огнем в его глазах.

Он усмехнулся.

– Не пытайся меня дурачить, дорогая, никогда не пытайся, – низким голосом, угрожающе произнес Ник. – Меня тебе не обмануть. – Он повернулся к ней спиной и зашагал к воротам.

– Ублюдок! – прошипела она. – Да как ты смеешь обвинять меня в подобном!

В ответ до нее донесся насмешливый, уверенный хохот. Граф сел в карету с гербом Драгмора и крикнул кучеру:

– Домой, Эдди!

Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на разъяренную любовницу.

Графа снова охватило тяжелое напряжение. Он сидел выпрямившись, глядя прямо перед собой, на противоположное сиденье, но видел он только Джейн. Бледную, потрясенную, страдающую. Невероятно прекрасную и хрупкую, как ангел, и такую же невинную. У него было такое ощущение, будто кто-то повернул воткнутый в него нож.

Он не хотел причинять ей боль.

Никогда.

Но ведь она сама причиняла ему боль. Она лгала, обманывала его, скрывала от него дочь. Она бросила его после того, как он предложил ей выйти за него замуж, – после того, как он понял, что любит ее. Она никогда его не любила, теперь он это знал. С ее стороны это было всего лишь детское увлечение, и оно давно прошло. А он по-прежнему мучился от старой, старой боли.

Да еще к ней прибавилась ревность.

Она всего лишь кажется невинной, яростно твердил себе он.

Ему не нравилась дружба Джейн с Гордоном. Гордон был не слишком стар, ему не было и пятидесяти, и он всегда выглядел аккуратным и элегантным; конечно, в свое время он мог вести себя по отношению к Джейн вполне по-отечески, но… Граф не верил в волшебные сказки. Джейн превратилась в восхитительную женщину, и любой мужчина, имеющий глаза, видел это, и ни один мужчина не смог бы устоять перед странным и загадочным сочетанием невинности и чувственности, присущих Джейн… включая и Гордона.

А если он – один из ее любовников?

И еще Линдлей… Лгал ли он? Не были ли они с Джейн слишком близки?

Граф знал, что понапрасну терзает себя этими мыслями, но ничего не мог поделать. Когда он, узнав о существовании Николь, предложил Джейн немедленно пожениться, он и думать не думал, что она поставит такие условия. Наоборот, он представлял Джейн в своей постели, обнаженную и разгоряченную, извивающуюся под ним, пока он утоляет свою ненасытную страсть к ней. Он надеялся, что она подарит ему еще детей, прекрасных светловолосых, голубоглазых куколок. А вместо этого он проводит время со своей сексуально озабоченной любовницей, а Джейн – со своими приятелями.