Эллисон Чейз - Темное искушение

Да, я боюсь. Я боялся прошлой ночью и сегодня утром. Был просто в ужасе от того, что ты могла пострадать, или того хуже. — Руками он обхватил ее плечи, пальцы впились в нее. — Я больше не желаю нести в себе этот страх. Вот почему я хочу, чтобы ты пошла домой.

— Нет, — сказала она. — Это не такой страх, о котором я говорю, и я думаю, что ты это знаешь.

Ее охватило отчаяние. После всего, что они сделали, всего, что они пережили, он всё еще держался в стороне. Отказывался быть абсолютно искренним. Она видела это по его лицу, и почувствовала тяжелую правду так, как чувствовала разрыв девственной плевы. Ту боль она встречала с радостью. Эта разрывала ей сердце.

Она схватила его за рукава рубашки. — Ты сказал, что наши занятия любовью связали нас. Тогда посмотри мне в глаза и попроси доверять тебе.

— Софи…

Она не отступит. Если он хранил в себе что-то страшное, несмотря на то, насколько это было темно и шокирующе, она должна это знать. — Скажи мне, что я могу тебе доверить свою жизнь, свое сердце и всё, что мне дорого. Если ты сможешь произнести эти слова, я с радостью сделаю так, как ты говоришь.

— Иди домой, Софи, — прошептал он. Его руки соскользнули с ее плеч, вниз по ее рукам, а потом повисли.

— Ты не можешь сказать это, не так ли? Ты не можешь убедить меня, — она отпустила его. Ее руки, ее сердце, она отпустила его, когда отступила назад. Мужчина, которого она встретила в часовне… который спасал ее жизнь бесчисленное множество раз… и взял ее девственность с поразительной нежностью…. Этого мужчину она могла любить всем своим существом.

Но тот мужчина не был полноценным Чадом Ратерфордом. Существовала другая его часть, сторонящаяся, изолированная, спрятанная в тени. Тот мужчина не принадлежал ей и никогда не будет принадлежать.

— Если встречу Натаниеля, пришлю его сюда, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

Через окна теплицы Чад смотрел, как Софи шла по лугам сада, и всеми силами старался остаться и не отправиться вслед за ней.

Что он мог сказать? Своим молчанием он солгал ей, отрицал то, что она видела в нем, хотя она не владела достаточным сведениями, чтобы понять то, что видела.

С каждым днем Эджкомб становился всё более опасным местом для них обоих. Со временем, человек или люди, призвавшие его, дадут ему знать о своих требованиях. Он бы сошел с ума из-за того риска, которому он подвергал ее, если бы она находилась здесь сегодня.

Он говорил от всего сердца. Когда заявил, что их занятия любовью связали их, как ничто другое. Но однажды — вероятно, скоро — она узнает, что создала эту исключительную, священную связь с преступником, со злодеем. Таким же преступником, как те, от кого он поклялся защитить ее.

Правда испугает ее, не только из-за того, что он сделал в прошлом. А из-за того, что он заставил ее поверить, что он — честный человек. Человек, заслуживающий то драгоценное, что он забрал у нее.

Украл, в основном своей ложью.

Он мог бы воспользоваться случаями в прошлом и рассказать ей всё. Высказать и покончить с этим, и позволить ей по справедливости залепить ему пощечину, обозвать его всеми ругательствами, которые она могла придумать, и пожелать ему идти к дьяволу.

Он просто не нашел в себе смелости, — не мог смотреть, как она уходит от него навсегда, не отобрать у нее радость их любви. Он, должно быть, заслужил такого рода боль, но она не заслуживала, особенно сегодня.

Его грудь сжали тиски, он смотрел, как она поднимается по покатому саду и исчезает в доме. Хорошо. Она найдет Натаниеля и пойдет домой, где ей и место. Бог Свидетель, она будет там в безопасности. Ее дядя может и не самый надежный человек, но Чад не думал, что тот намеренно причинит вред члену своей семьи. Корнуолльцы становились агрессивными, когда угрожали их родственникам.

Он начал было возвращаться к туннелю, когда сутулая фигура показалась из каретного дома, и он выбежал из теплицы. — Натаниель! — закричал Чад. Крайне удивленный слуга остановился.

— У меня гостья в доме, — сказал Чад, подойдя к нему. — Мисс Сент-Клер. Я хочу, чтобы ты подождал ее в холле и проводил домой, когда она соберется уходить. Ты можешь то сделать?

— Да. С лошадью я закончил. Я провожу леди домой.

— Смотри, чтобы она добралась домой в целости и сохранности. После этого ты тоже можешь идти домой. Даже если он прикажет тебе вернуться в Эджкомб. Мне ты сегодня не понадобишься.

Без единого слова слуга удалился. Чад вернулся в теплицу и с фонарем в руке спустился в туннель. Его охватило чувство, что утренние события повторяются, и он постепенно пробирался через губительную тьму. Пытаясь заглушить свои шаги, он шел сгорбленно, его мышцы были скручены, чтобы побежать, если возникнет такая необходимость, — если он поймет, что не один, или если строевой лес, поддерживающий потолок, вдруг упадет.

Утром он мог навсегда остаться в могиле, уже ставшей местом пребывания двух душ из далекого прошлого. Тогда его спасла Софи, но что могло произойти сейчас, в этом туннеле? Если он попадет в ловушку, какие крики он услышит из прошлого? Отчаявшихся, умирающих пиратов? Их жертв? А может, его собственные крики раскаяния смешаются с ними, и будут скитаться по океанским ветрам и пугать жителей деревни ночью в их постелях?

Он поспешил, пройдя намного дальше, чем в другом туннеле. Пятьдесят ярдов, сто. Он потерял счет шагам. Без фонаря темнота была бы беспросветной. Даже с таким слабым сиянием на стенах, потолок накрывал его так, словно хотел поглотить.

Издалека потянуло несвежим запахом рассола. Он уже связывал этот запах со смертью и с отвратительной картиной утопленницы, поднявшейся, чтобы попросить его помощи. Он снова подумал о другом туннеле и странном легком шуме, что привлек его внимание к спрятанной опускной двери.

Софи желала узнать, как он нашел вход, и по правде сказать, он не знал. С той ночи в Блэкхит Мур, он пытался убедить себя, что ему привиделся маленький призрак во сне. Но не раз за прошедшие несколько дней, его вела сила, которую он не мог объяснить. Она прошлой ночью привела его в часовню с Софи на руках. Она, вероятно, даже помогла ему проскользнуть через отверстие в завале. Он застрял, а потом вдруг проскользнул, словно его толкнули…

Мог ли его маленький призрак быть настоящим? Могла ли она вести его? Но к чему?

На полушаге он замер, его фонарь осветил скрюченные фигуры в нескольких дюжинах ярдов впереди него. Его сердце упало в груди, когда одна из этих фигур вроде пошевелилась. Слышалось только шипение моря и, подойдя поближе, он понял, что движение было иллюзией, сотворенной светом фонаря.

Продолжая идти вперед, он потянулся, чтобы снять материю с кучи ящиков. А под другой простыней у стены оказалось несколько сундуков. Его пульс зачастил. С другой стороны вдоль прохода находилось бесчисленное количество контейнеров различных размеров, так что посредине оставалась дорожка, достаточно широкая для одного человека.

Вот вам и прекращение деятельности контрабандистов в Пенхоллоу, в чем уверял его викарий. Как давно здесь находится этот тайный запас? Может быть, именно полночное судно, которое видела Софи, везло этот груз? А неожиданное появление Чада помешало перевезти этот груз на сушу?

Когда он вступил в сделку с контрабандистами, частью этой сделки являлось то, что Эджкомб не будет использован этими людьми. Каким же он был идиотом, когда думал, что они будут уважать его желания, как будто те люди, с которыми он имел дело, обладали честью и играли не жульничая.

И еще одна мысль появилась, от которой сжалось его горло. Знал ли его отец? Давал ли он свое позволение, как в случае со склепом под церковью? Или кто бы ни пользовался этим туннелем, делал это после смерти Франклина? Потом появилась еще одна тревожащая мысль, о которой он размышлял много дней, но не нашел достаточно хорошей причины, чтобы продолжить это занятие.

Была ли смерть его отца несчастным случаем, связанным с выпивкой, как считалось, или чем-то более зловещим? Чад встал на колени и осветил фонарем надпись, нанесенную трафаретной печатью на бочонке. CHATEAUROUX. Названия других французских городов были отмечены на ящиках и бочонках вокруг него. Были ли эти товары провезены контрабандой из Франции по древней корнуолльской практике честной торговли или они были захвачены насильственными методами?

Убиты из-за груза?

Он вскочил, когда услышал тихий шепот над ухом. Высоко подняв фонарь, он осмотрелся в туннеле, в поисках… призрака? Чад опустил фонарь, зная, что должен чувствовать себя глупо из-за того, что даже подумал об этом, но не в состоянии стряхнуть неожиданный озноб, который вызвал мурашки на его спине.

Далекое движение волн провело его мимо сложенных краденых товаров. Он шел вдоль всех изгибов и поворотов, пока туннель не привел его в природную пещеру. Резкие ветра гуляли в ней от воды, пронзительно стеная в неровных стенах. Зловоние морской воды усилилось, стало острее. Сияющий свет впереди, фонарь уже не был необходим. Он поставил его и продолжил свой путь.

После резкого поворота он увидел полдюжины факелов на палках, прислоненных к стене пещеры. Он взял один и вдохнул запах масла, исходящий от обугленного тростника. Не это ли другие береговые огни, которые видела Софи?

Отверстие впереди привело его на скалистый выступ. Рядом с высоким естественным волнорезом, устроенным вовнутрь к скалам, показался узкий морской залив, не видимый с лодок, проходящих по водам каналов.

За скалой, на которой он стоял, находился узкий, каменистый пляж. Там, где бухточка переходила в море, кружились опасные потоки Дьявольского водоворота. Такой прилив мог убедить почти всех, но, вероятно, не всех моряков, поставить судна на якорь в этой области, а залив тем более становился незаметным. Достаточно незаметным, чтобы спрятать лодочку, наподобие той, которая попала в поле зрения Чада и вызвала вихрь вопросов.