Ее бьющееся сердце замерло. Потом она вздохнула и выкрикивала его имя, пока новый страх не заставил ее замолчать. Она посмотрела на землю у себя над головой. Не обвалится ли потолок туннеля от громких звуков? Ей придется рискнуть. Она нашла камешек рядом. Помолившись и надеясь, что не совершает ужасную ошибку, она ударила по камню побольше.

Несколько минут спустя она остановилась. Ее сердце и все тело замерли, пока она прислушалась. И затем, словно издалека, послушался слабый стук. Она вскрикнула, снова ударив камнем, на этот раз сильнее. Три удара, потом пауза, потом еще три удара.

Она услышала заглушенное и неясное повторение ее сообщения с другой стороны завала. В волнении она позабыла об осторожности, поскользнулась на камнях и прижалась к радеющему каменному завалу.

— Чад, это Софи. Ты меня слышишь? Ты ранен?

— Нет… не думаю… — сцепив зубы, Чад подтянулся и сел.


Головокружение накатило на него. Софи снова позвала его по имени, и он понял, что его ответ был слишком тих, и она его не услышала. Он вздохнул. — Я в порядке.

Но это было не так. Боль охватила его правую лодыжку. Камни врезались в его ноги. Он прикоснулся кончиками пальцев к виску и поморщился. Как долго он был без сознания?

В его мозгу мелькнуло воспоминание. И он начал отпихивать камни от себя. Чад наткнулся на обвал и решил, что это произошло давно. Но он обнаружил пространство между обломками древесины и пролез через него. С фонарем в руке он прошел лишь три четверти пути, когда осадочная порода стала падать. Он лишь успел проскользнуть через отверстие, пока оно не исчезло. Если бы Чад двигался медленнее, то его могло бы раздавить.

Чад приземлился головой вперед на пол пещеры. Фонарь с треском упал, но прежде он увидел душераздирающее зрелище. Хотя теперь в темноте он не мог их видеть, но отчетливо чувствовал в нескольких футах от себя присутствие двух скелетов.

— Софи, — позвал он. — Посвети фонарем насколько можно близко. Постарайся найти щель.

Когда она нашла одну, то лучи света осветили пещеру. Рядом на земле мерцал металлический объект. Он потянулся и схватил меч за рукоятку. Он поднес его ближе, и во время осмотра меча на него нахлынул шок узнавания. От оружия, казалось, исходил холодный поток, а может быть, это была лишь его собственная реакция на находку?

— Думаю, что я нашла выход, — закричала Софи. — Ты видишь его? Я пройду там. Попытайся схватить меня за руку.

Он опустил меч. — Нет, Софи, просто поставь фонарь вниз и отойди.

— Не смеши меня. Ты видишь, где я нахожусь?

Осознав, что она не послушает его, он начал искать щели, куда проникал свет, и согнулся у самой большой из них. Его рука прошла, но плечо застряло в отверстии. Он пальцами касался мягкости, тепла, надежды. Она обхватила пальцами его пальцы. На одно долгое мгновение он думал, что она сможет волшебным образом его вытащить. Он не мог ее видеть. Но в его голове появился ее образ — ее лицо, ее улыбка, ее большие серьезные глаза. Чувство целеустремленности и доверия захватили его.

— Софи, отойди. У меня возникла идея, и я попытаюсь это сделать со своей стороны.

Сжав в руках меч, он вставил оружие в отверстие. Металл зазвенел, посылая волнообразную вибрацию от оружия к его руке. Но он чувствовал самые легкие движения, осадочная порода и камешки падали на землю.

— Еще раз так сделай, — подсказала она ему.

Звуки трения металла раздавались в пещере. Прилагая огромные усилия, он отбрасывал в сторону землю и камни, расширяя отверстие. Пока он работал, то холодел при одной мысли о еще одном обрушении и о том, что Софи могла быть ранена, но выбора у него практически не было. Без своего фонаря у него едва ли есть шансы пройти до конца туннеля. В такой кромешной тьме он бы шел вслепую, вероятно, наткнулся бы на еще одну стену обломков или впадину в земле, или бы мог пропустить поворот и заблудиться в этом лабиринте.

— Я вижу тебя, — с той стороны стены раздался крик триумфа Софи. — Попытайся пробраться.

— Отойди. — С мечом в руке, он втиснулся в отверстие, которое было едва достаточным для ширины его плеч. Его рубашка порвалась. Из-за острых углов камней, царапающих его кожу, он испытывал боль. Пригибаясь, изгибаясь, он двигался к свету Софи и ее подбадривающему голосу.

Его движение застопорилось. Он застрял. Крепко. Пойманный в ловушку каменной стены, которая могла в любой момент обвалиться на него, он не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Не мог ни двигаться вперед, ни вернуться назад тем же путем. Его наполнила беспомощность, пока сила позади него не толкнула его вперед.

ГЛАВА 16

— Чад, ты ранен? Ты можешь дотянуться рукой до меня?

Горло Софи сжалось от внезапного страха. Почему он остановился? Она до боли хотела обнять его, спасти, как он спас ее прошлой ночью.

Сияние золотых волос промелькнуло в свете фонаря, и у нее закружилась голова от облегчения. Следом появилось его плечо. Затем показалась рука, держащая над головой какой-то предмет. Металл бряцал и царапал. Чад хмыкнул. Что это он держал?

Ответ она получила, когда он бросил ей рапиру с эфесом в виде чашки. Ошеломленная, она поймала оружие и положила его на землю.

— Схвати меня за руки, — он выглядел изнуренным, полностью обессилевшим, — и тащи.

Софи так и сделала. Она тащила его, словно ее жизнь, его жизнь, — всё, чем она дорожила, зависели от этого. Она полагалась на ту же самую, взятую взаймы силу, которая позволила ей забраться на вершину скалы у моря и пройти по торфяникам, когда те люди преследовали их.

Сам процесс спасения Чада походил на роды, или, во всяком случае, на то, как она себе это представляла. Боль. Препятствия. Страх. Усилия, вызывающие пот. Понемногу, с ее помощью, он пролез через камни, ранящие тело, и вот голова и плечи расширили отверстие с ее стороны. С последним рывком, он выпал из проема, руками обхватил ее за талию, и его вес лишил ее равновесия.

Они вместе упали среди камней, их ноги и руки переплелись. Она оказалась и на нем и под ним. Камни вонзились в ее бедро, его крепкий торс удобно укрыл остальное ее тело, а ее пальцы сжали прядь его волос.

Слезы катились по ее лицу, и его плечо, к которому она прижалась щекой, промокло. Она не знала, почему плакала. За исключением некоторых мелких повреждений, казалось, он был в порядке. И она тоже. По правде говоря, это было несравнимо с бегством от вооруженных бандитов в темноту ночи. Но, тем не менее, она заливалась слезами и к тому же икала.

Его дыхание было неровным и горячим. — С тобой всё в порядке?

Безумный смех поднимался в ее горле. Она зарылась лицом в его рубашку и крепко обняла его, пока не перестала дрожать, хотя и не могла сказать, кто из них дрожал сильнее. Он мягко разжал объятия, поднялся на ноги и помог подняться ей.

Держа ее лицо в ладонях, он решительно смотрел на нее и улыбался.

— У тебя такая же реакция, как была у меня прошлой ночью, когда я понял, что тебя не застрелили.

В ответ она рассмеялась, всё еще всхлипывая. Он ладонями вытер слезы с ее щек.

Она рукой указала на каменный лаз. — Это туннель контрабандистов?

— Если и был им, то не использовался уже давно. — Носком ботинка он оттолкнул упавший камень.

— Я не был причиной обвала. Я лишь вызвал его гнев, — он покачал головой и пошевелил левым плечом. — Давай выбираться отсюда, а потом я объясню.

— Давно пора.

Софи взяла фонарь. Чад нес меч, словно побывавший в битве воин в своей рваной, покрытой кровью рубашке. Рукав был почти оторван у левого плеча, зигзагообразные ссадины покрывали кожу. Образ солдата подтверждался его лицом, застывшими чертами и жуткой усталостью в глазах. Вдобавок он хромал, осторожно ступая на правую ногу.

Быстро оглядев муслиновое платье, она заметила темные пятна, сияющие и мокрые в свете фонаря. Кровь Чада. Совсем не чувствуя отвращения, она прижала свободную руку к пятну и почувствовала странное ощущение кровных уз, которые выдержат всё, что преподнесет им будущее.

Всё внутри нее перевернулось. Связь с Чадом, с мужчиной, лазившим по скалам, убегавшим от пуль, бросавшим вызов обвалам… и он вызывал в ней поразительные, возбуждающие ощущения. Да, само пребывание с этим человеком наполняло ее радостью такой же яркой и сияющей, как его волосы.

Но в этом мужчине была еще одна сторона, погруженная в тайны и темноту, скрытая за стенами, за которые он не позволял ей проникнуть, как бы она не пыталась. А она была женщиной, не перестававшей пытаться, недовольной ограничениями, неполной его частью, которую он ей предлагал.

И всё-таки он вообще ничего не предлагал. Несмотря на то, через что они вместе прошли, что они пережили, она не должна забывать, что он не давал ей никаких обещаний. Он не говорил об их совместном будущем. Просто иногда, из-за той близости, которую они испытали, будучи знакомы так недолго, она чувствовала так, словно это будущее у них было.

Она с сожалением смотрела на его широкие плечи и упругий изгиб его зада, следуя за ним по туннелю, а потом вверх по лестнице. Предложив ей руку, чтобы она смогла забраться в винный погреб, он остановился, чтобы осмотреть бутылки, расставленные на ближайшей полке. Всё так же сжимая в руке меч, он схватил бутылку и пошел дальше. До того, как они вышли за дверь, он грустно посмотрел на нее, устроил бутылку в локтевом изгибе и взял ее за руку.

— Ты собираешься рассказать мне об этой вещи? — она указала на оружие.

— После того, как выпью достаточно вина.

Они оба заморгали от сравнительно яркого света кухни. Софи поморщилась от количества кровавых пятен на льняной рубашке Чада.

— Я займусь твоими ранами. — Она открыла ящик наугад, в надежде найти тряпки для мытья посуды.