Покачивает бедрами влево.

Покачивает вправо.

Потом снова влево.

Мой агент Бенни наклоняется ко мне:

— Не нервничай, — шепчет он.

— Я в порядке, — вру я, но, выпрямившись, он только фыркает в ответ.

— Контракт уже составлен, Лола. Ты здесь просто показаться, а не кого-то впечатлять. Улыбайся! Сегодня интересная часть всего этого.

Я киваю, пытаясь сосредоточиться на происходящем вокруг — ах, какой офис! Ах, какие люди! Эти яркие огни большого города! — но все напрасно. Я сочиняла и рисовала свою «Рыбу Рэйзор» с одиннадцати лет и с интересом тратила каждую секунду своего времени на ее создание. Ужасающая же часть — это идти по коридору вдоль стеклянных сверкающих кабинетов и глянцевых плакатов в рамках с семизначными цифрами, затраченными на производство фильмов.

Мой желудок подпрыгивает куда-то в горло, и я снова возвращаюсь в свою тихую гавань.

Покачивает бедрами вправо.

Покачивает бедрами влево.

А ноги длиной, как от земли до небес.

Секретарь останавливается перед дверью и открывает ее.

— Ну вот мы и на месте.

Все офисы студии просто до неприличия изысканные; здание ощущается современным вариантом замка. Каждая стена отделана мрамором и алюминием, каждая дверь — стеклянная. Каждая деталь мебели выполнена либо снова из мрамора, либо из кожи.

Бенни уверенно идет впереди и пожимает руку каждой из бизнес-леди по другую сторону стола. Я следую за ним, но, когда отпускаю дверь, та захлопывается слишком сильно, и звук удара стекла о металл эхом раздается по комнате — и он сопровождается двумя испуганными вздохами на другом конце стола.

Твою мать.

Я достаточно видела себя на фотографиях в стрессовых ситуациях на публике, чтобы знать, что не выгляжу сейчас потрепанной. И даже не втягиваю голову в плечи. Не сутулюсь и не вздрагиваю, хотя, когда дверь с грохотом закрывается, внутри меня все становится словно стянуто сотнями тысяч узелков.

Видимо, я просто хорошо все это скрываю.

«Нью-Йорк Таймс» дал «Рыбе Рэйзор» превосходный отзыв, но описал меня как «отстраненную» во время интервью, хотя сама про себя я бы сказала, что была яркой и обворожительной. «Лос-Анджелес Таймс» дал определение нашему телефонному разговору как «серии длинных продуманных пауз и односложных ответов», хотя мой друг Оливер сказал, что от волнения я наговорила целую тираду.

Повернувшись лицом к присутствующим, я удивляюсь, насколько те выглядят отполированными статуями. Никто ничего не говорит по поводу моего не слишком изящного появления, но клянусь, в воздухе все еще висит эхо того хлопка, пока я иду к столу.

Бенни подмигивает мне и жестом предлагает сесть. Выбрав мягкое кожаное кресло, я разглаживаю платье на бедрах и осторожно сажусь.

У меня вспотели руки, а сердце грохочет. Я снова и снова считаю до двадцати, чтобы сдержать панику.

На панно изображена девушка с высоко поднятым подбородком и с огненным шаром в груди.

— Лорелей, приятно встретиться с вами лично.

Я смотрю на говорящую это женщину и пожимаю ее протянутую руку. У нее светлые блестящие волосы, идеальный макияж и столь же идеальная, несколько безликая, одежда.

Проштудировав с утра пораньше IMDb[1], я решила, что она — Анджела Маршалл, исполнительный продюсер, кто вместе с Остином Адамсом боролась за права снимать «Рыбу Рэйзор» в битве, о которой я даже ничего не знала.

Но на фото она была рыжей. Мельком взглянув на женщину слева, я взглядом изучаю темную кожу, черные волосы и большие карие глаза. Явно не Анджела Маршалл. Единственный человек, кого я часто видела на фото в журналах, — это Остин, но, кроме Бенни, здесь нет мужчин.

— Пожалуйста, зовите меня Лола. Приятно познакомиться… — говорю я с вопросительной интонацией, потому что в обычных ситуациях в этот момент происходит знакомство. Но вместо этого рукопожатие никак не кончается, и сейчас я не знаю, куда деть мой эмоциональный порыв. Почему никто не представляется? Разве я должна заранее знать каждого по имени?

Отпустив мою руку, женщина наконец отвечает:

— Анджела Маршалл.

Складывается впечатление, будто это был какой-то тест.

— Рада познакомиться, — повторяю я. — Не могу поверить…

Моя мысль на этом заканчивается, и все они смотрят на меня, ожидая, что я собираюсь сказать. Честно говоря, я днями напролет могла бы рассказывать, во что я не могу поверить.

Я не могу поверить, что «Рыба Рэйзор» станет известной на весь мир.

Не могу поверить, что люди ее покупают.

И я действительно не могу поверить, что такие интересные люди, работающие в этой огромной киноиндустрии, превратят мой роман в комиксах в фильм.

— Мы ни во что из этого не можем поверить, — приходит мне на помощь Бенни, при этом неловко посмеиваясь. — И в восторге от того, как все повернулось. Просто в восторге.

Женщина рядом с Анджелой всем своим видом показывает «О, ну конечно же, вы в восторге», потому как все мы знаем, что для Бенни это довольно солидная сделка: его двадцать процентов — это приличные деньги. Но это понимание тянет за собой еще одно: для меня случившееся имеет куда большее значение, чем для него. Вся моя жизнь изменилась после одной этой сделки.

И вот мы сейчас здесь, чтобы подписать контракт, обсудить кастинг и составить график.

На панно изображена девушка, вздрогнув, проснувшаяся от того, как ей в позвоночник вонзилась сталь.

Я пожимаю руку другой женщине.

— Привет. Извините, не расслышала ваше имя. Я Лола Кастл.

Она представляется как Ройя Лайани, затем смотрит на бумаги перед собой и готова пояснить, что происходило перед нашим приходом. Но прежде чем она начинает, распахивается дверь, и в стремительно вошедшем я узнаю Остина Адамса, чье появление сопровождается звуками телефонных звонков, стуком каблуков и гулом голосов из соседних помещений.

— Лола! — приветливо окликает меня он, после чего морщится, когда за его спиной резко захлопывается дверь. Глядя на Анджелу, он говорит:

— Ненавижу эту чертову дверь. Когда, блин, Джули организует ее ремонт?

Анджела отмахивается от него, чтобы не беспокоился, и наблюдает, как Остин, не обращая внимания на место рядом с ней, берет стул справа от меня. Он садится и, широко улыбаясь, изучает мое лицо.

— Я твой большой поклонник, — безо всяких вступлений и даже не представившись, говорит он. — Честное слово. Я от тебя просто в восторге!

— Я… Ну ничего себе, — неловко засмеявшись, отвечаю я. — Спасибо.

— Пожалуйста, скажи, что ты работаешь над чем-нибудь новым. Я пристрастился к твоему искусству, историям, — ко всему.

— Мой следующий роман-комикс выйдет этой осенью. Будет называться «Майский Жук», — я чувствую, как Остин взволнованно придвигается ближе, и инстинктивно добавляю: — Но он еще в процессе создания, — а когда снова смотрю на него, он с удивлением покачивает головой.

— Это нереально, да? — его взгляд теплеет, а улыбка смягчается. — Что ты вдохновитель очередного масштабного боевика?

Ситуации, подобные этой — когда я беспокоюсь, что услышу много пустых похвал — обычно заставляют меня затаить дыхание, чтобы сдержать свой скептицизм, но, несмотря на то, что он влиятельный режиссер и продюсер, Остин кажется таким искренним. Он очень привлекательный, но при этом какой-то растрепанный: его светлые золотистые волосы явно были расчесаны при помощи пальцев, он небрит, одет в джинсы и криво застегнутую рубашку, от чего правая половина длиннее левой. И его воротничок так же перекошен. Он являл собой довольно дорогой беспорядок.

— Спасибо, — отвечаю я, сцепляя руки вместе, чтобы не было соблазна теребить мочку уха или волосы.

— Я серьезно, — опираясь локтями на бедра, добавляет он, по-прежнему глядя только на меня. Сомневаюсь, что он заметил Бенни. Костяшки моих пальцев белеют. — Понимаю, что именно так мы и должны всем говорить, но в этом случае это действительно правда. Меня захватило с первой страницы, и я сказал Анджеле и Ройе, что мы должны заполучить этот роман.

— И мы согласились, — совершенно не к месту вмешивается Ройя.

— Что ж, — стараясь найти что-нибудь, кроме очередного «спасибо», отвечаю я. — Это замечательно. Рада, что роман вроде бы собрал свою небольшую аудиторию.

— Небольшую? — саркастически уточняет он, откидываясь на спинку стула и глядя на свою рубашку. — Охренеть. Я даже не успел нормально одеться.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить смех, уже щекочущий горло. До его прихода вся эта ситуация повергала меня в безмолвную панику. Когда я была маленькой, мы делали покупки на Гудвилле[2], много лет использовали талоны на еду, и я по-прежнему езжу на Шеви 1989 года выпуска. Я еще толком не могу осмыслить, каково это — изменить свою жизнь, и присутствие этих идеальных Степфордских Сестер[3] за этим столом только добавляет напряжения в эту незнакомую для меня атмосферу.

Но Остин мне кажется тем, с кем я вполне смогу работать.

— Знаю, у тебя уже об этом спрашивали, — говорит он, — я читал в интервью. Но хочу услышать непосредственно от тебя. Что заставило начать писать эту книгу? Что на самом деле вдохновило?

Меня действительно об этом спрашивали — и так много раз, что у меня появился стандартный ответ: мне нравятся женские супер-героини, потому что они отлично умеют справляться со сложными социальными и политическими ситуациями, в популярной культуре и искусстве. Я написала о Куинн Стоун, как об обычной девушке, в духе Клариссы Старлинг или Сары Коннор[4]: они обе добились успеха своими собственными силами. Куинн встречает странного, похожего на рыбу мужчину из иного измерения. И это существо — Рэйзор — помогает Куинн найти в себе отвагу сражаться за себя и свое окружение, и при этом понимает, что не может отпустить ее домой, даже когда должен. Эта идея пришла ко мне во сне, когда огромный, покрытый чешуей мускулистый мужчина сказал мне прибраться в шкафу. Остаток дня я провела в раздумьях: а что, если бы он на самом деле появился у меня в комнате. Я назвала его Рыба Рэйзор. И представила, что он не наваляет мне за неубранный шкаф, а скажет послать это к чертям и сразиться за что-то на самом деле важное.